Римских императоров очень часто наивно представляют как неких героев и мудрых государственных деятелей, денно и нощно заботящихся о благе Отечества. Однако древнеримский историк Гай Светоний Транквилл в своей книге «Жизнь двенадцати цезарей» полностью опроверг это представление.

В служебные обязанности Светония входила обработка всей входящей и исходящей императорской корреспонденции: он получал все приходящие на имя императора отчёты, доклады и письма, решал, какие из этих бумаг следует передать императору, о каких доложить на словах, о чём вообще не упоминать как о не заслуживающем внимания.
Гай Светоний Транквилл также составлял тексты императорских указов и распоряжений, давал их на подпись Адриану, и рассылал на места для исполнения.
Если проводить аналогии с современными государственными должностями, Гай Светоний Транквилл был кем-то вроде «руководителя Администрации Президента». Кроме того, он одновременно был главой императорской канцелярии «по учёным делам», в ведении которой находились все государственные архивы и библиотеки.
Имея доступ к абсолютно всем архивным документам, в том числе совершенно секретным, Гай Светоний Транквилл в 120 году написал биографии первых 12 римских императоров, и объединил их в одну книгу под названием «Жизнь двенадцати цезарей».
Книга предназначалась не для широкой публики, а для узкого круга руководителей Римской империи, как сейчас бы сказали, «для служебного пользования». Заказчиком книги был префект претория (т.е. командующий императорской гвардией) Септиций Клар, второй в государстве человек после императора.

В книге Гая Светония Транквилла содержатся биографии первых римских императоров, следующих по списку: Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Гай Калигула, Клавдий, Нерон, Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан, Тит, Домициан.
Что характерно, автор уделяет очень большое внимание подробностям личной, семейной и даже половой жизни римских императоров, их характеру, здоровью, привычкам, психологическому портрету, ничуть не меньше, чем их государственной деятельности, если не больше.
Всю книгу здесь, естественно, не перескажешь, её надо читать, но самые скандальные моменты из «Жизни двенадцати цезарей» мы здесь укажем.
Почти все первые римские императоры были гомосексуалистами, точнее бисексуалами. У них были жёны, у большинства — многочисленные любовницы, однако они вступали в половые связи и с мужчинами, причём в большинстве случаев либо в пассивной форме, либо в форме педофилии (с мальчиками).

Юлий Цезарь в молодости был отправлен по служебным делам в Вифинию (подчинённое Риму государство в Малой Азии), и там вифинский царь Никомед «растлил его чистоту». Причём Цезарю это так понравилось, что вернувшись из командировки, он придумал явно надуманный предлог, чтобы снова съездить к Никомеду.

Вифинского царя даже прозвали «Цезарев задний дружок», а самого Цезаря стали обзывать «царёвой подстилкой», а когда Цезарь был избран консулом, то второй консул, Бибул, называл своего коллегу «вифинской царицей».
Когда Цезарь однажды в Сенате стал расхваливать Никомеда, его перебил Цицерон со словами «всем отлично известно … что дал ему ты». Даже солдаты из армии Цезаря пели насмешливые песни на тему его связи с Никомедом. Сенатор Курион-старший назвал Цезаря «мужем всех жён и женой всех мужей».

Наследником Цезаря был Октавий Август. Современные историки почему-то пишут его имя как «Октавиан», однако все римские историки поголовно пишут «Октавий». Думается, римлянам было виднее, как звали их правителя.
Так вот, Август был усыновлён Цезарем, и при этом находился в «постыдной связи» со своим усыновителем, и даже, как сообщает Гай Светоний Транквилл, «свою невинность, початую Цезарем, он предлагал потом в Испании и Авлу Гирцию за триста тысяч сестерциев». Ну чем не голубая проституция?
Повзрослев и женившись, Август стал «большим любителем молоденьких девушек, которых отовсюду добывала сама жена», однако под старость его потянуло на мальчиков — «ему нравились их хорошенькие лица…, и он покупал их отовсюду, особенно же из Сирии и Мавритании».

Следующий римский император, Тиберий, «завёл мальчиков самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми забавлялся в постели».

Как далее рассказывает Гай Светоний Транквилл в книге «Жизнь двенадцати цезарей», император Тиберий не мог удержаться от страсти к мальчикам даже во время религиозных обрядов, и приводит такой пример:
«При жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не мог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвёл его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста; но когда они стали попрекать друг друга бесчестьем, он велел перебить им голени».
Такая вот садистская любовь.
Другие гомосексуальные и педофильские забавы императора Тиберия римский историк описывает настолько натуралистично, что в русском переводе часть текста была пропущена, и переводчик в примечаниях честно указал, что «перевод смягчен», и дал оригинальный латинский текст: мол, сами эту похабщину переводите, а я не буду.

Следующий римский император, Гай Цезарь Калигула, находился в «постыдной связи» с Марком Лепидом, с пантомимом (актёром) Мнестером, и «с какими-то заложниками» (в Риме была традиция брать в заложники сыновей правителей покорённых народов).
А ещё один партнёр Калигулы, Валерий Катулл, «юноша из консульского рода», заявлял во всеуслышание, что «от забав с императором у него болит поясница».
Кроме того, у Калигулы наличествовало и другое половое извращение — инцест. Он вступал в половую связь со всеми своими сёстрами.

Затем происходит ранее небывалый, уникальный случай в ранней истории Римской империи — на престол взошёл император Клавдий, который не был ни гомосексуалистом, ни бисексуалом, ни педофилом, и никогда, ни разу в жизни, не имел сексуальных контактов с лицами мужского пола.

Однако следующий император, Нерон, постарался это упущение исправить. Как сообщает про Нерона Гай Светоний Транквилл, «мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать его женщиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с приданым и с факелом, с великой пышностью ввёл его в дом и жил с ним как с женой».
А вот ещё одна красочная цитата про императора Нерона из книги «Жизнь двенадцати цезарей»:
«Собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член остался неосквернённым. В довершение он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору: за этого Дорифора он вышел замуж, как за него — Спор, крича и вопя как насилуемая девушка».
Такой вот император Нерон был «универсал»: всё в жизни успел попробовать, даже замуж вышел.
Неудивительно, что против такого оригинала поднялись мятежи и восстания, в Империи начались беспорядки, и в течение года на престол взошли один за другим Гальба, Отон и Вителлий. «Все как на подбор огонь-ребята», если выражаться словами Аркадия Гайдара.

Вот что пишет Светоний в «Жизни двенадцати цезарей» про императора Гальбу:
«Похоть он испытывал больше к мужчинам, причём к взрослым и крепким: говорят, что когда Икел, главный его наложник, принёс ему в Испанию весть о гибели Нерона, он не только нежно расцеловал его при всех, но и тотчас попросил его приготовиться в объятиям, а потом увёл».

Свергнувший Гальбу император Отон был при жизни Нерона первым из его друзей, но не только из-за сходства нравов, но также «из-за развратной с ним близости».

Следующий римский самодержец, Вителлий, в детские и юношеские годы был одним из любовников уже упомянутого императора-педофила Тиберия. За интимные заслуги сына отец Вителлия был назначен консулом.

Кстати, папаша Вителлия был влюблён в одну вольноотпущенницу, и даже «слюну её он смешивал с мёдом, чтобы лечить горло, как снадобьем, и не изредка или незаметно, а повседневно и при всех». А ведь это замечательная идея для нынешних «народных целителей», повёрнутых на уринотерапии — лечиться слюной любимой женщины. Так, наверно, приятнее.

В зрелом возрасте Вителлий от привычек юности не отказался, и развратничал с вольноотпущенником Азиатиком, которому жутко надоел, и тот попытался удрать от царственного любовника, но был пойман, и принуждён к продолжению банкета.

После убийства Вителлия снова произошло чудо — римским императором стал убеждённый гетеросексуал Веспасиан, ни разу в жизни не засветившийся в гомосексуальных контактах.

Кстати, именно этому герою книги Светония принадлежит фраза «Деньги не пахнут», причём имела она буквальное значение — Веспасиан ввёл особый налог на сортиры, а когда его старший сын Тит попытался пристыдить корыстолюбивого отца, «тот взял монету из первой прибыли, поднёс к его носу и спросил, воняет ли она. «Нет», — ответил Тит. «А ведь это деньги с мочи», — сказал Веспасиан».

Говорят, яблоко от яблони недалёко падает. Но с детьми Веспасиана эта пословица не сработала — яблоки упали очень далеко. Если сам Веспасиан был нормальной сексуальной ориентации, то его сыновья, Тит и Домициан, глядели в голубые дали.

Тит в молодости был большим любителем мальчиков и евнухов, и таких любовников у него было множество, однако, став императором, он отказался от дурных привычек, перестал сношаться с мальчиками и «даже не желал на них смотреть». Пример Тита доказывает, что изменить ориентацию можно усилием воли.

Младший брат Тита, Домициан — последний из двенадцати цезарей, о жизни которых рассказывает Гай Светоний Транквилл.

Домициан в молодости был любовником одноглазого претора Клодия Поллиона, и кроме того, Домициан был любовником сенатора Нервы, ставшего императором после его убийства.

Итак, из первых 12 римских императоров 10 были гомосексуалистами (а это 83 %). Можно, в принципе, сказать — а хрен с ней, с ориентацией, был бы человек хороший.

Однако хорошими человеками они не были.
Как свидетельствует Гай Светоний Транквилл, почти все из «двенадцати цезарей» отличались крайней жестокостью, а некоторые даже патологическим садизмом, и почти все они характеризовались исключительной жадностью, и без зазрения совести отбирали имущество своих граждан и жителей провинций.

Юлий Цезарь, как деликатно пишет Светоний, «бескорыстия не обнаружил ни на военных, ни на гражданских должностях», «в первое своё консульство он похитил из капитолийского храма три тысячи фунтов золота», а затем занимался «неприкрытыми грабежами».

Август казнил сдававшихся ему в плен — «перебил их, как жертвенный скот».

Император Тиберий казнил богатых людей по заведомо ложным обвинениям, чтобы конфисковать их имущество. Как пишет Светоний, «дня не проходило без казни». Тиберий впервые в истории ввёл смертную казнь за «мыслепреступления» — людей стали казнить просто за слова, неприятные императору, или считавшиеся «крамольными».

Казнили детей за преступления родителей. Тиберий приказал, чтобы несовершеннолетних девочек перед казнью насиловал палач.

Тиберий лично наблюдал за пытками, и даже придумывал новые, ранее неизвестные способы, как мучить людей.

Гай Калигула продолжил тибериевскую политику массовых казней ни за что, только этот император внёс одно новшество в процедуру казни — помимо обычных способов лишения жизни, людей стали скармливать диким зверям в цирке.

Калигула любил смотреть на пытки и казни во время еды. Наверно, так у него пищеварение улучшалось.

Однако имущества казнённых на его пышные развлечения не хватало, поэтому Гай Калигула заставлял римлян составлять завещания, где он объявлялся наследником, а те завещания, где император в качестве наследника не указывался, признавались недействительными.

А вот император Клавдий был просто идиотом. В прямом смысле. Как пишет Светоний, «глупости своей он даже не скрывал; правда в нескольких речах он уверял, будто он нарочно притворялся глупцом при Гае, так как иначе не остался бы жив … однако никого этим он не убедил». Как говорили злые языки, ему даже не надо было притворяться.
Светоний добавляет про Клавдия, что «в своих поступках обнаруживал он часто такую необдуманность, что казалось, он не знает и не понимает, кто он, с кем, где и когда говорит».

Про императора Нерона Светоний сообщает, что при нём были «наказаны христиане, приверженцы нового и зловредного суеверия».

Кстати, до 64 года ни в одном из древнеримских документов не встречается ни единого упоминания о христианах. То есть Империя заметила христиан только спустя 30 с лишним лет после предполагаемой даты распятия Христа.
Ни о самом Иисусе, ни о его последователях римляне ничего не знали. Не знал о Христе и христианах и прокуратор Иудейский Понтий Пилат, ибо ни в одном из донесений, поступивших в Рим из провинции Иудея, не было ни единого слова ни об Иисусе, ни о его встрече с Пилатом, ни о распятии Христа, ни о христианах.
А ведь появление самозванца, называвшего себя Царём Иудейским, было бы таким событием, о котором, учитывая сверхцентрализацию Римской империи, просто невозможно было бы умолчать и не поставить в известность Рим.
В столицу докладывали даже о ремонте бани или создании пожарной команды, а про такой неординарный случай, как появление самозванца, а тем более его казнь традиционным римским способом (распятие на кресте) — вообще никаких известий. Это к вопросу о достоверности евангельских историй.

Христиан впервые заметили именно в самом городе Риме, и только в 64 году от предполагаемого Рождества Христова.
Помимо запрета христианства, Нерон успел наворотить и других дел. Например, он перебил кучу своих родственников, включая свою мать Агриппину. Казни обычных людей при Нероне происходили точно так же, как при Тиберии и Калигуле.
Кроме того, Нерон устроил в Риме пожар, уничтоживший почти две трети города. Император послал своих слуг с факелами поджигать дома по всему городу, так как «ему претили безобразные старые дома и узкие кривые переулки».

Император Гальба внёс в практику казней собственное новшество. Если раньше казни предшествовала процедура суда, оформлявшего волю императора об убиении человека в надлежащую юридическую форму (обвинительный судебный приговор), то Гальба всё упростил — казнить стали без суда, просто по приказу.

Суд всё равно выносил заранее известные приговоры, и на это уходило какое-то время, а Гальба время ценил.

Император Отон был правителем всего три месяца, и провёл их на войне, поэтому ничего наворотить не успел (если не считать того, что до этого, будучи в друзьях у Нерона, за «огромную взятку» добился назначения в Сенат осуждённого преступника).

Зато император Вителлий проявлял точно такой же садизм, как и его более ранние предшественники. Как пишет о нём Гай Светоний Транквилл, «казнить кого угодно и за что угодно было для него наслаждением».

Император Веспасиан остановил массовые казни, но не по доброте душевной, а потому, что считал более выгодным брать деньги с подсудимых за оправдательные приговоры. Взятки стали давать совершенно открыто и на законных основаниях.
Кроме того, Веспасиан стал продавать государственные должности тем людям, которые хотели их занимать.
Таким образом, император Веспасиан узаконил коррупцию, и сделал её частью государственной системы. Миллионы чиновников по всему миру, наверно, мечтают о таком руководителе.

Единственный римский император, который, имея массу времени и возможностей, не сделал римлянам ничего плохого или постыдного — это Тит. Однако до того, как возглавить государство, Тит, будучи одним из римских полководцев, разрушил Иерусалим, и брал взятки за посредничество в разрешении различных споров его отцом, Веспасианом.

Император Домициан, замыкающий список из 12 цезарей, о чьей жизни повествует Гай Светоний Транквилл, явно имел определённый разлад в голове: «он каждый день запирался на несколько часов и занимался тем, что ловил мух и протыкал их острым грифелем».

Но если бы от него страдали только мухи! Домициан возобновил массовые казни и пытки, и даже лично изобрёл новую пытку — «прижигал срамные члены». Но казни нужны ему были не удовольствия ради, а корысти для — имущество казнённых конфисковывалось, а обвинения придумывались.

Из корыстолюбия Домициан отказался от введённой Веспасианом системы легальной коррупции, и стал увольнять судей, уличённых в подкупе: император хотел, чтобы деньги доставались лично ему, причём не часть (взятка), а всё имущество обвиняемого полностью. Кроме того, Домициан, как и Калигула, стал присваивать чужие наследства.

На каждое действие найдётся противодействие, поэтому, когда римские императоры допекали народ своими художествами по самое терпеть не могу, находились люди, которые убивали зарвавшихся тиранов.

Пушкинская фраза про «самодержавие, ограниченное удавкою», вполне подходит и к Римской империи.

Юлий Цезарь, Гай Калигула, Гальба, Вителлий и Домициан были убиты холодным оружием, Тиберий — задушен, Клавдий — отравлен, Нерон и Отон покончили жизнь самоубийством, чтобы не попасть в руки к своим противникам, и только Августу, Веспасиану и Титу удалось умереть естественной смертью.

В случае смерти императора, в том числе, и если смерть была насильственной, во многих случаях его причисляли к лику богов, дабы хоть как-то поддержать авторитет власти как таковой. Надо было внушить народу, что императоры ведут себя так странно не потому, что у них больная психика или нравственная деградация в последней стадии, а потому, что они — существа высшего порядка, на которых человеческая мораль не распространяется.

Поэтому у Гая Светония Транквилла в книге «Жизнь двенадцати цезарей» главы о некоторых императорах так и называются: Божественный Юлий, Божественный Август, Божественный Клавдий, Божественный Веспасиан, Божественный Тит — эти деятели после смерти были признаны богами. А вот Калигула, например, объявил себя богом ещё при жизни.

Для божественных императоров сооружали храмы, назначались специальные жрецы для отправления культа императора и для воздания ему божеских почестей. Отказ поклоняться культу императора или сомнение в его божественной природе приравнивались к святотатству.

Итак, представление о великой Римской империи, несущей свет цивилизации отсталым народам и благодарным потомкам, и являющейся образцом для всего прогрессивного человечества — это не более, чем миф, а реальная римская история — нескончаемая череда казней, убийств, садистских жестокостей, половых извращений, ограбления народа, и разных других безобразий, ставших для Рима нормой повседневной жизни.

И на самом верху этого паразитического государства, жившего за счёт военной добычи и рабского труда, почти всегда оказывались такие правители, которых иначе, как выродками, не назовёшь, другое приличное слово даже трудно подобрать.