Лидер ЛДПР Владимир Жириновский рассказал в интервью программе «Вести в субботу», почему он выступает против кастрации педофилов. По его мнению, альтернативой могло бы стать открытие специальных учреждений для людей, страдающих педофилией.

— Здравствуйте, Владимир Вольфович.

— Здравствуйте.

— Вы на этой неделе воспользовались своим правом проголосовать против по такому вопросу, как химическая кастрация. Что плохого-то?

— Нет, мы поддержали в целом этот президентский проект.

— Но вы были против.

— Я объяснял, что решение должны принимать врачи. Допустим, вы кастрировали педофила по решению суда или по его согласию. Допустим, процедура совершена, но это в определенном смысле изменение психики, это другой взгляд на сексуальные отношения. Кастрация предполагает только невозможность совершения полового акта обычным способом, как это делают с евнухами в гаремах, когда они не могут воспользоваться наложницами султана. Но сегодня столько других способов удовлетворения сексуальных вожделений. И этот человек будет сходить с ума, и в порыве вспышки неудовлетворенности, поскольку он не может нормальным образом совершать близкие отношения, может возрасти число психических заболеваний.

— Так в пользу чего вы предлагаете отказаться от химической кастрации педофилов?

— Я хочу, чтобы врачи — сексопатологи, урологи, психоневрологи — пускай соберутся и скажут: единственный способ каким-то образом уменьшить количество действий со стороны педофилов — открыть специальные медицинские учреждения. Кто такой педофил? Это человек, который хочет совершить половой акт. Он необязательно хочет с ребенком, но у него нет (иной) возможности. Как правило, чаще всего, он неженат, хотя бывают и семейные люди. Так давайте создадим эти учреждения. Он не хочет с какой-то проституткой на улице, давайте откроем специальные медицинские учреждения. Вот простой пример. В США отлично позаботились о самочувствии женщин. На работе в американском офисе мужчина не имеет права посмотреть (на женщину) раздевающим взглядом. Вы только служащие. Все отлично.

— Как они там работают?

— Никаких домогательств, никаких намеков женщине. Но к чему это привело? Стала резко расти однополая ориентация американских мужчин. Если в среднем (гомосексуалистов) 5% везде, включая мусульманские страны, в Америке до 20% уже подымается. Мы решили проблему? Мы ее никак не решили. К американским женщинам отношение улучшилось, но часть американских мужчин американское общество потеряло. Так и здесь. Можем всех подофилов отлавливать — в тюрьму, кастрация, пожизненное. А если новая волна? Мы же не остановим. Вы помните, при Хрущеве за валютную спекуляцию расстреливали.

— А все торговали.

— А все торговали, все хотели найти эти чеки Межпосылторга, валюту поменять в подъезде, в туалете. Это же (смертная казнь) не останавливала. За убийство мы давали смертную казнь — количество убийств не сократилось, за крупные грабежи и так далее. Возьмите в Китае. В континентальном Китае за коррупцию расстреливают, а в республике Тайвань, остров Тайвань, не расстреливают — уровень коррупции одинаковый. Какой смысл убивать людей, если убийство людей не приводит к уменьшению преступлений. Я сказал, что я согласен: педофилам — самое жесткое наказание. Но задача, чтобы дети не страдали, то есть мы детей-то не защищаем этим законом, мы бьем по педофилам, а дети все равно будут жертвами. Я говорю, давайте по-другому решать проблему.

— Все, понятна ваша позиция. Есть, тем не менее, инициатива власти, которая, думаю, вам понравилась. Речь идет о Сирии.

— Я бывал в Сирии.

— Вы бывали, Владимир Вольфович?

— Да. У меня впечатления от этой страны такие. Страна великолепная, очень красивая, история богатейшая, государство, ну так, мягко говоря, весьма своеобразное. Нигде больше в мире за мной не приезжал в ночи бронированный Mercedes, не привозил меня к дядьке, с которым я вот днем встречался, договариваясь о интервью с президентом Башаром Ассадом, кстати. В общем, государство своеобразное. Так вот, отказывая НАТО в возможности нанесения военного удара, что после Ливии абсолютно оправдано, не должны ли мы все-таки сирийцам как нашим старым партнерам сказать: ребята, ну вы все-таки займитесь своими внутренними делами.

Объясняю, в Москве последние 20 лет, в любом случае сегодня, нет ни одной политической силы, которая желала бы поддерживать где бы то ни было любой диктаторский авторитарный режим, режим, который долго находится у власти. Вот Башар Асад — это сын Хафиса Асада, это 30-40 лет у власти. Тоже самое Саддам Хусейн, то же самое Мубарак, тоже самое Салех в Йемене, то же самое Каддафи и так далее. Поэтому, естественно, желательна смена руководителей и возможность прихода к власти оппозиционных партий. И арабы этого хотят, и в Иране этого хотят, и в Афганистане хотят, везде этого хотят, но для нас Сирия сегодня особенно опасна. Если там начнется ливийский вариант, то сотни тысяч беженцев рванут в Турцию, восстанут курды на севере Сирии, соединятся с курдами на севере Ирака.

— И в Армении.

— Будут поджигаться курды на востоке, на западе Ирана. В Азербайджане найдутся силы в это время попытаться захватить Карабах, и все хлынет на Северный Кавказ. То есть мы защищаем себя. Мы останавливаем ливийский вариант в Сирии не потому, что нам очень нравится Башар Асад, хотя он тоже не виноват. Режим Саддама Хусейна, Каддафи в Ливии, в Ираке, в Сирии — они взяли с нас пример. Ведь что обидно, они думали, что сталинско-брежневский-андроповский режим — это на вечные времена. Одна партия, мощные органы государственной безопасности, мощная пропаганда, борьба с западным влиянием и никаких выборов, таких глубоких как, допустим, на Западе с тем, чтобы не дать возможность прийти прозападным силам. Башар Асад — это последняя жертва, последний бастион тех самых режимов, которые они взяли у нас, как, кстати, Северная Корея, как, кстати, Китай при Мао Цзэдуне. В этом смысле мы должны какую-то ответственности нести и помочь президенту Сирии выйти из этой тяжелой ситуации не так как Каддафи, не прятаться в какой-то сирийской пустыне, я ее пересек всю, от начала до конца, а найти вариант, чтобы там не было высадки иностранных войск, чтобы не было блокады, потому что блокада бьет по населению — не хватает лекарств, питания и так далее.

— Элита всегда найдет чем питаться.

— Поэтому в этом смысле правильная позиция, которую я полностью поддерживаю и которая делается в интересах Российской Федерации — чтобы огонь ближневосточных революций, войн, хаоса не перекинулся на Южный Кавказ. Это немедленно взорвет Северный Кавказ, и мы получаем с вами линию фронта — Астрахань, Волгоград, Воронеж, Ростов, Белгород. Нам это с вами не надо.