Я живу в Большом Каретном переулке. На соседнем доме висит мемориальная доска: здесь жил юный Владимир Высоцкий. С утра, в день 75-летия Высоцкого, движимый любопытством, я посмотрел, не положил ли кто цветов к табличке или к подъезду. Не положили. Я совсем не удивился.

Юбилей Высоцкого официально вроде бы отмечается. По телевизору показывают какое-то документальное кино, а в прошлом году в кинотеатрах крутили кино художественное — про очень похожего лицом на Высоцкого наркомана, который чуть было не загнулся без дозы. Осмелюсь предположить, что это и есть исчерпывающий образ кумира 70-х и 80-х, востребованный в наши дни — бонвиван и богемный персонаж, которому наплевать на всякие советские условности и ограничения. Для такого, увиденного из современной России Высоцкого — поп-звезды вроде Элвиса или Битлов — поздний СССР был не более чем романтической кулисой. Такой Высоцкий — скорее явление стиля, чем герой общества.

Между тем Высоцкий был, без всякого преувеличения, главным моралистом эпохи. В стране, значительная часть которой прошла через лагеря (сидели, сажали или сторожили), воровской «этический кодекс» — не кидать и не стучать — стал главным нравственным императивом. Благодаря Высоцкому эта этика стала достоянием национальной культуры — тут вполне уместно выразиться высокопарно: Высоцкий ее воспел. То, что он именно пел, сделало его творчество, как сказали бы сегодня, вирусным — в обществе, задушенном цензурой, устное слово распространялось куда лучше печатного, а под аккомпанемент гитары можно было воспроизводить устные тексты подлиннее анекдотов. Ну и, конечно же, магнитофонные записи были значительно доступнее и безопаснее печатного самиздата.

Высоцкий не уделял большого внимания отношениям человека и «большого общества». Его герои чаще всего принадлежат небольшим, даже микроскопическим коллективам, в которых выше всего ценятся товарищество, надежность, чувство локтя: альпинисты в горах, шахтеры в забое, моряки в море. Настоящий человек — такой, на которого можно положиться, «он стонал, но держал». Условности «большого общества» для таких отношений вообще не имеют никакого значения. Как заповеди — просто для понимания, сложно для выполнения.

В отношениях с «большим обществом» эти качества складывались в общую картину «порядочности». В позднем Советском Союзе, все еще репрессивном, но уже не слишком людоедском и тоталитарном, быть «порядочным человеком» (по крайней мере, в понимании интеллигенции) было довольно просто: не стучи, не предавай, не вступай в КПСС, не сотрудничай с властями, не участвуй в пропаганде. На практике это было, разумеется, совсем не легко, но принцип привлекал своей чистотой и понятностью.

Страшно сказать, но сегодня «этика Высоцкого» выглядит совершенным анахронизмом. Уголовная по своему происхождению идея «порядочности» — не быть доносчиком и предателем — разрослась в современной России до масштабов чуть ли не национального бедствия. В том смысле, что любой групповой или клановый интерес оказывается важнее какого угодно другого, и «не предать» своего «злодея» естественнее, чем, например, отвернуться от него.

Для общества позднего СССР, отравленного официальной ложью и лицемерием, было жизненно важно восстановить нравственность на уровне непосредственных отношений между людьми — не предать, не обмануть. Для современной России, где ничуть не меньше лжи, но намного больше личной свободы, гораздо важнее оказались отношения частного человека с «большим обществом». После того, как исчезло понятное зло в лице Политбюро и КГБ и иже с ними, все сделалось очень сложно.

Я не могу представить себе Высоцкого, решающего проблему, идти ли на юбилей к выдающемуся музыканту Башмету, который слишком страстно обожает Путина, и уместно ли отказаться от участия публично. Или, например, не западло ли водить дружбу с «героями воровской приватизации», а не с простыми ворами. Не говоря уже о том, что эти самые обычные, вполне симпатичные Высоцкому воры в 90-е перестали казаться такими уж романтическими аутсайдерами.

Высоцкий, титаническая фигура позднего СССР, в сегодняшней России скукожился до стильного наркомана с силиконовым лицом. Жалко, что человек Высоцкий умер молодым. Слава Богу, что культурный герой Высоцкий не дожил.