Приемная мать подкинула малышей-близняшек в соцучреждение. Родная мать до смерти забила 7-летнюю дочку. Еще одна мамаша, уже четырежды лишенная родительских прав, бросила ребенка у чужих людей. Дети беззащитны — как в семье, так и вне ее.

История с подкинутыми годовалыми близняшками-подкидышами кажется чрезвычайно мутной. Официально она выглядит так: 27 февраля неизвестный мужчина привез коляску с близнецами в орган опеки Московского района Петербурга и исчез. По некоторым данным, в коляске лежала записка с сообщением о том, что мать отказывается от приемных детей. Затем стали выясняться некоторые странные подробности обстоятельств, этому событию предшествующих.

Согласно главной версии, которую озвучивают СМИ и службы детских уполномоченных, 28-летняя Анна С. в октябре 2011 года усыновила близнецов Сашу и Машу. Затем вдруг выяснилось, что петербурженка имеет двойное гражданство — России и США, и что якобы американский муж женщины не захотел забирать в США российских усыновленных детей и потребовал «вернуть товар обратно». Однако эту уже устоявшуюся версию «Росбалту» не подтвердили представители самого органа опеки и попечительства «Московская застава».

Как сообщила сотрудница, отказавшаяся назвать свое имя («меня уже трижды вчера уволили за болтливость» — заявила она), история выглядит не совсем так. По словам женщины, в ноябре 2011 года некий «доброжелатель» сообщил в орган опеки, что приемная мать Анна С. скрыла реальную информацию о своем гражданстве и семейном положении, что на самом деле она является гражданкой США, а ее супруг — гражданин США украинского происхождения. Этот же доброжелатель, по словам сотрудницы отдела опеки, почему-то попросил не вывозить детей за границу.

Дальше мы приводим отрывок из интервью корреспондента с представителем органа опеки:

— Этим доброжелателем был муж Анны?

— Нет, не муж… не могу сказать. Могу только сказать, что поступок их непонятен.

— Это правда, что в январе 2012 года к вам обращался муж Анны с просьбой дать разрешение на вывоз детей в США, и после этого прокуратура начала проверку документов матери?

— Нет, все было не так. Он не обращался…

— А разрешение на усыновление детей вы дали Анне ранее?

— Мы не давали разрешения на усыновление.

— Но ведь дети были усыновлены через ваш орган опеки?…

— Вы обещали задать только один вопрос. Всю полную информацию я уже сообщила компетентным органам.

Прокуратура сейчас проводит проверку законности процедуры усыновления, а также обстоятельств того, как рожденные в Туле дети были усыновлены в Петербурге, и как могло получиться, что в органах опеки и попечительства только благодаря звонку «доброжелателя» (если это, конечно, правда) узнали об иностранном гражданстве потенциальной матери.

Как сообщили «Росбалту» в ГУ МВД по Санкт-Петербургу, ни в местный, ни федеральный розыск Анна С. не объявлена — формально пока не за что, так как уголовное дело не возбуждено. Полицейские выходили на проверку адреса проживания Анны, однако дверь никто не открыл. Если не брать в расчет эмоции, действия женщины и ее неизвестного пока знакомого не подпадают даже под статью «оставление в опасности» — орган опеки формально является как раз таким учреждением, где о детях должны заботиться. Сейчас малыши находятся в Детской городской больнице № 15 им. Цымбалина. Социальные службы будут определять дальнейшую судьбу дважды брошенных детей.

Не менее запутаны и печальны обстоятельства других трагедий последних дней: пьющие матери-садистки, аморальные дегенеративные отчимы, равнодушие и жестокость чиновников, призванных следить за безопасностью детей.

«Тема опеки и усыновления у нас довольно закрыта, — сообщил «Росбалту» директор ГУ социальной помощи семье и детям «Региональный центр «Семья» Виктор Лапан. — До 1998 года в России были особые требования к этой сфере и людям, в ней работающим. Например, сотрудник органов опеки и попечительства должен был иметь не менее чем 15-летний юридический или педагогический стаж. Всех инспекторов на город было чуть более 50, но работали они очень чутко и четко, имели реальный вес государственные органы образования, те же РОНО. С 1998 года начался бардак: сейчас около 300 специалистов занимаются этими же вопросами. Только в последние пару лет муниципалов опять взяли под контроль органы исполнительной власти — в частности, наш Комитет по социальной политике. А что за последние 20 лет натворили — страшно сказать».

На форуме того же государственного центра, где работает Виктор Лапан, иностранные усыновители озвучивают примерные «цены» на детей из России — в пределах $40 тыс. По словам иностранцев, столько стоит «заказать» ребенка, соответствующего пожеланиям «опекуна» в отношении внешнего вида и состояния здоровья. Не секрет, что иностранцы (и в первую очередь американцы) часто берут наших детей вовсе не из милосердия, а из-за огромных социальных и материальных льгот, которые они получат у себя на родине за усыновление.

«Усыновление — это бизнес», — констатирует Лапан. По его мнению, не настолько уж плоха ситуация в России, чтобы не вести осмысленную социальную политику в этом направлении. «В год только из Санкт-Петербурга вывозится за границу около 400 детей. Если посчитать цифры за 10, скажем, лет, то получится, что за эти годы иностранцы увезли всех детей, рожденных в Петербурге в течение одного условного года», — говорит он.

Другой эксперт в области детской психологии, писатель и философ Александр Мелихов, считает, что «надо руководствоваться статистикой». «Если по статистике за границей детей убивают меньше — значит, им там лучше, и надо отдавать их туда. Но здесь возможны такие же перекосы, как в проблеме защиты детей внутри самих семей, даже родных. С одной стороны, защищать детей необходимо. Но следует понимать, что ничего мощнее родительского инстинкта еще не придумано и никакие «протезы» его не заменят, — считает Мелихов. — В Европе либералы доходят до абсурда, когда на любой писк ребенка следует немедленное изъятие из семьи. Я считаю, что государство не может регулировать такие тонкие материи, как количество любви, критическое или нет повышение голоса или дружеский шлепок. Но если идет речь о жестких вещах — мучениях, издевательствах — то надо изымать и возвращать только тогда, когда убедишься в благополучии семьи. На некоторые вещи не должно быть амнистии».

Эксперты единодушны в том, что в России нет действенной системы оказания социальной помощи детям-сиротам и детям, оказавшимся в трудной ситуации. Велика опасность перекосов — от чрезмерного вмешательства в частную жизнь до полнейшего равнодушия со стороны, приводящего к трагедиям.

«Квазидемократизация, когда даже к порогу дома нельзя подойти, рискуя быть обличенным в «ювенальщине» — это не вариант, — считают специалисты. — Но не вариант также изымать детей по первому сигналу кого бы то ни было. Раньше милиция, педагоги делали совместные обходы семей. Сейчас от этих же источников информация поступает уже постфактум и только когда что-то уже случилось. Мы считаем, что в любую семью все-таки должен быть доступ тех же представителей органов опеки, но должны быть также четко оговоренные инструменты вмешательства в дела семьи, критерии социально-опасного положения детей. Понятно, что они нечетки и могут быть весьма крайними (скажем, следы побоев), но они должны быть. Необходимо также утихомирить абстрактных правозащитников, кричащих о свободе в семье — здесь лучше переборщить и временно изъять ребенка, чем недоглядеть и потом рыдать над гробами… Впрочем, равно как и пересмотреть западные санкции на изъятие из семьи ребенка, который якобы испытывает непереносимые мучения из-за запрета смотреть мультики во время выполнения уроков…».

На сегодняшний день единых механизмов нет. Поэтому общество реагирует лишь на самые яркие вспышки, поступающие зачастую уже из криминальной хроники.