Северная Корея: 395 граммов еды в день

Действующее в Пхеньяне представительство Всемирной продовольственной программы (есть такая организация при ООН) выступило с сенсационной оптимистической новостью: в КНДР вдвое улучшилась ситуация с кормлением населения. В январе 2012 года по карточкам на одного человека в стране выдали в среднем аж 395 граммов еды в день. А еще прошлым летом было только по 200 граммов на душу. Так что налицо грандиозный прогресс, который, правда, пока не дотягивает до медицинской нормы нормального выживания.

Занудные ооновские чиновники рассчитали, что в условиях КНДР человеку требуется в день не менее 700 граммов еды. Так что пока средний обитатель народной республики получает в лучшем случае только две трети необходимых ему калорий. И нужно, конечно, пояснить сам термин «еда»: в Северной Корее он в основном означает пшеницу или другие злаки в виде муки или зерен, кукурузу и картошку. В 90-е годы, когда в КНДР из-за развала социалистического сельского хозяйства и череды наводнений был неописуемый голод, знакомые мне сотрудники ООН использовали и политкорректный, но несколько жутковатый термин «alternative food» — альтернативная еда. Ну, например, это означало молотые кукурузные кочерыжки и траву с некоторым добавлением настоящей муки. В 90-е годы, по оценкам экспертов, от голода в КНДР умерло от одного до 2,5 млн человек – хотя, конечно, точных цифр нет и быть не может. Никто ведь не знает даже точного населения Северной Кореи, существуют лишь оценки – ну, где-то от 20 до 24 миллионов. А может и меньше.

Из-за продовольственного вопроса, как рассказывают перебежчики, в Северной Корее не очень любят покойного правителя страны Ким Чен Ира (при нем начался настоящий голод) и по-прежнему почитают его отца – основателя КНДР генералиссимуса Ким Ир Сена. Во времена его царствования худо-бедно все же действовала система распределения еды. Она была основана на практически полном изъятии продовольствия из торговли. Пропитание выдавали по карточкам в соответствии с трудовыми успехами, квалификацией и должностью. В масштабах целой страны действовал священный принцип Гулага: выполнил трудовую норму – получи пайку. И выдавали ее регулярно.

Но, как уже было сказано, эта система рухнула в начале 90-х: распределять стало нечего. Регулярные пайки получают сейчас, по данным тех же перебежчиков, только примерно 20 проц населения – лучшие и самые нужные люди. Это военные, чекисты, полицейские, партийные и государственные чиновники, обслуживающие режим интеллектуалы (наука и техника, пропаганда), работники главных отраслей промышленности, жители Пхеньяна.

Статистика ООН оперирует предоставленными ей официальными сведениями и выдает лишь усредненные данные. На самом деле, судя по всему, и в прошлом, и в позапрошлом годах значительная часть населения КНДР свои 200 граммов вообще не получала. И жила за счет подножного корма, местами более-менее сносно. Дело в том, что при покойном Ким Чен Ире от полной безнадеги был нарушен главный принцип КНДР – никакой торговли продовольствием! В стране разрешили частные базарчики, где крестьяне смогли продавать провизию. Возник и черный рынок, на который власти вынуждены смотреть сквозь пальцы. Расцвела контрабанда – через границу из Китая таскают и телевизоры, и видео-диски с южнокорейскими мыльными операми, и дефицитные продукты, и оформленные в КНР мобильники.

При покойном Ким Чен Ире власти как-то попытались взять под контроль черный рынок и разгромить формирующийся в стране новый и крайне опасный класс «теневых богачей», зарабатывающих на полулегальной или совсем нелегальной торговле. В ноябре-декабре 2009 года была внезапно проведена денежная реформа-деноминация – старые дензнаки заменили на новые, установив четкий лимит обмена на каждую семью. В результате люди лишились своих накоплений, до предела обострился товарный дефицит, а цены фантастически рванули вверх. В конце 2009 года, например, килограмм риса стоил 20 вон, а сейчас в некоторых районах КНДР – 4-5 тыс вон. Это вдвое превышает среднюю месячную зарплату северокорейского рабочего.

Реформа оказалась катастрофической – ответственность за ее провал возложили на министра финансов и главу Планово-финансового отдела ЦК Трудовой партии Кореи. Оба, по данным сеульской печати, были расстреляны. У реформы был и неожиданный результат – она окончательно подорвала веру в северокорейские дензнаки и привела к невиданному расцвету нелегальных операций с твердой валютой (китайскими юанями, долларами, евро). Валюту зарабатывают на полулегальной приграничной торговле с Китаем или (не поверите!) получают от родственников, сумевших бежать за границу. В Южной Корее сейчас находится более 23 тыс перебежчиков из КНДР. Ежегодно, как сообщается, они через посредников-контрабандистов переправляют родне на Севере не менее 10 млн долларов. Как правило, маленькими порциями – по сотне, по 500 баксов.

Один из успешно устроившихся в Сеуле перебежчиков (знаю имя) открыто говорит, что переправляет в год жителям своей родной деревни в КНДР по 5-7 тыс долларов. По его словам, полиция и чекисты закрывают на это глаза – они сами попали в зависимость от взяток валютой, без которой сейчас в стране стало практически невозможно нормально жить. Расчеты в долларах и юанях превратились, как уверяют, практически в норму: очевидцы уверяют, что даже в глубинке КНДР действуют рестораны, где принимают только заграничные деньги. И очень плохо тем, кто валюты не имеет – это означает настоящий голод и безнадежность. По оценкам упомянутой выше Всемирной продовольственной программы ООН, 37 проц детей в КНДР хронически недоедают.