Возродить институт старост решили в Ленинградской области. «Чтобы не доставали губернатора мелкими жалобами», — объяснил сам губернатор 47-го региона Валерий Сердюков. В конце уходящей недели этой теме практически целиком было посвящено заседание областного правительства. Чиновники только что за чубы друг друга не тягали, решая «давать или не давать денег на проект», а если давать, то сколько и, конечно, «никак не больше, чем на любое другое рядовое мероприятие».

«Уберите в законопроекте пункт про деньги, и все будет в порядке», — бурчал всё заседание вице-губернатор и он же — председатель комитета финансов региона Дмитрий Кирин. – «Но если убрать этот пункт, то в законе не будет никакого смысла», — возражал ему председатель другого комитета — по местному самоуправлению, межнациональным и межконфессиональным отношениям Владимир Скоробогатов. При этом, сколько именно денег необходимо старостам, во-первых, за их работу, во-вторых, на решение местных проблем, похоже, никто толком не знает.

Как и то, что старосты в области… давно есть. В этом корреспондент «СП» убедилась, позвонив в деревню Рыбежно. Располагается она в Волховском районе – не самого отдаленного в регионе. Это каких-нибудь два-два с половиной часа пути от Петербурга. И всего 8 км от волостного центра — поселка Паша.

— Раньше у нас тут весело было, многолюдно, — рассказала фельдшер Тамара Сенина. – Теперь живут преимущественно пенсионеры. Сколько человек? Официально значится 600. На самом деле и половины от этой цифры нет. Трудоспособные да не старые только прописаны здесь. А живут и работают кто в волости, кто в Волхове, а кто и в Питере. Деревню нашу делит пополам речка, делает такую большую петлю, что получается как бы две деревни. На нашей «половине», здесь, где медпункт, и на той, за петлей, есть по одному старосте. Но они очень пожилые, это женщины 77 и 75 лет. Их когда-то давно выбрали односельчане, так и «старостят» до сих пор. Что они делают? На зиму и в распутицу, когда к нам трудно добираться, передают «за петлю» большую медичку с разными лекарствами первой необходимости – сердечные, от головной боли, от простуды. Что ещё они делают? Не знаю…

«СП»: — Но для чего-то их выбирали, Тамара Николаевна, не только же для оказания первой медицинской помощи!

— Вспомнили! Это же ещё в советское время было, когда староста имел хоть какие-то полномочия. Сейчас что? Вот у нас раньше Леспромхоз большой работал, с его помощью всем жителям поставили газовое оборудование, регулярно завозили баллоны. Теперь нет уж того Леспромхоза, обанкротился. Кто мог, сам заменил плиты, привозил себе баллоны. Сейчас же в основном на печке готовим. Бывают также перебои с электричеством. Я, например, постоянно от этого страдаю в своем медпункте. У меня ведь тут электрочайник, обогреватель — принесла из дома, иначе бы околела на работе. Как ураган прошел или метель, считай, часами без тепла и света сижу…

Схожая ситуация в деревне Сторожна той же Пашской волости. С той только разницей, что живет здесь немногим более ста человек, а про старосту и чем он должен заниматься никто слыхом не слыхивал.

— Сами о себе заботимся, не на кого больше надеяться, — не слишком приветливо ответила на звонок корреспондента «СП» жена местного жителя Валентина Буракова, чей телефон (единственный на всю деревню!) «никакого покоя не дает ни днем, ни ночью».

В деревне Местовка другой, Староладожской волости, на звонок журналиста ответили спокойно, обстоятельно и, как показалось, радостно:

— О, кто-то про нас ещё помнит! – Воскликнул старческий голос, напомнивший незабвенного деда Щукаря из классической «Поднятой целины» Михаила Шолохова. Назвался «голос» Михаилом Пантелеевичем, старожилом. – А то приезжайте, покажем, расскажем, как мы тут выживаем. Зимой, в мороз, вот как в эти дни, спасаемся тулупами старой, ещё дедовой выделки. Деревня наша вымерзает и вымирает.

В прежние годы народ сюда рвался. Была в Местовке богатая молочная ферма. Отстроила для своих работников с помощью районных властей три двухэтажных кирпичных дома на 16 квартир. Поглядеть на них приезжали из самой Старой Ладоги! Оттуда до Местовки каких-нибудь 10 минут езды на машине. Но в последние годы маршруты волостного начальства проходят почему-то стороной. Да и то — что тут теперь делать, кого проверять-контролировать? Ферма «загнулась», народ, кто мог, уехал. Обитают в промерзающих полуразвалившихся зданиях одни старики.

«СП»: -А что бы вы сказали областному руководству, если бы они вдруг пожаловали к вам, или хотя бы позвонили? О чем бы попросили? – Спрашивают у «Щукаря».

— Тепла и внимания, — отвечает тот без запинки, видно, давно ждал этого вопроса. – Чтобы хоть изредка наведывались сюда, уважали наши просьбы. А они простые: обновить котельную, провести в деревню газ, оборудовать медпункт и продуктовую лавку. А то ведь за свежими продуктами в Старую Ладогу приходится ездить. Не всем это теперь по силам…

Примерно вот этим и занимался когда-то на Руси деревенский староста. Был он, если верить людям знающим, человеком энергичным и, главное, неравнодушным к своим землякам. За что и получал «копеечку». «Какая — никакая, а господдержка», — как справедливо заметила фельдшер Сенина.

Будут ли платить нынешним старостам, если дойдет-таки до их назначений (выборов) на местах, пока не ясно. «На всех и про всё» правительство Ленинградской области решило выделить не более 200 млн. рублей год. И эти деньги, как выше уже было замечено, «пробивались» с трудом. Финансист Кирин до конца стоял на том, что «это слишком много», и вообще, «староста должен быть общественником».

В самом деле, если сравнивать с бюджетом областного законодательного собрания, составляющем 150 млн. годовых, кажется, действительно, много. Если же «окинуть взором» территорию региона, протянувшегося почти на 100 тысяч кв. километров, с сельским населением более 500 тысяч человек, получается сущий мизер. Тем более, что предполагаемые 200 миллионов (на всю область) должны будут пойти в первую очередь «на латание дыр». По словам «самоуправленца» Скоробогатова, на эти деньги «староста будет иметь возможность сделать что-то насущное, где-то надо мостик подремонтировать — отремонтирует, где-то – освещение, сделает».

На всю область – 200 миллионов, а на конкретного старосту в конкретной деревне не более 100 тысяч годовых. И как предусматривается в проекте областного закона, часть этих денег (от 2 до 50%) должна будет выделяться из местного бюджета. Что априори ставит старост в зависимое положение от бед волости. Потому что не только малолюдные деревни, но и более-менее густо населенные волостные центры в Ленобласти страдают от дефицита средств, а с ним – от плохих дорог, нехватки топлива и лекарств, нищенской зарплаты служащих, текущих крыш, разваливающихся от ветхости домов…

«Вот я был на днях в Новой Ладоге (город в Волховском районе с населением более 10 000 человек – авт.), встречался с жителями, — поделился впечатлениями перед своими подчиненными на заседании правительства губернатор Сердюков. — Там вот газификация идет, но осталось не газифицированными две котельных. Это позор, это непонятно что. Мы бюджетные деньги направляем на закупку дорого топлива там, где есть газ, а котельные на газ не переводим»