Дрездене школьники вынуждены учить русский язык, хотя сами они выбрали французский.

Тот день, когда одиннадцатилетнему Ханнесу напомнила о своем существовании Германская Демократическая Республика, оказался солнечным. Около часа дня в пятницу в мае прошлого года Юрген Шумахер (Uergen Schumacher), отец Ханнеса, пришел в гимназию имени Бертольта Брехта в Дрездене. В этот день жребий должен был решить, что его сын сможет изучать в школе, а что нет.

Тогда в гимназии собрались лишь немногие родители учеников. Директор школы Марселло Мешке (Marcello Meschke) собирает сложенные листочки с именами учеников в картонную коробку. Оказалось, что 68 пятиклассников хотели бы в следующем году изучать французский язык как второй иностранный. Но есть только две группы, а в них всего 56 мест. Последним 12 ученикам из корзины не повезло. 56 листочков вытаскивает директор школы Мешке из своей коробки, а имени Ханнеса на них все нет. Из общего числа оставшихся у него седьмой номер. То есть, у него нет шансов каким-то образом попасть в уже сформированные группы. Вместо этого он должен учить русский язык.

Юрген Шумахер чувствует себя беспомощным. Что он скажет своему сыну? И что случится, если они вынуждены будут из-за работы уехать из Саксонии? Что будет, если они получат в наследство от своих родителей дом в городе Ульме? В каких гимназиях в Западной Германии вообще преподается русский язык? Не вынужден ли будет тогда их сын отказаться от получения аттестата зрелости? Отец сообщает своему сыну новость. Ханнес бросается на кровать и начинает плакать. Его мама еще во времена ГДР в течение пяти семестров изучала русский язык в педагогическом институте — до 1990 года. После объединения Германии ей пришлось переучиваться. «Я ничего не имею против русского языка и ничего не имею против учителей этого предмета», — говорит мама Ханнеса, представляющая интересы родителей учеников класса. — Но не должно быть так, чтобы моему сыну навязывали этот язык только потому, что некоторые учителя все еще продолжают работать в школе».

Не только в Дрездене ученики вынуждены изучать русский язык. В примерно 30 школах Саксонии жребий также решал вопрос о том, какой иностранный язык будет изучаться. Шумахеры в конечном итоге подали жалобу, и административный суд вынес решение в их пользу, как он это сделал в отношении родителей еще двух учеников. После этого Ханнес получил возможность изучать французский язык и делает по этому предмету заметные успехи.

Лиону Форнеру (Lion Forner) из той же школы повезло не меньше, но его проблемы на этом не закончились. Спустя две недели после начала занятий в шестом классе он смог получил возможность поменять предмет, поскольку в другой группе освободилось одно место, но там он был бы единственным учеником из своего класса. «Я уже привык к урокам русского языка и у меня хорошие отношения с учителем», — признается этот 11-летний школьник. Хотя он и предпочел бы заниматься французским. Этот язык он раньше уже четыре года изучал в начальных классах.

Отец Лиона Мике Форнер говорит: «Когда мы записывались в пятый класс, надо было указать второй иностранный язык. Уже тогда министерству образования было известно, что учителей не хватает. Но ничего для решения этой проблемы сделано не было». Директор школы Марселло Мешке говорит: «Я воспользовался первой возможностью и сообщил родителям школьников о сложившейся ситуации». На родительском собрании в июне 2010 года. И это было правильно, считает Штеффи Шумахер, мама Ханнеса. «Проблема только в том, что мы как родители в этот момент уже не могли выбрать другую гимназию, поскольку сроки подачи заявлений уже закончились». Все родители исходили из того, что какое-то решение будет найдено. Можно было бы объединиться с расположенной в Радебойле (Radebeul) — городе в десяти километрах — другой гимназией. Можно было бы также скооперироваться и договориться с учительницей французского языка, предложившей свои услуги. Но такого рода вопросы решают не объединения родителей, а министерство образования.

Председатель родительского совета гимназии имени Бертольда Брехта Карстен Гузе (Karsten Guse) написал письма в министерство образования и премьер-министру Саксонии. Полученные ответы ситуацию не изменили: ему было сказано, что эта проблема известна, однако «не существует юридического права на выбор школьниками определенного иностранного языка». В таком же ключе вынес свое решение и земельный ландтаг. Только обязанности и никакого выбора. Не помогли и газетные статьи. В письме министерства образования было сказано, что на дополнительное количество учителей французского языка нет средств.

Когда Гузе спрашивают, как он относится к политике в области образования, он улыбается: «Возникает такое чувство, что дети ничего не значат, школы ничего не значат. Главное, чтобы исполнялись законы». Мике Форнер, отец Лиона, опасается того, что «школьное лото министерства образования станет моделью и для других предметов». По его мнению, предпринимаются попытки подстроить действительность под существующие планы, и делается это для того, чтобы скрыть допущенные при планировании ошибки.