Когда люди к чему-то привыкают, взор замыливается и от внимания ускользают очевидные, казалось, вещи. На просторах СНГ есть несколько городов, носящих имя «героя гражданской войны легендарного комкора Григория Котовского», в его память названы десятки улиц, но, если заглянуть в биографию, то мы увидим, что в молодости тот занимался воровством и был признанным лидером бессарабских бандюков.

Получается, что города, поселки, улицы увековечивают память о бывшем каторжанине и бандите лишь потому, что коммунисты высоко оценили его усилия по уничтожению врагов Советской власти. Не подумайте, что я призываю что-то переименовывать – этот пример понадобился затем, чтобы подчеркнуть, что реальное преступление и общественное порицание никак не связаны с самим поступком. А отсюда вытекают двойные стандарты и логика, что грешно не столько красть, сколько на этом попадаться.

Огромное число уголовных дел фабрикуются ради отчетности, причём наказание по ним неадекватно совершенным деяниям. И, в тоже время, наличие денег и связей часто позволяет уходить от ответственности за совершение тяжких преступлений. Как, к примеру, произошло с той дамочкой, которой за гибель пешеходов назначено наказание с отсрочкой в 14 лет. А, раз справедливость и адекватность наказания вызывает огромные сомнения, то суждение — сидел, значит, на всю жизнь преступник, является чистым ханжеством. Особенно, на фоне восхищения фильмами, герои которых грабят банки и отправляют к праотцам своих врагов.

Здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Герои нашего времени – это люди дела, с минимумом комплексов, не останавливающиеся перед преградами ради достижения поставленных целей. Если цели обществом воспринимаются как благие (например, мир во всем мире), то агрессивные и жестокие действия общественное мнение оправдывает, даже тогда, когда цели до идиотизма утопичны, а истинная мотивация – жажда власти. При этом прощаются мелкие грешки – человек же не для себя, а для народа надрывался. Но совсем иначе обстоит, когда герои стремятся к личному обогащению – тем, кто не свернул шею, завидуют и уважают, но, если оступился и попал в тюрьму, то общество норовит навеки заклеймить.

Ни для кого не секрет, что Владимир Высоцкий употреблял наркотики и то, что его не изолировали, как того требует закон, — исключительно недоработка советской милиции. Но давайте представим, что правосудие свершилось, и Высоцкого отправили на нары. И что тогда? Поклонники таланта разбежались и утратили популярность его песни? Конечно же, нет. Но, обязательно бы пошла гулять молва, что наркоту подбросили за диссидентство. Может, потому и не посадили, что кураторы с Лубянки это отлично понимали. Впрочем, сам метод устранения неугодных путем подстав применяется с незапамятных времен и, за редким исключением, никогда не удается доказать, что обвинение было сфабриковано.

Также нельзя не отметить присущую общественному мнению флюгерность. К примеру, граждане, придерживающиеся левацких взглядов, категорически не признают своих кумиров террористами. Получается, что убил кого-то по неосторожности – преступник на всю жизнь, убил тысячи из идейных побуждений – герой. Эдакая теория социальной относительности.

Официально судимость спустя какое-то время гасится, однако, информация о былых приключениях способна наносить вред репутации на протяжении всей последующей жизни. Ведь никто не верит, что тюрьма исправляет и потому закономерным результатом становится недоверие к бывшим зэкам. Более того, в общественном сознании бытует уверенность, что тюрьма делает людей только хуже, превращая в закоренелых преступников. При этом населению внушается, что на преступный путь толкают плохие гены и дурное воспитание, а вовсе не ограничения, препятствующие удовлетворению амбиций и раскрытию талантов. Ханжи и моралисты отстаивают статичность категорий и для них неприемлемо, когда бывшие каторжане достигают блистательных результатов. А поскольку не в их силах остановить социальные лифты, поднимающие талантливых людей, то когда к тем приходит признание, они норовят добавить ложку дегтя, напомнив о пятнах в биографии. Иной раз удары попадают в цель, помогая подводить базу под голословные обвинения.

В этой связи показателен скандал вокруг изобретателя Виктора Петрика. Коммунисты, еще с периода создания «шаражек» умели ценить таланты, делали на них ставку. В каждой колонии, где находился Петрик, для него создавались идеальные условия для работы – строились под него отдельные здания, где размещались его лаборатории, библиотека и прочее. Кажется невероятным, но об этом свидетельствуют интервью начальников колоний, регистрационные свидетельства на изобретения, выданные на его имя в тот период, газеты с грозным названием: «Слава труду», отпечатанные в типографии ИТУ Иркутской области.

Между прочим, это один из самых загадочных случаев в уголовной практике. Судите сами: впервые за время Царской России и СССР человек был осужден по 16 статьям уголовного кодекса. При этом 6 из них относятся к тяжелым преступлениям. При этом все обвинения были предъявлены через статьи 15 и 17, что означает подстрекательство к попытке совершения преступления. По таким статьям не бывает условно — досрочного освобождения. Однако однажды по всем этим обвинениям Петрик был оправдан. Может, когда-нибудь мы узнаем тайну этого странного дела.

Отбирая узников для своих «шаражек», коммунисты редко ошибались: сидя в колонии Петрик побеждал на Всесоюзных конкурсах товаров народного потребления, его вывозили с сопровождением на военные предприятия. Так известно, что в период с 1997 -1998 год он внедрил на заводе тяжелого машиностроения им. Куйбышева в г. Иркутске технологию покрытия специальных изделий никелем и стал, при этом, одним из самых богатых заключенных страны. Известно также, что в день неожиданного освобождения, его встречал директор этого предприятия, В. Тюркин. Он подвел Петрика к окну своего кабинета, показал на новенький, блестящий джип и сказал «Вернешься, он твой». Петрик был твердо уверен, что вернется, как только заберет сына из московского роддома. Но на вокзале в Москве его уже ждали с совсем иными предложениями.

Этот ученый-одиночка, создавший первую частную лабораторию и первый частный научно исследовательский институт в новой России, достиг результатов в тех областях, где оказались бессильны финансируемые из бюджета НИИ. Петрик совершил несколько фундаментальных открытий и сделал целый ряд прорывных разработок, высокую оценку которым дали ведущие академики РАН, внеся предложение о их совместной реализации с участием институтов РАН. На этот счет ими было подписано соответствующее решение, однако до его реализации не дошло из-за разгоревшейся информационной войны. Её инициаторами выступили другие академики – члены Комиссии по лженауке и призванные ими на помощь 46 «научных журналистов». Главным же аргументом нападающей стороны стало то, что в 80-е годы Петрик был осужден. Дескать, раз привлекался по уголовным статьям, то, значит, аферист, а его разработки – или шарлатанство, или у кого-нибудь украл. Доказать что шарлатан у академиков не получилось – изобретения работают и многочисленные отчеты лабораторий это подтверждают. Ну а обвинение в плагиате обернулось для зачинщиков иском о клевете, в котором заявлена впечатляющая сумма.

Для убеждения аудитории в том, что Петрик — безграмотный шарлатан, было сфабриковано немало материалов, в которых ученому приписали фразы, которых он никогда не произносил. В свою очередь, академики Кругляков, Захаров и Александров, преисполненные «академического величия», не смущаясь, плели откровенную чушь, Публика на все это повелась, принимая на веру и не делая попыток самостоятельно разобраться. Действительно, зачем проверять, если предложена созвучная настроениям общества история – мол, коррумпированные политики используют бывшего каторжанина для отмывки бюджетных средств.

Трудно представить большую несуразность – почему-то никому не приходит в голову, что Петрик из-за своей биографии является для этих целей наихудшим вариантом, а у коррумпированных политиков существуют тысячи великолепно отработанных схем безопасного хищения. Как сказал на пресс конференции сам Петрик: «В глаза бы они меня не видели, если бы не мои реальные разработки». Реальные разработки потребовались тем немногим политикам, у которых осталась совесть, которым по внутреннему убеждению или прихоти захотелось сделать что-то важное для людей, оставить добрый след. И к этому важному относится вода. Но у нас еще нет культуры понимания значения этого важнейшего для жизни химического соединения. И мы, озлобленное общество, повелись на хорошо спланированную враждебную акцию, шельмуя всех, кто пытался создать программу «Чистая вода». Не думаю, что в ближайшее время кто-нибудь из политиков захочет повторить самоотверженный поступок Грызлова.

Академики делали ставку на блицкриг – в одну ночь было открыто 34 сайта, наполненных ложью и клеветой, видно немалые были задействованы средства. Мощная пиар-атака сработала, толпа поверила. Расчет, вероятно, делался на то, что ученый сломается, махнет на все рукой и уедет из страны.

Но тут у заговорщиков вышел промах – они не учли, что тюрьма закаляет дух и развивает качества бойца. Очень тяжело жить под гнетом дурного мнения окружающих, тем не менее, Петрик не запаниковал и занялся сбором доказательств, опровергающих заявления врагов, обратился с исками в суды. Сначала выиграл суд у СМИ, распространявших недостоверную информацию, и тем пришлось публиковать опровержения. Затем за клевету, нанесшую ущерб деловой репутации ученого, в суд вызвали Круглякова с подельниками. Припертые к стенке, академики всеми силами затягивали процесс, и, наняв самых дорогих в стране адвокатов, попытались сделать судебное рассмотрение закрытым. Тем самым они пытались захоронить это дело. Однако у них этот номер не прошел, и мы скоро увидим реакцию членов РАН на то, что их коллеги признаны клеветниками. Что здесь победит – научная этика или корпоративная солидарность, можно лишь гадать, поскольку в борьбе с инакомыслием, научным и политическим, считается, что все средства хороши. Ведь академики-то, якобы, не для себя старались, (если не учитывать загулявший в этом деле миллион долларов в качестве вознаграждения за «разоблачение Петрика), а для «общества», и неправеден тот суд, который не принял это во внимание. Ведь если не предосудительно убивать ради «слезы ребенка», то разве можно проявлять строгость к тем, кто в благих целях всего оклеветал другого?

И вот, что важно. Никто из журналистов и поныне не написал о восстановленным Петриком из руин храме, построенной школе, с бронзовой надписью у входа: «В дар просвещения. Построено семьей Петрика». Построенном за деньги Петрика памятнике афганцам, содержании детских приютов, помощи неимущим. Сам Петрик не любит перечислять свои добрые дела. И не смотря на жизнь с головокружительными взлетами и падениями, юмор у него сохранился отменный, на мой вопрос, что будет с программой «Чистая вода», он ответил: «Сейчас в нескольких странах ведутся исследования свойств моего сорбента и систем водоочистки на его основе. Так, что ждите моего второго пришествия». Но глаза, при этом, у него были грустные…

История Петрика далеко не единична. Всюду, где информация о судимостях способна нанести вред, ее используют в качестве аргумента, доказывающего дурные черты и намерения бывших сидельцев. А в охотниках воспользоваться этим приемом недостатка нет – так можно не только зачистить конкурента, но и исполнить гражданский долг, просигнализировав обществу об исходящей от того скрытой угрозе. Соответственно, обычно к нему прибегают в конкурентной борьбе либо для сведения личных счетов. Между тем, подобный слив информации заслуживает общественного порицания, ибо прошедшие лагеря и тюрьмы страдальцы, возвращаясь к честной жизни, совершают поступок, свидетельствующий о силе их характера. И, если они оказываются в силах реализовать свое предназначение, раскрыв способности ученого, изобретателя, писателя, музыканта, политика или бизнесмена, это заслуживает, даже большего уважения, нежели достижения тех, чья жизнь протекала сравнительно благополучно.

Но для всех нас еще важнее, чем пример целеустремленности, то, что самореализация талантливых самородков оставляет нам маяки сигнализирующие о неисчерпаемых возможностях человека, позволяет, хоть иногда, произносить это слово с гордостью.

Ресторан Волжская