Последняя информация, полученная мною после выползания из командировок, завораживает.
С одной стороны, протестное руководство погружается в анархию. Из либерального Оргкомитета просто выходят люди, г-жа Романова отказалась «держать кассу», ряд видных либералов-общественников получил благодаря протестам хорошие контракты и тоже отходит от дел.

Граж
анский комитет напоминает Моссовет начала 90-х: огромная масса людей, не способная принимать решения даже тогда, когда все понимают их необходимость и все согласны с тем, какое именно решение должно быть принято. При этом заседания этого демократического хаоса всякий раз отдаются в управление либералам из Оргкомитета.

Из Гражданского комитета высунулся было вполне дееспособный исполком, — но стоило предложить ему взяться за работу в качестве исполнительного органа, как тот запищал и быстро всунулся обратно.

Куча демшизы, участвуя в этой агонии, благостно и самовлюбленно рассказывает, что демократия рождается в муках, — тактично помалкивая о том, что умирает она тоже отнюдь не безболезненно.

Есть подозрения, что ребята просто «путают педали», простите – процессы.

Оппозиция находится в состоянии умильного слюноотделения перед встречей с покидающим сей политический мир (о чем она, похоже, просто не знает) президентом Медведевым. С его стороны это проявление здорового юмора — посмотреть напоследок на тех, кого он давил все свое президентство, но по разным причинам не додавил, разбавив их для интереса политическими привидениями типа руководителя «партии женщин» (что-то в этом духе) и полного тезки М.Ю.Лермонтова. С последним можно даже стихи почитать, — а что, «Мцыри» на два голоса, да еще и с тезкой создателя, и я бы сейчас подекламировал с удовольствием.

Думаю, ни один из наших оппозиционеров не поспрашивает Медведева о его безумных мерах – вроде снижения минимального наказания за убийство до 2 месяцев тюрьмы, декриминализации контрабанды, введения выкупа за коррупцию, изнасилование всей страны путем реформы времени и проч.. Не до того: надо попросить о своей регистрации – как будто это что-то изменит.

Может, только Бабкин потребует ответа за ВТО, на остальных надежды нет.

В силу организационного хаоса, самоустранения либералов и слюноотделения протест 23 февраля слит полностью и безоговорочно. Отдельные решительные борцы вроде Удальцова, получив отказ на свои сепаратные митинги, пойдут на пропутинский митинг агитировать согнанных туда рабочих и студентов. Там их, вероятно, будут бить сотрудники оперативно созданных, насколько можно понять, специальных костоломных подразделений «правоох.ительных» органов (которые недавно засветились, размочалив в каком-то кабаке двух прокуроров, — думаю, им теперь объяснят, что проявлять профнавыки без команды некошерно).

Внезюгановская компартия постепенно становится на этой фоне единственной реальной силой, выражающей интересы народа. 23 февраля они проведут у театра Советской Армии небольшой митинг, на котором будут, как когда-то американские ветераны Вьетнама, сдавать награды, складывая их в коробочку с надписью «Носи, Вова!» А то у прошлого и будущего главнокомандующего наград до сих пор меньше, чем у Брежнева – нехорошо: может развиться комплекс неполноценности.

26 февраля оппозиция будет окружать Садовое кольцо: протест, принципиально построенный так, чтобы его было незаметно. Маскировка падающей численности и исчерпанности жанра, но зато можно будет красиво откукарекать в процессе и по итогам.

Глубоко убежден: либералы, умеющие только финансировать сборку сцен на разрешенных митингах и организацию их охраны от народа, сольют протест 5-7 марта. Повода еще не знаю, но они придумают: я верю в их способности в этой сфере.

Это не значит, что протеста не будет, — но он будет самостийным, дезорганизованным и легко подавляемым. Кто-то соберется на Лубянке, кто-то на Манежной, кто-то еще где – и давить их будут демонстративно жестоко, с пыточными автобусами, опробованными 6 декабря на Триумфальной, и недавно сформированными, насколько можно судить, костоломными командами. Разгон акции протеста у Центризбиркома был именно демонстративно жестоким – в порядке «конструктивного диалога власти с гражданским обществом».

А дальше Кудрин и Прохоров получат свои должности, Акунин займется съемками 12-серийного фильма, Парфенов – новой телепрограммой на «Коммерсант-ТВ», Навальный – освоением кабинета и селектора в совете директоров «Аэрофлота», Рыжков и Немцов – созданием «Его Императорского Величества партии праволиберальной оппозиции», а протест будет развиваться своим ходом.

Как пел один деятель, когда был еще «великим Макаром с Ленинского проспекта», а не «слугой царей» — «И оба сошли где-то под Таганрогом, //Среди бескрайних полей, //И каждый пошел своею дорогой, //А поезд пошел своей».

Как и куда пойдет поезд народного протеста – отдельная тема.

А пока рассмотрим главный вопрос: каковы в этой ситуации действия лиц, желающих сломать гниющую и сжирающую саму себя, но держащую пока себя и страну стабильность? – от «совокупного Макфола» (который, насколько помню, непосредственно руководил еще «избирательной» кампанией Ельцина в 1996 году) до лиц, желающих развязать антилиберальный террор?

Универсальный «американский способ» (самое раннее со времен убийства Кеннеди): теракт с произвольно назначаемыми виновниками.

Когда?

В любой момент с 23 февраля по 8 марта. Наиболее болезненно для власти – протесты 23-26 февраля: тогда власть войдет в процедуру голосования с уже подорванной легитимностью, с собственными «головами Гонгадзе», — а отреагировать в силу понятного человеческого ужаса и бюрократической неэффективности не успеет. При этом разницы между пропутинскими и антипутинскими мероприятиями практически нет: вина в любом случае будет возложена на Путина, на которого будут «валить как на мертвого».

Какой?

Тоже любой: от шахидки на подходе к металлоискателям (как было на летнем рок-фестивале) до майора Евсюкова в оцеплении (боюсь, достаточно стакана водки с ЛСД или чем-нибудь вроде).

Разумеется, никакой информации на этот счет у меня нет: чистая аналитика. Была бы малейшая – она была бы реализована, и одной угрозой стало бы меньше.

Надеюсь, что те, кто отвечает за безопасность, отработают, как положено, — и эта опасность не реализуется, как и многие другие.

Но увы: империи рушатся не тогда, когда у них есть враги, — империи рушатся тогда, когда у них больше нет сторонников.