В молодости со мной произошел забавный эпизод. В нашем институте, как тогда было принято в СССР, обучалось множество студентов из развивающихся стран. Отношение к ним было иное, более снисходительное, чем к нам. С отечественных студентов спрашивали строго (по молодости я этого не ценил, сейчас ценю), а с иностранных, мягко говоря, не очень. Сдавал я как-то один зачет. Преподаватель был въедливый, терзал мне душу уже около часа, и по всему выходило, что зачет мне не сдать. Неожиданно в кабинет, где мы сидели, вошел «меньшой брат» во всей своей красе, с высоким красным тюрбаном и окладистой черной бородой. Он протянул свою зачетку, и преподаватель сходу, не задав ни одного вопроса, расписался в ней. Когда дверь за «меньшим братом» затворилась, повисла неловкая тишина. Преподавателю было очень стыдно. Глядя в сторону, он пробормотал: «Ну, Вы же интеллигентный человек, Вы-то должны знать этот предмет…», после чего продолжил меня терзать.

Это историю я вспоминаю всякий раз, когда заходит речь о взаимоотношении Израиля и окружающих народов. Вроде, мы ничем не хуже остальных. Даже лучше – кто еще во время войны снабжает противника водой и электроэнергией? И что такого мы делаем, чего не делают остальные? Какие такие зверства? Вон, в соседней Сирии люди ежедневно сотнями гибнут. И взрослые, и дети. И что? Ну ладно, там диктатура, какой с нее спрос. Ну а что натворил цивилизованный Евросоюз в Ливии? Розами забросал сторонников Каддафи? Тоже нет. А как ведут себя американцы в Ираке и в Афганистане? Ах, да, они миротворцы. К ним другой счет. Почему-то ко всем всегда другой счет. Всех что-то оправдывает. А с нас всегда спрашивают со всей строгостью. То, что можно всем, нам нельзя. Это раздражает, но заставляет задуматься. А вдруг в нас действительно что-то есть? Что-то, чего мы сами не видим. И это что-то заставляет остальных предъявлять к нам повышенные требования. Я ни в коем случае не националист, особенно после 20 лет жизни в этой стране. Мы не лучше и не хуже, чем остальные. Не добрее, не благороднее и явно не умнее.

После долгих размышлений я пришел к выводу, что, если что-то и выделяет нас, так это наше разнообразие. Есть евреи белые и черные, восточные и западные, живущие по канонам Средних Веков и носители крайних секулярных убеждений. И все это вперемешку, на узенькой полоске земли, и каждый носится со своими ценностями. Сейчас это все бурлит и безуспешно пытается переплавиться во что-то единообразное. Но если мы посмотрим на нашу историю, то увидим, что ничего нового не происходит. С самого начала нас было 12 колен, и у каждого свое знамя и свой удел. И каждый был не похож на остальных.

Тем не менее, на протяжении всех веков мы были единым народом, и более того, народом, где все изначально были равны, где не было дворян и крепостных и где знатность происхождения ценилась меньше, чем мудрость. Это впечатано в народное сознание. Поэтому так легко евреи шли на поводу различных либеральных течений, и поэтому так высоки предъявляемые к нам претензии со стороны других народов. Мы – «интеллигентные люди», и никуда от этого не деться. Можно ерепениться, но, в конце концов, придется признать свою особенность и вернуться к истоку, к тому «единству в многообразии», что было у нас когда-то. Мало того.

Мир сейчас тоже вступил в эпоху, когда все стали равны. Равны, потому что все от всех зависят и все на всех влияют. А значит, и считаться нужно со всеми, не делить людей на хозяев и рабов, ценить уникальность каждого и его вклад в общую мировую культуру. Подсознательно это ощущается все отчетливее. А потому и требования к народу Израиля все выше. Вы первыми заговорили о равенстве и любви к ближнему? Так соответствуйте! Дайте нам надежду! Научите себя и научите нас! Ведь не зря же вы все такие разные, вы, как слепок с человечества, его точная модель. Таков вызов, который предъявляет нам история – и с внешней стороны, и со стороны нашего собственного развития. Хотим мы или нет, но придется этот вызов принять. У нас есть для этого все необходимое. Мы должны суметь стать едиными, такими, какими были когда-то. И научившись самим, научить других, помочь миру, задыхающемуся от разобщения.

А потому бесполезно объяснять, что мы имеем право быть такими, как все. Мы не такие, и все это знают. Можно без устали объяснять, какие мы хорошие и совсем не верблюды. Можно. Но не поможет. Есть экзамен, который мы должны сдать. Экзамен по сближению друг с другом. Экзамен по вниманию к близким и дальним. Экзамен по умению находить общий язык с теми, кто не похож на нас. Экзамен по единству народа и единству мира. Этот экзамен мы обязаны выдержать.