На минувшей неделе я оказался в небольшом европейском государстве, раньше прочих рухнувшем в кризис и переживающем временные трудности в связи с отсутствием экономики. Прогуливаясь по сильно опустевшей столице, я обратил внимание на занятный факт. Уцелевшие местные, экономя на еде, по-прежнему снуют среди замерших строек и осыпающихся жилищ на хороших икспятых , а одеты в слегка вольнодумный манхэттанский дресскод.

Я отловил нескольких из них и поинтересовался, чего это они. Как сообщили отловленные — хорошую тачилу нужно купить себе обязательно, даже если после этого придётся недоедать несколько лет. Как мне удалось установить, — в их восприятии особь сапиенса, не купившая себе икспятого, всё ещё остаётся неотенической личинкой, недоразвившейся в настоящего человека. Они кряхтят под долгами, плачут, но продолжают жрать лексус — ибо другой инициации в люди себе не представляют.

Это заставило меня всерьёз задуматься о проблеме, с которой сегодня в полный рост сталкивается современный мир. Я говорю, разумеется, о проблеме рекарнавализации.

Об этом стоит рассказать поподробнее. Мыслящему человеку сегодня очевидно, что вся подзатянувшаяся история с т.н. «средним классом» — была по сути большим карнавалом, в ходе которого представителям непривилегированных сословий была дана возможность имитировать образ жизни сословий привилегированных. Как всякий карнавал, он преследовал одну магистральную цель: скрашивать нарисованной лыбой и румянцем грубую физиономию жизни.

Проблема была в следующем. В отличие от карнавала традиционного, бывшего по определению явлением временным — этот притворялся вечностью. Это, если угодно, была дичайше растянутая во времени цеховая процессия, в ходе которой пирожники изображали рыцарей, а стряпчие священников. Проблема оказалась в том, что процессия эта всё же закончилась, а народившиеся и выросшие к тому времени её участники успели искренне уверовать, что они священники и рыцари. Расплодившиеся в нулевые годы нашего века пафосные фото в соцсетях, где счетоводы и писари облокачиваются на спортивные авто и замирают в невыразимо героических позах на фоне сказочных замков в диснейлендах — тому даже не свидетельство, а суровый вещдок.

Начавшийся же недавно глобальный сезон очевидности, известный как системный экономический кризис, — поставил этих людей перед мрачной перспективой. Им, фигурально говоря, уже завтра станет не в кого переодеваться.

Важно отметить: речь не о том, что в мире не осталось дешёвых абибасов и подержанных лад. Я говорю о том, что жизнь, в которой носятся малиновые жигули и развевается синяя сверкающая синтетика — не дарит своим обитателям никакого утешения. Она не имеет того ореола благоприятной реинкарнации и перерождения во что-то большее, которым снабжал миддлоклассников кредитный карнавал. Наступающая новая бедность — более всего страшна тем, что в рамках привычного им мира безыдейна и бессмысленна.

Возвращаясь к аналогии с затянувшейся карнавальной процессией — представим себе выросшего с рыцарским самовосприятием юношу, которому сообщили, что латы его были из папье-маше, противники из соломы, а на самом деле пора уже надевать белый колпак и топать в цех таскать поддоны. Он либо бросится на деревянный меч, либо взбунтуется и сядет в лужу, требуя во что бы то ни стало признать его папье-маше железом, а дерево — дамасской сталью.

Разумеется, больше всех в происходящем виноват тот, кто затеял этот утренник — но это, увы, было так давно, что наказать уже почти никого не получится, а кто ещё жив — более чем наказан дряхлостью.

Сегодня следует задуматься о другом. Сможет ли развенчанный миддл-класс, осознавший уже невозможность переодеваться начальством, найти себе новый карнавал? Предлагаемые современностью образы «Активный Телезритель» и «Борющийся Блоггер» уже вполне ясно показали свою никчемность: они востребованы лишь в дни т.н. проектов — и всегда бывают сметаемы со сцены по их окончании. Проекты ни в малейшей степени не отвечают вечной тяге человека пересочинять свою жизнь, привинчивая к ней некую, пусть и переживаемую лишь эпизодически, «настоящесть», а к себе — второго, настоящего и вольного себя. Поэтому уже в ближайшее время мир, каким мы его знали, может породить привычный для европейцев, но несколько подзабытый в последнее столетие запасной мир — полный тайных обществ, сект, ритуалов, а на более поздних стадиях — и взаимных заговоров, выливающихся в самые неожиданные последствия.

Чем плохо подобное возвращение? Оно будет означать, что повседневная реальность снова становится изрядно невыносимой — и мир тайный начнёт подтачивать её так же, как смехуечки Средневековья подточили католический мир, а позднесоветские неформалы — подточили торжественный мир официальной нормы. Разве что в наше нетерпеливое время всё произойдёт гораздо быстрее.

К сказанному остаётся добавить, пожалуй, лишь одно. Единственной альтернативой любому новому маскараду — который неизменно кончается сожжением идолов — может стать лишь масштабное строительство новой реальности, в которую возьмут всех и всем дадут новые — возможно, великие — посты.