Валерий Панюшкин: Россия в угаре

Лично мне масштаб проблемы становится очевиден в двух случаях: когда приходится гулять по центру Москвы с ребенком и когда доводится провести длительное время в горах. В горах, я заметил, примерно через неделю у меня радикально изменяется характер, темперамент и взгляды на жизнь. Я становлюсь спокойным и доброжелательным, пропадает тревога, уходит раздражение, налаживается сон, появляется искрометное чувство юмора, а комфортная доза алкоголя снижается с пяти до одного бокала вина.

В центре же Москвы, когда идешь с ребенком на руках или в коляске, начинаешь вдруг обращать внимание на то, что воздух практически полностью состоит из выхлопных газов. Без ребенка я этого не чувствую, потому что сам все время курю. А с ребенком меня гложет мысль, что гулять по этакому воздуху — это все равно как положить ребенка спать под выхлопной трубой.

Какое там главное вредное вещество в выхлопных газах? Я не химик и не врач: ну, предположим, оксид углерода. Во всяком случае, синдром, которому подвержены все (практически без исключения) жители всех крупных российских городов, я бы назвал «отравление угарным газом». Признаки этого отравления таковы: человек становится тревожным, раздражительным и агрессивным. Но это бы еще полбеды, есть множество химических способов подавить раздражительность, тревогу и агрессию. Хуже другое.

Угорелый человек теряет способность соизмерять предметы и явления. Ему трудно определить, что больше, а что меньше, что дальше, а что ближе, что важно, а что не важно. Этим, по-моему, объясняется тот факт, что в России дорожная разметка предполагает значительно более широкие полосы, чем в Европе, и значительно чаще, чем в Европе, случаются небольшие столкновения: людям просто трудно адекватно оценить габариты автомобиля. Точно так же и в политике: самое незначительное событие может быть раздуто до размеров вселенской катастрофы, а действительно важного события угорелые люди могут не заметить вовсе.

Довольно часто при отравлении угарным газом у людей возникает эхолалия. То есть люди механически повторяют слова, как если бы от этого повторения в словах появлялся какой-то смысл. Вот, например, петербургский депутат Милонов сказал, что гей-парады, дескать, пагубно влияют на неокрепшую психику молодых людей. А спустя некоторое время писатель Шендерович повторил, что портреты Сталина на автобусах пагубно влияют на неокрепшую психику молодых людей. Обоим казалось, будто они говорят нечто существенное, но это была всего лишь эхолалия. Попробуйте последить, как часто люди повторяют друг за другом обрывки фраз, и вы поразитесь масштабам угарной интоксикации.

Самое печальное, что у угорелого человека крайне беднеет палитра нормальных чувств. В первую очередь страдает чувство юмора: вместо шуток человек поначалу пускается на злобные проделки, а потом и вовсе оставляет попытки шутить. Постепенно атрофируются такие чувства, как любовь и снисходительность. Радикально страдает чувство справедливости и чувство прекрасного — человек не замечает вокруг себя безобразных предметов и элементарной грязи. Зато гипертрофируются вера и ненависть. Личность угорелого человека вообще определяется по большей части этими двумя чувствами. Угорелый обязательно во что-нибудь истово верит и что-нибудь люто ненавидит. Причем предмет веры и предмет ненависти могут быть выбраны совершенно случайно, без всякого предварительного изучения этих предметов.

Достаточно вспомнить дело Pussy Riot. Противники панк-молебна истово верили во святую апостольскую православную церковь и люто ненавидели кощунниц. Никакие соображения жалости к молодым женщинам, снисходительности, анекдотичности и прочая не могли поколебать их веры и их ненависти. Но, с другой стороны, сторонники панк-молебна столь же истово веровали в акционизм и столь же люто ненавидели сращивание церкви с государством. Никакие соображения снисходительности по отношению к верующим, комичности, неловкости происходящего не могли поколебать их веры и смягчить их ненависти.

Если личность здорового человека определяется сложным набором чувств и представлений, то личность угорелого человека, определяется только верой и ненавистью. Угорелый, например, верит в величие Сталина и ненавидит либералов. Трудно представить себе, чтобы этот человек одновременно скорбел бы о невинных жертвах того самого Сталина, в величие которого он верит. Или, наоборот, верит в торжество демократии и ненавидит партию жуликов и воров. Трудно представить себе, чтобы угорелый посочувствовал детям жуликов и воров, которые в случае торжества демократии должны быть с позором отчислены из престижных учебных заведений.

И так далее. Верит в русскую духовность, ненавидит геев и ни за что не заметит, что геи красиво танцуют, а Елена Костюченко — отважный репортер. Или наоборот, верит в права человека, ненавидит насилие, но ни за что не заметит отвратительной и пагубной бюрократии, пронизавшей большинство правозащитных организаций.

Все плоское. Все двухмерное у человека, отравленного угарным газом. Никакая парадоксальность не свойственна его мышлению. В голове у него не умещаются соображения типа «люблю, но считаю дураком», «гадость, конечно, но жалко же их», «идиоты, но красиво», «подло, но мастерски», «мастерски, но подло»…

В связи с этим угаром я часто думаю: может, нам не демократия нужна и не стабильность, не права человека и не скрепы общества, не модернизация и не традиционные ценности. Может быть, нам нужен детокс?