Если пресловутый закон «Димы Яковлева» все-таки будет подписан, то «социальным» чиновникам придется его выполнять. Но уже сейчас они констатируют: одна из самых забытых и забитых сфер государственной системы не готова в одиночку поднять всех российских сирот.

Иностранные усыновители действительно забирают «всего» 10% российских сирот. Этими показателями сейчас депутаты и чиновники пытаются прикрыться, оправдывая свои инициативы по запрету усыновления наших детей иностранными гражданами. Однако они умалчивают о том, что это за дети.

«Иностранцы усыновляют самых невостребованных, простите за слово, детей, — сообщила начальник сектора регионального государственного банка данных о детях, оставшихся без попечения родителей Комитета по социальной политике правительства Санкт-Петербурга Ольга Гордеева. — Наш комитет выполняет функции регионального оператора по усыновлению, поэтому все факты у нас на руках, причем есть возможность проследить тенденцию. Действительно, международное усыновление составляет 10% от общего количества усыновлений. Например, если в Петербурге за год в семьи уходят в среднем 2000 детей, то около 200 детей уезжают за границу, и в первую очередь в США и Италию. Но из этих двухсот более 60% — дети с отклонениями в физическом и психическом развитии, тяжелые инвалиды, дети с серьезными генетическими отклонениями, в частности, с болезнью Дауна. Это ВИЧ-инфицированные и зараженные гепатитом С малыши. Российские усыновители таких детей берут исключительно редко, сознавая не только ответственность, но и оценивая собственные возможности вырастить и вылечить таких детей в наших реалиях».

Но проблема, по словам чиновников, не только в нездоровых малышах, от которых отказываются и родные родители, и потенциальные усыновители. Очень большую категорию «невостребованных» составляют ребята, еще раз простите за цинизм, здоровые, но «некондиционные».

«Не секрет, что россияне предпочитают брать определенную категорию детей: славянского типа, маленьких (до 6-7 лет), не имеющих братьев и сестер (так как, согласно законодательству, родственные связи разделять нельзя и братья/сестры должны уходить в семью только вместе, по отдельности — в исключительных случаях), — сообщила Ольга Гордеева. — Иностранцы же берут как раз детей-инвалидов, причем часто таких, которые на Родине точно не найдут семью. Кроме того, они с удовольствием берут ребенка вместе с братьями-сестрами. В 2010 году у нас американская пара взяла сразу пятеро малышей — родных братьев и сестер, причем все были разного возраста!». Среди российских усыновителей-опекунов таких прецедентов чиновники не припомнят — если и берут по нескольку детей, то только в исключительных случаях.

Еще одна огромная проблема, характерная опять же для России — отказные дети иностранных граждан — Таджикистана, Узбекистана и прочего «ближнего Зарубежья», — родившиеся в России. Из-за их характерных национальных внешних признаков в России им дома не найти — русские пары предпочитают брать похожих на себя малышей. Отцы или матери-кукушки тоже не спешат забирать своих отпрысков: по словам сотрудников Комитета по социальной политике, за последние годы ни разу не было случая, когда за «своим» ребенком приезжали родственники непутевых мамаш-папаш из этих стран. Такие дети в абсолютном большинстве обречены на жизнь под сиротской крышей. При этом иностранцы их брали весьма охотно — в многонациональной Америке на внешние различия уж точно наплевать.

Петербургские социальные чиновники не без оснований гордятся тем, что за последние годы они закрыли 7 детских домов — и не «укрупнили», как водится, а именно закрыли за ненадобностью — практика устройства детей в семьи в последние годы шла в Петербурге очень хорошо.

«В 2006 году в региональном банке данных на устройство в семьи стояло 5124 ребенка, в 2008 — 4197, в 2010 — 3348. По состоянию на сегодняшний день ждет своих родителей 2851 ребенок, из них 650 — дети-инвалиды», — говорят представители комитета по соцполитике.

При этом они уточняют еще одно понятие «очереди российских усыновителей», которым также любят оперировать депутаты. По словам специалистов, пресловутая «очередь» может быть за конкретным типом будущего ребенка — скажем, светленькой девочкой 3 лет с голубыми глазами. Были времена, когда в картотеке не осталось ни одной девочки до 5 лет — буквально всех разобрали. Но если потенциальные усыновители хотят именно такого ребенка, то, естественно, появится и так называемый лист ожидания. При этом остальные дети будут расти и взрослеть в своих детдомах, потому что не подходят под эту категорию.

«Мы с успехом в последние годы закрывали детские дома, так как передача детей в семьи шла активно, — говорят чиновники. — Но ситуация может стать обратной. Конечно, мы будем делать свою работу и дальше, будем подыскивать детям семьи в родной стране как приоритетной для устройства детей, так и в других странах, где готовы взять «невостребованных». Но в Петербурге, например, 60% таких детей усыновляли именно американцы. Кстати, за всю историю иностранных усыновлений детей из Петербурга ни один ребенок за границей не погиб, не пострадал и не был возвращен назад. Но делать нечего: если закон примут — нам придется его выполнять».

Однако очевидно, что планы по одномоментной ликвидации института сиротства иначе как популизмом и идиотизмом не назвать — слишком далеки эти люди от реалий. И дело даже не только в деньгах, которых социалке традиционно не хватает. По словам специалистов, необходимо не только выделять хотя бы достойные средства, но и активнее заниматься профилактикой самой проблемы.

«Нужно развивать сеть центров помощи семье и детям, которые должны всесторонне помогать семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. В Петербурге, например, хорошо работают такие центры в Адмиралтейском и Невском районах, и там меньше всего брошенных детей. Необходимы государственные программы работы с мамами в роддомах, чтобы даже самые проблемные мамочки не отказывались от детей. Должны получать субсидии общественные организации, работающие в этой сфере. Сейчас общественная организация, работающая, например, с сиротами в детдоме, может рассчитывать лишь на полмиллиона материальной помощи на год — и это вместе с зарплатой волонтеров, — говорит пресс-секретарь Комитета по социальной политике Екатерина Майборода. — Необходимо также развитие института замещающих семей, нужны штаты, нужны добровольцы. Ну и, конечно, нужна серьезная социальная реклама, направленная на устройство сирот в семьи и ликвидацию сиротства как такового». Однако пока, по словам специалистов, средства на социальную рекламу стали даже меньше, чем раньше. Если до нынешнего года депутаты местного Заксобрания выделяли на петербургский проект «Ищу маму» около 5 миллионов рублей на год, то сейчас один миллион «обрезали». Не планируется и больших средств на все прочие нужды сиротства.

«Оклад сотрудницы детского дома в Петербурге — 8 тысяч рублей. С небольшими доплатами больше 10 тысяч вряд ли выйдет. При этом оцените нагрузку, в том числе моральную, — говорят представители отрасли. — Сейчас все бабушки, из последних душевных и физических сил ухаживающие за детками, поумирают — и кто будет работать за такие деньги?».

При этом расходы государства на поддержку семей, желающих воспитывать приемных детей, в Петербурге в нынешнем году составили около 150 млн рублей. Больше всего платят тем, кто берет детей в приемную семью — около 7 тысяч в месяц на ребенка. Чем больше приемных детей — тем больше «зарплата», но максимальная на 8 детей — 31 тысяча. Усыновленный ребенок пользуется всеми правами родного и получает лишь единовременное пособие — около 20 тысяч рублей. За рубежом выплаты, понятно, совершенно иные, поэтому там почти нет ни детдомов, ни брошенных детей. Там, в отличие от нас, это не только гуманно, но и выгодно — брать чужих детей.