Средний класс – движок любой экономики. Государства, где такая прослойка значительна, стабильнее, менее склонны к коррупции, подавлению прав и свобод. По мнению экспертов, сейчас идёт третья волна роста среднего класса – в основном, за счёт развивающихся стран.

По прогнозу школы «Сколково», к 2030 году его доля увеличится до 2/3 населения планеты, то есть с 1,8 миллиарда человек до почти пяти миллиардов. О среднем классе России размышляет профессор, заместитель директора Института социологии РАН, специалист по социальной стратификации Наталья ТИХОНОВА.

– Неожиданные данные о России приводятся в свежем докладе компании «Эрнст энд Янг»: «Страна с большим средним классом, не затронутым кризисом, – его доля даже выросла». Наталья Евгеньевна, у нас действительно так хорошо на фоне мировой нестабильности?

Первое: существует несколько подходов к выделению среднего класса. В рамках маркетингового в качестве представителей среднего класса рассматриваются обычные люди, которые имеют доходы, позволяющие приобретать им что-то помимо необходимого для текущего потребления – то есть еды, одежды, коммуналки в нашем понимании. В международных исследованиях, которые проводят в том числе «Эрнст энд Янг», обычно используется этот подход. Что, например, для Индии означает: если человек покупает велосипед и электрический чайник, он уже представитель среднего класса. Задача исследователя в том, чтобы выделить группу, располагающую хоть какими-то свободными деньгами, за которые можно побороться. Это не социология. Но при таком расчёте в России действительно более половины населения являются средним классом.

Второй вариант – тоже маркетинговый, но учитывающий так называемое стилевое потребление. То есть финансовые возможности плюс профессионально-образовательные характеристики. При таком подходе российский средний класс, по подсчётам международных экспертных сообществ, составляет 40–45%. Вообще надо сказать, что ни одна зарубежная компания, ни один аналитик не оценивают средний класс в России меньше чем в треть населения.

– По расчётам Всемирного банка, месячный доход представителя среднего класса начинается с 3500 долларов. И Россия равняется на эту сумму?

– Все споры о критериях упираются в рассмотрение в безвоздушном пространстве или в рамках социальной структуры общества. Мы должны ставить вопрос по-другому: если он – не рабочий класс, то куда его отнести с данным уровнем дохода? К низшему классу или к среднему? Например, учитель начальной школы в районном центре – классический представитель среднего класса, но он повсюду имеет доходы ниже средних по стране. И в Индии так, и в США.

Всемирный банк не подсчитывает среднемесячные доходы представителей среднего класса. Он публикует на своём сайте исследования разных авторов, но это всегда индивидуальная точка зрения. Кроме того, западные учёные обычно считают доход не одного человека, а домохозяйства. 3500 долларов – как раз такой показатель. То есть среднедушевой доход в семье из трёх человек составляет тысячу с небольшим долларов. С учётом паритета покупательной способности для России это примерно 15–18 тысяч рублей. Вполне соответствует тому, что является границей среднего класса у нас.

– Как она определяется? Сколько нужно тратить, чтобы поддерживать соответствующее качество жизни?

– Обычно граница определяется возможностью поддерживать основные активы. Если это малый бизнес, то человек должен иметь возможность его вести. Если это представитель умственного труда, то речь о достаточных средствах на покупку литературы, курсы повышения квалификации, образование детям и так далее.

– А есть границы, где заканчивается бедность и начинается богатство?

– Что касается бедности, то это просто – есть два основных метода измерения. Один, который используется у нас – это произвольно установленный прожиточный минимум. Расчёты потребительской корзины всегда субъективны. Один задаёт, к примеру, параметр, что вам нужно три пары колготок в год, а другой, что пять. Кто-то считает, что вы будете есть пять яиц и 200 грамм мяса, а у кого-то – совершенно иное меню. За последние 20 лет состав потребительской корзины менялся три или четыре раза. При этом нынешняя корзинка – это примерно 40% от той, что была в советское время. Такой метод определения границы малоимущих популярен среди экономистов и управленцев. Он не социологический и не фиксирует бедность как социальный феномен. Если говорить о подходе, какой используется, например, в Европе, то это отношение доходов к медианам. Если оно ниже 60% – значит, люди уже бедные.

В России по разным оценкам средний класс составляет примерно 20–30% населения. Есть авторы, которые считают, что меньше. Есть те, кто наоборот, говорит о 35–40%. Выше всего оценивают численность российского среднего класса западные исследователи. Мы себя немножко принижаем, но о 20–30% можно говорить уверенно. Ещё примерно 40% (я имею в виду трудоспособное население) – это рабочий класс.

– Насколько экономически активен средний класс? Имеются в виду вклады, пенсионные накопления.

– Гораздо активнее, чем остальные группы населения, но далеко не так, как на Западе. При нашей инфляции рационально мыслящие представители среднего класса понимают, что в тех же пенсионных накоплениях нет никакого смысла. Но это другая институциональная среда и сбережения у них повыше. Они осваивают новые технологии, используют паевые инвестиционные фонды, покупают акции. Это в основном молодые россияне, живущие в таких крупных городах, как Москва, Санкт-Петербург, возможно – Екатеринбург, Пермь.

– Не слишком ли велика в ядре нынешнего среднего класса доля бюрократии?

– Действительно, эта доля высока. Но проблема не в бюрократии, а в бюджетниках. Средний класс – это люди умственного труда, которые получают доходы на свой человеческий капитал. Существует определённый набор профессиональных позиций, представителей которых считают средним классом. Но поскольку в России практически всё образование, медицина и культура – бюджетные, в отличие от западных стран, то получается, что у нас доля работников государственного сектора в составе среднего класса действительно гораздо выше, чем там. Это не бюрократия как таковая. Лучше сказать: служивый класс.

– Если верить французской прессе, то нынешний средний класс россиян покупает недвижимость, в частности, в Каннах в среднем за за 320–950 тысяч евро.

– И у нас такое можно прочитать. Хотя средний класс никогда, ни в одной стране недвижимость за миллион долларов не покупает. Он делится на три самостоятельных подкласса: нижний средний, собственно средний и верхний средний. Последний, хотя и называется «средним», везде относится к высшим слоям населения. Он действительно покупает дорогую недвижимость.

Собственно средний и низший средний являются обычно тем массовым классом, который составляет в западных обществах большинство, хотя сейчас его становится всё меньше. Недвижимость, которую он себе покупает, оценивается в диапазоне пяти годовых доходов. Многое зависит от жилищной политики в соответствующей стране. Скажем, в Германии активно стимулируют аренду жилья и там менее 40% имеют его в собственности, хотя средний класс составляет примерно 70% населения. То есть сама по себе недвижимость вообще ни о чём не свидетельствует.

У российского среднего класса особых возможностей покупать жильё нет. Но поскольку он более ресурсообеспеченный, то имеет гораздо лучшие жилищные условия, чем рабочий и низший классы. Например, он не может купить недвижимость с нуля, но у родителей неплохая квартира, и они меняют её на две с доплатой, разъезжаясь с молодёжью. Это типичная практика среднего класса.

– Какие ценности характерны для среднего класса, помимо материальных?

– Как раз материальные для него относительно менее характерны. Важнее ценности самореализации, интересной работы.

– Стоит ли воспринимать средний класс как основной субъект политической и экономической модернизации России?

– Представители среднего класса в большей степени могут выступить субъектами такого развития. Причём если в политике – в отдалённой перспективе, то в экономике – уже сегодня. Потому что государство заинтересовано в среднем классе. У нас перепроизводство по отношению к тем позициям, которые предлагает экономика для людей с высшим образованием. Соответственно, если она будет модернизироваться, возрастёт спрос на квалифицированные кадры. Поднимутся зарплаты – государство не допустит демпинга на рынке труда в соответствующем сегменте.

Объективные интересы среднего класса лежат в русле экономической модернизации.