В России 16 лет не применяется смертная казнь — все смертники приравнены к отбывающим пожизненное наказание. Специалисты подсчитали, что с 2013 — 2014 гг. смогут выходить на свободу первые пожизненники: к этому времени они отсидят 25 лет, положенные до подачи ходатайства об условно-досрочном освобождении. К такому не готовы по обе стороны решетки.

Казнить нельзя зпт

2 сентября 1996 года в России был приведен в исполнение последний смертный приговор. С тех пор тему возвращения смертной казни муссируют при любой возможности (то в стране теракт, то педофилы, то просто лучшей темы для ток-шоу не нашлось), хотя резоннее было бы обсуждать вопрос — что делать с пожизненниками.

Потому что вопрос со смертной казнью, видимо, решен.

В 1996 году Ельцин подписал указ о моратории на смертную казнь (иными словами, запрет на выдачу патронов: приговоренные по-прежнему ожидали смерти), в ноябре 2009-го Конституционный суд фактически отменил и возможность смертного приговора. Позднее и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев, будучи президентами, ясно выразились: они не сторонники возвращения высшей меры. И хотя в Уголовном кодексе она по-прежнему фигурирует, а Россия так и не ратифицировала договор Совета Европы о неприменении смертной казни (только подписала его), эксперты полагают: смертной казни в России больше не будет.

— Это политический момент, — объясняет Вячеслав Селиверстов, доктор юридических наук, один из разработчиков проектов Уголовно-исполнительного кодекса РФ, а в 2007 — 2008 годах — председатель Общественного совета при Федеральной службе исполнения наказаний. — Смертная казнь очень легковесна по сравнению с теми дивидендами, которые лежат на другой чаше весов. Дивидендами, которые получает Россия от нахождения в Совете Европы.

«Не казнить смертью» — обязательное условие для членов Совета Европы. Невыполнение договоренности означало бы, что железным занавесом прикроются многие возможности, о которых мы с Европой мило договорились, начиная с банального: уже не так разъездишься по заграницам, что на курорты, что по делам.

В Европе осталось только одно государство, которое применяет высшую меру, — Белоруссия (в конце прошлого года, напомним, по делу о теракте в минском метро к расстрелу приговорили двух человек), и республике вход в Совет Европы заказан. Тем более что европейское сообщество нервирует и то, «как это делается» в Белоруссии. В Инете можно найти интервью бывшего начальника белорусского СИЗО Олега Алкаева, 10 лет назад получившего политубежище в Германии. Он, выдававший патроны, рассказал: родственники не знают день казни; им не выдается тело; не сообщается информация о месте захоронения.

«Сопровождение» смертной казни там, где она применяется, — отдельный повод для беспокойства правозащитников: иногда не разобраться, «за что», «каким образом» и «скольких» своих граждан лишает жизни то или иное государство (наибольшее количество казненных — в Китае; сколько — гостайна, говорится о «тысячах»). В каждой избушке свои погремушки: где-то забивают камнями тихих женщин, заподозренных в неверности, а где-то «казнеж» работает как конвейер, по деревенькам колесят передвижные газовые душегубки.

США, которые у нас любят поминать в этом контексте, — вообще интересный случай. Действительно, из 50 штатов смертную казнь не применяют только в 16. Но есть особенность: даже в казнящих штатах процедура намеренно делается дороже пожизненного заключения. Жутко дорогие не только адвокаты и апелляции, но и сам акт. Смертельный коктейль, введенный казненному в минувшем сентябре Трою Дэвису (чернокожему, который 20 лет ждал смерти и был умерщвлен, несмотря на многочисленные ходатайства, в том числе от Папы Римского), оказался прямо-таки «золотым». И все это на фоне постоянных напоминаний в СМИ: большинство казненных — бедные и цветные; то есть те, у кого жизнь могла сразу начаться с минуса и кому точно не по карману хороший защитник.

Тем не менее, когда Европа в очередной раз высказала Штатам свою озабоченность по поводу применения смертной казни, временный поверенный в делах США Кэрол Фуллер сказала, дескать, спасибо за внимание, но «судебная система США предоставляет исчерпывающие механизмы защиты, которые необходимы для того, чтобы смертная казнь не применялась внесудебным или произвольным образом».

Россия о себе такого сказать категорически не может. Сейчас наша судебная система слаба и вероятность ошибки слишком велика, чтобы позволять себе что-либо необратимое.

Пожизненные

Альтернатива смертной казни — пожизненное заключение, и в мире растет количество таких приговоров. «Пожизненное» вовсе не означает «до смерти». В большинстве стран это срок, после которого можно подавать прошение об УДО. И в случае удовлетворения прошения оказаться на свободе — но с пожизненным статусом уголовника.

«Пожизненное» в каждой стране свое: в Германии — 15 лет; в России — 25; в США — от 25 (а в штате Канзас все 40 лет). В некоторых странах в принципе нет пожизненного наказания (например, в Бразилии, Колумбии, Норвегии, Хорватии, Португалии, Испании), но там сроки заключения сопоставимы с иными «пожизненными» (в Испании — до 30 лет).

В британских тюрьмах количество таких заключенных составляет добрую половину всех европейских пожизненников. В США на 11 узников приходится один пожизненный (в штате Нью-Йорк таких и вовсе каждый пятый). Повторим, отсидка может ограничиться не таким уж большим сроком, но всю жизнь проведешь «под колпаком». Возможно, на это работает и такое обстоятельство: все чаще пожизненное дают не только за серьезные преступления вроде предумышленного убийства, но и за ненасильственные — например, связанные с наркотиками. В некоторых штатах Америки действует правило «трех ударов»: пожизненный срок можно получить и за кражу, если до того человек дважды совершал серьезные преступления.

Есть и еще одно обстоятельство, благодатное для дискуссий. В мире расширяется применение пожизненного наказания без права на условно-досрочное освобождение. То есть сажают навсегда. И если в Германии и Мексике от «безнадежного пожизненного» отказались как от чрезмерной жестокости, оно вполне применяется в США (там «безнадежный» — каждый четвертый из пожизненников), Болгарии, Эстонии, Нидерландах, Швеции, Великобритании, Турции, Украине, Вьетнаме. В Нидерландах, правда, УДО может даровать король, но случается это редко; в Эстонии может помиловать президент, но такого не было ни разу.

Более того. На «пожизненное без надежды» осуждают и несовершеннолетних — в США и еще 14 странах (например, в Израиле, Кении, Танзании). Тинейджеры отбывают наказание во взрослых тюрьмах со всеми вытекающими.

В России

Россия — из тех стран, где пожизненное наказание (как раньше и смертная казнь) сопровождается тем, что называется «дискриминация со знаком плюс»: не применяется к несовершеннолетним; к женщинам; к мужчинам, которые на момент вынесения приговора достигли 65 лет. Не применяется также в случае досудебного сотрудничества и при вердикте присяжных о снисхождении. Не назначается, если покушение не удалось.

Но вообще отбывание пожизненного «у них» и «у нас» — разные планеты.

Сторонники смертной казни упоминают трехразовое питание, книжки, прогулки, которыми сейчас пользуются пожизненники и в их числе те, кто живет «благодаря Совету Европы», — к примеру, битцевский маньяк Пичужкин (порешил более 50 человек), Чудинов (задушил 17 девочек и девушек, в том числе свою 13-летнюю дочь, как случайную свидетельницу), единственный оставшийся в живых захватчик школы в Беслане…

Типа — «живут-поживают». На самом деле условия отбывания пожизненного наказания в России, по европейским меркам, очень жесткие. Пожизненников содержат в пяти колониях, отдельно от прочих заключенных. Прогулка — полтора часа в день; это не роскошь (гуляют в бетонном дворике), а профилактика туберкулеза. Условия отбывания в колониях (регулируются Уголовно-исполнительным кодексом) делятся на строгие, обычные и облегченные, и изначально пожизненник попадает в строгие.
Это значит, например, что за год он имеет право на два краткосрочных (4 часа) свидания, одну посылку или передачу и одну бандероль. Перевод в обычные условия возможен только через 10 лет и при примерном поведении. «Обычность» заключается в том, что всего вышеперечисленного больше и чаще, а главное — добавляются длительные свидания, до трех суток. Но ими не пользуются 95,6% пожизненников — к ним никто не приезжает.

На облегченные условия можно претендовать еще через 10 лет. А еще через 5 лет (т. е. в общей сложности через 25 лет) — просить об УДО. При условии, что последние три года не было нарушений режима. Если откажут, следующее прошение можно подавать через три года.

Камера на двух — четырех человек, можно попроситься в одиночку. Работать выводят не на улицу, а в другие камеры, так что сфера приложения сил — что-нибудь вроде клейки конвертов или ремонта мебели. Но работы сейчас в тюрьмах практически нет. Заключенные просто сидят в камерах.

Да, за все это платим мы, налогоплательщики, в том числе семьи жертв, — традиционный аргумент сторонников смертной казни.

— Каждый из нас платит в год на то, чтобы жили смертники, 3 рубля 30 копеек, — говорит Алла Покрас, руководитель программ организации Penal Reform International в РФ.

Столько получается, если разделить выделяемое пожизненникам содержание на миллионы россиян-налогоплательщиков. Если кто скажет, что и копейки на таких жалко, ему не возразишь. Но вот пример «от обратного». Рассказал директор организации «Amnesty International — Россия» («Международная амнистия») Сергей Никитин.

Молодой человек Алексей Михеев в 1998 году подвез незнакомую девушку, которая потом пропала. Барышня оказалась дочкой непростого человека, парня приволокли в милицию и допрашивали так усердно, что он признался: убил. Правда, где закопал и надпись написал, не мог вспомнить. Сил у парня хватило только на то, чтобы выброситься из окна, — повредил позвоночник, стал инвалидом, до кучи врачи от него отмахнулись, потому как «изверг». А потом девушка пришла домой: по своим делам гуляла. В 2006 году Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить Михееву четверть миллиона евро. Обязал Россию, то есть российских налогоплательщиков.

Чем хуже, тем хуже

Пожизненников в России сейчас примерно 1800. По прогнозам, к 2015 году их будет 2 тысячи, а то и больше. И эта часть тюремного населения будет стареть, — соответственно, понадобятся другие условия содержания и другие траты.

Есть Концепция реформирования уголовно-исполнительной системы России, но, как полагают некоторые эксперты, смысл ее сводится к «получению гигантских финансовых ресурсов», а характерная особенность — «популизм и дилетантизм ряда ее положений».

В частности, в концепции есть запрет на занятие спортом, участие в культурных мероприятиях, пользование телевизором и прессой. Фактически — запрет на социализацию. И ужесточение режима: например, голодовку (единственную допустимую даже в тюрьме форму протеста) хотят приравнять к нарушению режима.

На Западе все строится на базовом уважении к личности, от этого и пляшут. Почитаешь рекомендации Совета Европы о том, как обращаться с заключенными, — первая мысль, будто пекутся о благородных девицах: «учитывать разнообразие характеров», «продумывать индивидуальный план отбывания наказания» и дальше в том же духе.

Но суть в том, что европейцы смотрят на заключенного как на человека, который когда-нибудь выйдет на свободу. И будет жить по соседству. И в твоих интересах, чтобы этот сосед оказался человеком, а не хитрым зверем, который им только притворился.

Отсюда рекомендации: жизнь в тюрьме должна отличаться от жизни на свободе, но не коренным образом; отбывание наказания следует прорабатывать индивидуально. В Великобритании первые два года пожизненника изучают и разрабатывают план отбывания наказания, поэтапный, с прописыванием результатов, которые нужно достичь после каждого этапа. В конце срока осужденный подписывает с государством контракт, по которому обязуется не нарушать законы, и государство контролирует его до конца жизни.

Перемены, затеянные нашим Минюстом, Алла Покрас считает бессистемными: «Они не основаны на исследованиях, нет понимания того, какого результата государство хотело бы достичь».

— Чем хуже условия в тюрьме, тем выше преступность, — отмечает Наталия Хуторская, член Совета по пенологическому сотрудничеству и Комитета против пыток Совета Европы. — Я даю пессимистический прогноз.

— У нас дозревают до выхода на УДО пожизненники, а исправительная система не развита, — говорит Вячеслав Селиверстов.

Правозащитники, которым довелось общаться с российскими пожизненниками, говорят, что от большинства этих людей остались одни оболочки. Они превращаются в зомби. Смертная казнь им не грозит, но среди живых их все равно не числят.

У каждого, наверное, свое представление о человеке, осужденном на пожизненное: возраст, образование, профессия, конфессия и т. д. Можете сравнить cвои выкладки с данными статистики.
Это люди в основном 35 — 50 лет (судьи стараются не давать пожизненное тем, кому меньше 29 лет). Треть из них были рабочими; 2% — предпринимателями, 1,8% — сельхозработниками, 8,8% — студентами, 0,2% — пенсионерами. Дальше — интереснее: 2,6% были военнослужащими, 1,2% — сотрудниками ОВД и прокуратуры.
Безработных только 0,5%, зато 52,4% — те, кто без определенных занятий.
70,4% в браке не состояли (даже в гражданском). У 18% семья была, но после приговора распалась. У 11,2% семья была и после приговора сохранилась. 1,2% вступили в брак во время отбывания наказания — обычно это связано с оформлением имущества или признанием отцовства.
Неверующими назвали себя только 18,2% пожизненников. Из назвавшихся верующими православных — 62%, исповедующих иудаизм — 0,2%, мусульман — 8,6%. Ни одного буддиста. Поборников «других религий» (сюда причисляют верующих и в инопланетян, и в черта лысого в ступе) — 10%.