Уже двадцать лет отделяют нас от политического землетрясения, эпицентром которого стала Москва, а в ней – Красная Пресня. В истории XX века так случилось второй раз. Аналогичен и ближайший итог: «Все революционные и оппозиционные партии разбиты. Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на место политики… Мистицизм как облачение контрреволюционных настроений».

Увы, нам рано еще применять к себе продолжение ленинской мысли: «Разбитые армии хорошо учатся»[1]. В конце века поражение обусловило более глубокую и длительную реакцию. Слишком многое в сегодняшней жизни России, и не ее одной, – из той кровавой осени. Октябрь 1993-го принадлежит не только прошлому, но и настоящему и, скорее всего, ближайшему будущему. Если наши великие учителя даже после величайшей победы считали необходимым заново анализировать опыт предшествующего поражения, то нам и подавно надлежит извлечь уроки из прошлого, еще не ушедшего в историю.

Из всех аспектов ситуации 1993 г., пожалуй, наименее осмыслен и исследован международный. Единственный официальный документ, в котором эта тема как-то отражена, — обнародованный в 1998 г. «Доклад Комиссии Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в городе Москве 21 сентября — 5 октября 1993 года». В нем, в частности, говорится:

«Антиконституционное использование президентских полномочий для роспуска и приостановления деятельности законно избранных органов государственной власти Российской Федерации было согласовано Ельциным Б. Н. с Президентом Соединенных Штатов Америки Биллом Клинтоном.

13 сентября 1993 года, в ходе визита в США, министр иностранных дел Российской Федерации Козырев А. В., по поручению Ельцина Б. Н., поставил в известность о намерениях Президента Российской Федерации Государственного секретаря Соединенных Штатов Америки Уоррена Кристофера и заручился его поддержкой. В то же время еще 2 сентября Кристофер У. и Президент Соединенных Штатов Америки Клинтон Б. получили от резидентуры ЦРУ в Москве подробную информацию о подготовке Ельцина Б. Н. к антиконституционному прекращению деятельности высших органов государственной власти Российской Федерации.

Перед трансляцией по телевидению Обращения Ельцина Б. Н. к гражданам России текст Указа №1400 был передан послу США Томасу Пикерингу. Получив текст Указа №1400, Пикеринг Т. немедленно поставил в известность Президента США Клинтона Б., который сразу позвонил Ельцину Б. Н. и выразил свою поддержку его действиям. В тот же день Клинтон Б. публично заявил о своей поддержке антиконституционных действий Ельцина Б. Н. По информации газеты «New-York Times» от 3 октября 1993 года, «Американское посольство в Москве служило в качестве связника с русским правительством, а посол Томас Пикеринг установил контакт с подчиненными Ельцину силами и слал свои депеши в Вашингтон».

Данные обстоятельства принципиально важны для политико-правовой оценки действий и ельцинской команды, и официального Вашингтона, и даже составителей доклада.

Как и в августе 1991 г., как и во время неконституционного «роспуска» СССР, осенью 1993 г. «царь Борис» и его придворные не только информировали иностранное правительство о решениях, составляющих в суверенной стране государственную тайну, но и заранее согласовывали с Белым домом (без кавычек) каждый свой антиконституционный шаг. Эти действия содержат признаки тяжкого преступления – измены Родине.

С другой стороны, власти США, в соответствии с Уставом ООН, в подобной ситуации вправе были только принять информацию к сведению и заявить о невмешательстве в конституционный конфликт в суверенном государстве, пока он не будет разрешен самими его гражданами. Но когда в Вашингтоне заморачивались всякими там нормами международного права? Что уж говорить про демократию, которой власти США обожают учить всех и вся…

Даже если бы все ограничивалось изложенными в докладе комиссии фактами, от составителей можно было ждать по крайней мере принципиального осуждения грубого вмешательства во внутренние дела России. Увы, они словно следовали сакраментальной фразе официальных лиц США, предназначенной как раз для подобных ситуаций: «No comments».

Но это еще полбеды. В «лихие 90-е» российские и зарубежные СМИ полнились публикациями о совсем уж не дипломатических акциях США и их ближайших союзников осенью 1993-го. В этой связи встает целый ряд вопросов, и пока они не получат ответа, историческая правда и справедливость не будут восстановлены.

Использовались ли в те дни, и как именно, подземные коммуникации, соединявшие московский «Белый дом» с посольством США, о чем неоднократно упоминалось еще в связи с событиями августа 1991 г.? (Между прочим, кому и зачем еще в позднесоветское время понадобилось строить эти здания в такой близости друг к другу – разве в столице мало других мест?)

Действовали ли в Москве боевики «неизвестного» (или известного) происхождения? Если да, то кто они, откуда и по чьим приказам прибыли? Чем здесь занимались? Брали или не брали в заложники политиков и их семьи? Кто именно стрелял (по некоторым данным – с крыши посольства США!) по обеим противостоявшим сторонам – как и в Мехико в октябре 1968-го, в Тимишоаре в декабре 1989-го, в Вильнюсе в январе 1991-го, в Каракасе в апреле 2002-го, в Кито в сентябре 2010-го? Кто командовал тайными расстрелами арестованных (в том числе – на стадионе, явно вдохновляясь примером Пиночета и его присных)?

На эти вопросы в думском докладе нет ответов – ни положительных, ни отрицательных. Между тем многие утверждения, касавшиеся других аспектов событий, комиссией опровергались или характеризовались как не получившие подтверждения. И только о гостях из «дальнего зарубежья» – полное молчание. Так же обстоит дело и в нынешних СМИ. Ельцина и его «семью» не клянет только ленивый, но о тех, с кем согласовывались их преступные действия, кто оказывал им поддержку, и, вероятно, не только дипломатическую, – молчок. Лишь изредка промелькнет полупризнание вроде высказанного С. Бабуриным: «Знаю, что некую «команду гандболистов» за несколько дней до 4 октября встречали в Шереметьеве представители администрации президента. Они без досмотра миновали таможенный контроль, их вместе с огромными баулами погрузили в автобусы и вывезли в неизвестном направлении. Знаю, остались люди, которые могут четко объяснить, что это были за «спортсмены». Но они молчат – и, может быть, поэтому живы». Оговорка показательна…

Впрочем, чему удивляться в стране, где Дом Советов продолжают, даже применительно к событиям 1993-го, именовать Белым домом (без кавычек). Где депутаты всех думских партий дружно приходят на рандеву с вице-президентом США в самый разгар бомбежек Ливии и даже не думают выразить ему протест. Где сайт крупнейшей партии, считающей себя коммунистической, наперегонки с некоторыми «левыми» критиками этой партии тиражирует комментарии «Нью-Йорк Таймс» и других ведущих буржуазных СМИ по любому внутриполитическому поводу…

Если и заходит речь о современных формах империалистической интервенции, применявшихся при разрушении СССР и «зачистке» его руин, дело чаще всего сводится к разным вариантам «теории заговора». Объективные противоречия, в основе классовые, либо не учитываются вообще, либо не рассматриваются в их действительном масштабе, в нашу эпоху – всемирном. Остается самостоятельно, пользуясь компасом исторического материализма и доступной информацией, попытаться вникнуть в международную ситуацию, частью которой были трагические события на московских улицах.

Уничтожение социалистического содружества и СССР явилось крупнейшим классовым и геополитическим реваншем мирового империализма. Но при этом и ради этого транснациональной финансовой олигархии и выражавшим ее волю правительствам США и их ближайших союзников пришлось пойти на серьезные уступки ряду других социально-классовых и геополитических сил. Чтобы расколоть ряды противников, а мировой капиталистической экономике дать «кислородную подушку», США и их союзники вынуждены были мириться с бурным экономическим ростом КНР, даже обеспечивать ей такие внешнеэкономические условия, о каких СССР не мог и мечтать. Пришлось пойти на уступки и ряду стран «третьего мира», особенно исламских, чья поддержка была необходима для необъявленной войны в Афганистане и для манипулирования мировыми ценами на нефть и газ. В империалистических метрополиях важнейшим союзником господствующего класса стали «средние слои» (включая рабочую аристократию), добившиеся в годы соперничества с «восточным блоком» немалых экономических и социальных преимуществ. Подобного рода «капитализм с человеческим лицом» воспринимался как идеал человеческого существования центральноевропейским и советским обывателем, не желавшим думать о том, что этот фальшивый рай выстроен буквально на костях большинства человечества, в том числе его ближайших предков. Еще до реставрации производственных отношений капитализма в раннесоциалистических странах была реставрирована «мелкобуржуазная стихия», которая и послужила империалистическому и внутреннему теневому капиталу главным тараном для обеспечения «передвижки власти» (В. И. Ленин). Ситуация начала 90-х гг. имела много общего с кронштадтским мятежом 1921 г., только завершился он на сей раз победой: для империалистического гегемона контрреволюции – подлинной, для обывательской массы – пирровой. Империалистическое содержание было временно влито в мелкобуржуазно-«демократическую» форму.

Содержание контрреволюции и ее форма находились в объективном противоречии, ибо столь значительные уступки монополистического капитала своим союзникам и попутчикам несовместимы со стабилизацией его господства как в «постсоветских» странах, так и во всем мире. Рано или поздно «демократическая» контрреволюция должна была уступить место неограниченной диктатуре монополистической олигархии. Однако процесс ее установления, неизбежно принимающий в современном мире глобальный масштаб, не завершен до сих пор. Как не раз уже случалось в истории, противоречие между диктатурой монополий и ее «демократической» формой выливается в противостояние не только между разными политическими течениями, но и между разными институтами буржуазной власти, которое отнюдь не ограничивается «постсоветскими» странами.

20 января 1993 г. в Белый дом (настоящий) после 12 лет правления республиканцев – партии неприкрытого господства монополий – пришел демократ У. Клинтон, пытавшийся (как многие его однопартийцы-предшественники и нынешний последователь) облекать то же господство в обветшалые одежды либерального реформизма. Но блокирующее большинство в конгрессе осталось за республиканцами. С тех пор противостояние исполнительной и законодательной властей, то хронически-затяжное, то острое, стало константой политической жизни США. Круги от происходящего в единственной сверхдержаве расходятся по всему миру. Подобное, по прежним представлениям ненормальное, выражение «разделения властей» получает своеобразную легитимность. Даже традиционно североамериканский институт импичмента с начала 90-х гг. становится международным явлением.

В этом плане заслуживает внимания опыт Латинской Америки. Почти два столетия она считалась «обетованной землей» военных переворотов. С конца 80-х гг. положение радикально меняется. Лишь гаитянским военным и правому перуанскому президенту А. Фухимори удалось безнаказанно (и то до поры до времени) узурпировать власть, пока Белый дом еще занимал Дж. Буш-старший, – соответственно в сентябре 1991 г (!) и весной 1992 г. Есть свидетельства того, что команда Ельцина непосредственно вдохновлялась «блестящим» перуанским опытом разгона парламента. Но уже в 1993 г. успех авантюры Фухимори выглядел проблематичным. Хотя переворот в Перу был обусловлен «законной» для буржуазии причиной – полномасштабной гражданской войной с повстанческими организациями, – североамериканские и европейские парламенты подвергли репрессивный режим, погрязший в коррупции и наркобизнесе, настоящему бойкоту. В недалеком будущем Фухимори предстояло, не в пример Ельцину, поплатиться за содеянное тюрьмой. Больше нигде не удалось установить президентскую диктатуру ради неолиберальной шоковой терапии. Только в Никарагуа президент В. Барриос вышла победительницей из конфликта с председателем парламента А. Сесаром, но именно последний был лидером правых и выступал за неограниченные неолиберальные реформы, а на стороне исполнительной власти выступал левый Сандинистский фронт.

Латинская Америка в те годы была отнюдь не так далека от нас, как казалось обывателю за занавесом «постсоветской» информационной блокады. Уже начиная с всемирного форума по устойчивому развитию в Рио-де-Жанейро в июне 1992 г., где делегацию РФ возглавлял вице-президент А. Руцкой, оппоненты Ельцина должны были обратить внимание на опыт далекого региона. С конца 1992 по август 1993 г., пока в Москве нарастало противостояние исполнительной и законодательной власти, латиноамериканские парламентарии добились невиданных ранее успехов в борьбе с президентским произволом. В Бразилии, Венесуэле, Гватемале президенты Ф. Коллор, К. А. Перес, Х. А. Серрано один за другим подверглись импичменту и отправились под домашний арест либо в эмиграцию. Парламентское большинство пользовалось поддержкой или нейтралитетом США и Западной Европы. Скорее всего, руководство Верховного Совета, принимая вызов Ельцина, рассчитывало повторить успех латиноамериканцев, полагая, что западные парламенты и правительства займут аналогичную позицию.

Были ли для таких расчетов основания?

В мае 1993 г. в Москву прибыл новый посол США – Томас Пикеринг. Какую политическую перспективу открывало это назначение? Кого присылал сюда клинтоновский Белый дом? Партнера по пресловутому «новому мышлению» или «тихого американца» в том зловещем смысле, какой эти слова имели для нашего поколения, с юности помнящего обличительную повесть Грэма Грина?

Будущий посол родился в 1931 г. в «аристократической» семье: один из его предков был третьим госсекретарем с 1795 по 1800 г. Потомственные выпускники элитных университетов северо-восточного побережья США отличаются от нуворишей Юга и Запада подготовленностью и привычкой к более изощренным методам в политике. Получив высшее историческое и юридическое образование в США и Австралии, Томас три года прослужил в Военно-морских силах. Для новобранца он явно староват, военных действий США в те годы (1956—1959) нигде не вели – его обязанности явно были разведывательными. Это подтверждается стартом карьеры в Госдепартаменте: «отдел сбора и анализа данных», затем (1962—1964) – советник на конференции по разоружению в Женеве.

Дипломатическую службу Пикеринг начал в 1964-67 гг. в Танзании, ключевой базе освободительных движений Южной Африки. Там же начиналась тайная африканская миссия Че Гевары, поддержавшего партизанскую войну конголезцев против натовских интервентов и их ставленников. Но в конце 1965 г. власть в Конго захватил американский ставленник Мобуту; вскоре Танзания прекратила поддержку повстанцев. Через два года пятая колонна попыталась захватить власть и в Танзании. Провал заговора совпал с отъездом Пикеринга (при каких обстоятельствах – интернет умалчивает). Его ждал крутой взлет – на пост исполнительного секретаря Госдепартамента. Чем он так отличился? Не пересекся ли его путь с предпоследней дорогой неистового Че? Если так, то понятен его последующий пост – специального помощника госсекретарей Уильяма Роджерса и Генри Киссинджера, организаторов пиночетовского переворота в Чили.

В 1974 г. Пикеринга назначают послом в Иорданию. Только что отгремела четвертая арабо-израильская война, сопровождавшаяся кратким бойкотом поставок арабской нефти в США и повышением вчетверо мировых цен на черное золото. В итоге основную выгоду извлекли нефтяные транснациональные корпорации, нашедшие общий язык с правящим классом большинства нефтедобывающих стран, особенно монархий Персидского залива. В укреплении этого блока важная роль принадлежала иорданскому королю Хусейну, тесно связанному и с нефтяными монархиями, и с США. Именно Хусейн первым из арабских правителей, еще в 1970-71 гг., устроил по указке США кровавую «зачистку» палестинских партизан. В 1973 г. Иордания была единственной из арабских стран, уклонившейся от участия в войне с израильским агрессором. Оттуда, как и теперь, было удобно поддерживать связи с пятой колонной в соседних странах.

Годы, когда иорданский король Хусейн называл Пикеринга «лучшим послом США» (1974-78), были годами кровавой гражданской войны в Ливане, подготовки кэмп-дэвидских соглашений Израиля с Египтом. Израильским партнером Пикеринга был Ицхак Рабин, прямо с поста начальника генштаба, победителя в шестидневной войне 1967 г., отправившийся послом в США, а сразу по возвращении (что интересно, в том же 1974 г.) – министром и уже через несколько недель (!), после отставки Голды Меир, – премьером. Правда, не прошло и трех лет, как ему пришлось подать в отставку из-за скандала с заграничным счетом на имя жены. Уход Рабина расчистил дорогу лидеру израильских правых Менахему Бегину – будущему организатору вторжения в Ливан и массовых убийств палестинцев, первому вестнику «консервативной волны» на Западе.

Годы, когда в коридорах власти США картеровских либералов сменяли рейгановские ультра (1978-81), Пикеринг провел на высоком, но не очень заметном посту помощника госсекретаря по делам международного экологического и научного сотрудничества и океанов. Впрочем, последующие события, в том числе недавние, связанные с акцией международного экологического экипажа в отношении нефтяной платформы в Арктике и последствиями ее провала, заставляют задуматься: ограничиваются ли такого рода организации и их активисты альтруистическим делом охраны природы, и были ли тогдашние полномочия Пикеринга столь уж скромны?

Затем он снова отправился послом в ключевую страну Черного континента – нефтедобывающую Нигерию (1981 — 1983). В период его службы произошел военный переворот – для определенной категории дипломатов США это четкая закономерность. К власти пришли офицеры с мусульманского севера, связанного религиозно-клановыми узами с другой нефтедобывающей страной – Ливией. В те же годы Республику Чад, расположенную между Нигерией и Ливией, охватила полномасштабная гражданская война, поставившая две страны ОПЕК по разные стороны фронта и создавшая условия для прямой интервенции Франции и США. Так закладывались предпосылки будущей расправы над Ливийской Джамахирией.

В июне 1983 г. Рейган перебросил Пикеринга в Сальвадор. Военно-гражданской хунте, опиравшейся на «эскадроны смерти», с трудом удавалось обороняться от Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти. Не помогали ни щедрые кредиты, ни поставки оружия, ни многочисленные «советники» из США. Опасаясь нового Вьетнама, конгресс не соглашался увеличивать «помощь» хунте, при которой среди жертв «эскадронов» были и граждане США. Предшественник Пикеринга попытался втянуть повстанцев в переговоры, что привело только к усилению террора и гибели при подозрительных обстоятельствах двоих руководителей Фронта. Но вашингтонская «партия войны» и такой диалог встретила в штыки, добившись смены посла. Назначение Пикеринга расценивали как признак «жесткого курса». Действительно, переговоры с повстанцами были спущены на тормозах. Новый посол отказался даже принять делегацию матерей, при поддержке католической церкви добивавшихся правды о судьбе политзаключенных и бесследно исчезнувших сыновей и дочерей.

Ставка была сделана на проведение «демократических выборов» и формирование гражданского правительства, приемлемого для американской и мировой буржуазной общественности. Пикеринг дал сальвадорским ультра понять, что если положение с «демократией и правами человека» не улучшится, Конгресс может прекратить помощь. Тем пришлось одобрить новую конституцию и договориться о президентских выборах. Это помогло обеим буржуазным партиям США согласовать между собой поддержку режима, поручив центральноамериканские дела комиссии во главе (опять!) с Г. Киссинджером. Повстанцы не признали конституцию, принятую без участия представителей народа, и отказались участвовать в выборах. Голосование еще не закончилось, когда один из демохристианских лидеров, патронируемых посольством США, с телохранителями ворвался в помещение избиркома и силой вышвырнул главного специалиста по компьютерному подсчету голосов, другие в знак протеста ушли сами; кто и как подводил итоги, осталось неизвестным. Опыт «делания» выборов Пикерингу еще пригодится. Пока же сальвадорские ультра, отодвигаемые от кормушки, пригрозили ему расправой, а их покровители в США потребовали отзыва посла за фальсификацию выборов. Рейган отозвал Пикеринга… с повышением.

Назначение послом в Израиле (1985-88) могло быть мотивировано не только прежними связями (старый знакомый И. Рабин с 1984 по 1988 г. был министром обороны), но и тем, что еще в Сальвадоре Пикеринг сыграл не последнюю роль в запрещенном конгрессом финансировании никарагуанских «контрас». Платили им долларами, полученными от тайных поставок американского оружия Ирану, чем совместно занимались спецслужбы США и Израиля. Когда конгресс начал расследование «дела Иран–контрас», пост посла в Израиле был самой надежной защитой.

Именно в годы второй ближневосточной службы Пикеринга оккупированные палестинские земли охватила интифада – невооруженное восстание. Министр Рабин приказал военным «ломать кости» демонстрантам. Но террор не смог сломить сопротивление, и Пикеринг дал израильтянам понять: одним насилием не обойтись – надо, как в Сальвадоре, создать хоть видимость переговоров, чтобы расколоть движение протеста. Начались поиски коллаборационистов среди палестинцев.

В те же годы США, чтобы не допустить победы Ирана – потенциально самого серьезного противника Израиля – в спровоцированной ими же войне с Ираком, тайно снабдили Саддама Хусейна химическим оружием. В 1989 г. война закончилась. Тогда же сенат с небывалым единодушием (при одном воздержавшемся) назначил Пикеринга представителем США в ООН. Вскоре ему предстояло обеспечивать поддержку Советом Безопасности интервенции против… Ирака. Перед вступлением иракских войск в Кувейт высокопоставленные представители Саддама Хусейна побывали в США. Несомненно, им была обещана поддержка, как и перед началом войны с Ираном. Но теперь в Вашингтоне сочли своевременным «кинуть» тайного союзника и самим твердо стать ногой в пентагоновском ботинке на нефтеносную землю Аравии.

Уничтожение нашей Советской Родины тоже приходится на время ооновской службы Пикеринга. Значимость его поста повышалась тем, что вопрос о признании РФ правопреемницей СССР как постоянного члена СБ ООН, решенный далеко не сразу, служил одним из рычагов, позволявших Вашингтону держать ельцинское руководство под жестким контролем.

В начале 1992 г. «Нью-Йорк Таймс» назвала Пикеринга «лучшим из всех представителей США в этой организации». Резкую критику этого рупора финансовой олигархии вызвало решение Буша назначить его на менее престижный пост посла в Индии. Однако новое назначение логически вытекало из предыдущих.

Именно в начале 1992 г. афганские душманы и стоявшая за ними пакистанская военщина, пользуясь падением СССР и прекращением помощи Москвы Кабулу, принялись устанавливать «исламскую власть» в Афганистане. Этому могла воспротивиться Индия, имевшая основания опасаться усиления Пакистана. Чтобы удержать Дели от активных действий, потребовался опыт Пикеринга.

Весной 1992 г. Республика Афганистан была задушена. Наступила очередь Таджикистана – единственной (кроме непризнанного Приднестровья) республики, сохранявшей еще во многом советскую структуру органов власти, легальную коммунистическую партию и красное советское знамя. При этом внешнюю безопасность республики обеспечивала 201-я российская дивизия. Решение вопроса о власти в России было непосредственно связано с судьбой Таджикистана. Весной 1992 г. там началась гражданская война, самая долгая и кровавая на «постсоветском пространстве». Ответственность за нее несут как исламские фундаменталисты, прямые продолжатели басмачества, так и антикоммунисты-«демократы». Первые естественно ориентировались на Исламабад (посольство США в Афганистане было закрыто), а для вторых была важна позиция как США, так и единственного в регионе светского буржуазного государства – Индии. О роли Пикеринга в тех событиях у нас нет конкретных данных, но логика подсказывает, что она наверняка была не последней.

Жаль, что даже газеты левой оппозиции не сообщали тогда о Таджикистане почти ничего, – можно было бы своевременно извлечь уроки. Но лучше сделать это поздно, чем никогда. Заглянем хотя бы в «Википедию» – «Гражданская война в Таджикистане» – и ясно увидим: та трагедия во многом послужила моделью и будущей «арабской весны», и московской осени 1993 г.

В марте 1992 г. таджикские «демократы» (не исламисты!) начали в Душанбе майдан, требуя освобождения своего лидера, арестованного за клевету на председателя Верховного Совета(!). Затем они взяли группу депутатов в заложники и добились отставки председателя.

29 апреля гвардейцы оппозиции блокировали президентский дворец. На следующий день чрезвычайная сессия Верховного Совета объявила о введении на неопределенный срок прямого президентского правления на всей территории республики. 1 мая президент издал указ о формировании особого батальона Национальной гвардии и санкционировал раздачу автоматов своим сторонникам. (Здесь и далее подчеркнуто мною – А. Х.) Уже 5 мая, по сообщению представителей «Мемориала» и Human Rights Watch (ну, конечно! – А. Х.), в одном из кишлаков в ходе столкновения погибли 2 человека из особого батальона и «около 15 жителей» (? – А. Х.). Далее цитирую: «Спустя несколько часов после этого группы молодых людей, объединяемые термином «молодёжь Душанбе», захватили телецентр и передали его под контроль оппозиции. Вооружённые столкновения за овладение ключевыми правительственными зданиями в Душанбе продолжались весь следующий день. Сторонники оппозиции блокировали транспортные магистрали, а также установили контроль над аэропортом и вокзалом. На их сторону перешли местная милиция, ОМОН и советник президента по военным вопросам…

7 мая президент подписал с силами оппозиции соглашение, по которому им был предоставлен контроль над 8 министерствами и предусматривался роспуск гвардии, а полномочия президента существенно ограничивались… 10 мая сторонники оппозиции двинулись к зданию Комитета национальной безопасности, где предположительно находился президент, требуя, чтобы он выступил перед ними. В тот момент, когда люди подошли к зданию КНБ и начали разбирать заграждения из колючей проволоки, силами безопасности (? – А.Х.) по ним был открыт огонь, в результате чего погибли 14 человек… На следующий день после этих событий было сформировано Правительство национального примирения, в котором оппозиция получила восемь постов, в том числе несколько ключевых». 19 июня в Душанбе под руководством Исламской партии возрождения и Демократической партии Таджикистана был образован «Штабнационального спасения».

До чего все знакомо – даже названия совпадают с теми, что мы слышали в октябре 1993-го и все еще слышим то справа, то «слева». Правда, осуществить афганский сценарий до конца не удалось – помешали сопротивление таджикского народа, еще не забывшего боев с басмачами, и помощь российских воинов. В декабре 1992 г. исламистов и «демократов» выбили из Душанбе. Не за это ли до сих пор мстят обоим нашим народам, стремясь не мытьем, так катаньем стравить их между собой?

Таджикистан еще пылал и обливался кровью, в представительстве ООН в Кабуле еще томился низложенный президент Наджибулла, когда Пикеринг отбыл из Дели на новое место службы. Специфический опыт «тихого американца» понадобился в Москве.

Если бы руководство Верховного Совета и в целом российская оппозиция были способны к трезвому политическому анализу, они уже после апрельского референдума должны были понять: соотношение сил меняется в сторону, неблагоприятную для открытого противостояния Ельцину. «Нечестность» кампании и подсчета голосов при капитализме не исключение, а правило, и она отнюдь не означает политической несостоятельности буржуазно-бюрократической власти. В. И. Ленин в подобной ситуации 1906-07 гг. разъяснял, что сама возможность так использовать, говоря современным языком, «административный ресурс» есть тоже показатель реального соотношения классовых сил. Режим Ельцина сохранял в стране поддержку, достаточную если не для победы на «честных» выборах, то для развязывания гражданской войны по таджикскому варианту. Попытка сместить президента за незаконные действия, опираясь лишь на «легитимность» парламента, да и то сомнительную (давно ли обе стороны вместе разрушали СССР?), могла привести либо к поражению, либо к еще худшей катастрофе. Нельзя было ожидать, что при подобных условиях зарубежные «друзья» России устоят перед искушением вновь вмешаться в ее дела. Смена посла США в Москве и предшествующая карьера Пикеринга должны были послужить дополнительным сигналом тревоги.

При таких условиях оппозиции следовало уже тогда добиваться скорейшего переизбрания обеих «властей», а еще лучше – выборов конституционной ассамблеи, полномочной более или менее демократически заложить правовой фундамент нового государства. Увы: такой подход будет востребован лишь через пять-десять лет «левым поворотом» в Латинской Америке, лидеры которого учтут при этом и печальный российский опыт 1993 г.

В те дни трезвости проявлено не было. Одни пребывали во власти парламентских иллюзий, свойственных мелкобуржуазной демократии, и всерьез рассчитывали на поддержку «демократического Запада». Другие, похоже, были не прочь последовать примеру «демократов» и «патриотов», не раз обрекавших народы на гражданскую войну в расчете на помощь крайне правых кругов «заграницы». Случайно ли боевики «Русского национального единства» в бутафорско-«фашистской» форме, будто специально предназначенной для сенсационных репортажей западных СМИ, получали, в отличие от коммунистов, оружие? А с какой, спрашивается, стати «Фронт национального спасения» назвали по образцу румынского объединения «оппозиции», залившей кровью Бухарест в декабре 1989 г., через несколько дней после мальтийского рандеву Горбачева с Бушем? Показательно, что «заслуженное» название «ФНС» дублировалось и таджикскими мятежниками июня 1993 г., и ливийскими и сирийскими «оппозиционерами», тогда же начавшими под контролем ЦРУ готовить «арабскую весну», да и сейчас не перевелись желающие извлечь этот брэнд из запасника. Говорит за себя и то, что даже в лагере защитников конституции легитимному имени РСФСР предпочитали самозваную РФ, Дом Советов упорно именовали «Белым домом», а развевался над ним запятнанный белогвардейскими и власовскими преступлениями триколор, три года назад утвержденный теми же депутатами. Оппозиция будто состязалась с Ельциным в отмежевании от всего советского, и еще вопрос, кто из них готов был дальше зайти по бесславному пути антикоммунизма. Это было оскорблением десятков, если не сотен тысяч людей, видевших в Верховном Совете конституционную власть и рисковавших за нее жизнью во имя Советской страны, под красными знаменами Революции и Победы над фашизмом.

На протяжении двух недель обе противостоявшие стороны не переставали искать поддержки «мирового сообщества». В послевоенной международной практике это не было исключительным явлением: ежегодный созыв Генеральной Ассамблеи ООН с сопутствующей дипломатической активностью сделал сентябрь-октябрь самым подходящим временем для переворотов, рассчитанных на поддержку «мирового сообщества». РФ и в этом плане успешно «вошла в мировую цивилизацию». Создается впечатление, что и руководство парламентского лагеря, подобно многим политиканам зависимых стран, не столько готовилось к тому или иному решению вопроса о власти внутренними силами, сколько пыталось заручиться поддержкой «мирового сообщества».

И. о. Президента Российской Федерации Руцкой А. В. издал Обращение к Генеральному Секретарю ООН Б. Гали, призвав его «внимательно и непредвзято» оценить складывающуюся в России политическую ситуацию, а также использовать свой авторитет и авторитет ООН для недопущения кровавой расправы над парламентом России, прекращения «бессмысленной полицейской акции» по блокаде Дома Советов и площади Свободной (не иначе, как от «коммунистической тирании»? – А.Х.) России.

X внеочередной (чрезвычайный) Съезд народных депутатов РФ принял Обращение к Генассамблее ООН с призывом «дать правовую оценку антиконституционным действиям высшей исполнительной власти России, поддержать Верховный Совет и Съезд народных депутатов Российской Федерации в их усилиях по восстановлению законности и порядка в стране». Министру Козыреву съезд выразил «недоверие», в том числе как полномочному представителю РФ в ООН. И неудивительно: уже к 24 сентября, как было сообщено на брифинге в МИД, «многие иностранные коллеги министра иностранных дел России в личных телефонных контактах подтвердили поддержку руководством соответствующих стран взятого российским Президентом курса… Такие телефонные разговоры состоялись с министром иностранных дел Бельгии В. Клаасом в его качестве представителя страны, председательствующей в настоящее время в ЕС, госсекретарем США У. Кристофером, министрами иностранных дел Германии К. Кинкелем и Канады П. Битти. Состоялась также встреча А. В. Козырева с послами стран “семерки”, его беседы с послами Китая и США».

В то же время Съезд народных депутатов, выразив Козыреву «недоверие», не сместил ни самого «Мистера Yes», ни его столь же одиозных подручных вроде Кунадзе, не назначил нового руководства МИД. Результат закономерен: 28 сентября Козырев выступил в ООН, изобразив ельцинский переворот как «демократические преобразования», которые–де «полностью соответствуют основам конституционного строя Российской Федерации, прежде всего принципам народовластия». Тем, кто нуждался в прикрытии своей измены этим принципам или был «сам обманываться рад», подбрасывалась, так сказать, аргументация: «Россия мирно преображается, реализуя коренной принцип демократии – свободные выборы. Россияне избрали в 1991 году первого демократического Президента и подтвердили доверие его курсу на апрельском референдуме. Опираясь на этот двойной мандат, Президент предпринял решительные действия, чтобы обеспечить в декабре 1993 года демократические выборы в парламент. Тем самым завершается демонтаж тоталитарной системы и ее замена новой, избранной народом и подотчетной только ему».

Ельцинский посланец не ограничился дешевой демагогией и приглашением международных наблюдателей на «парламентские выборы». По существу он выдал «демократическим сообществам» индульгенцию на любые действия в поддержку переворота, заявив, что это «не акт вмешательства во внутренние дела и не фантазия романтиков от международной политики – это исполнение человеческого долга защиты прав личности в других странах».

Козырев был принят госсекретарем США У. Кристофером и президентом Клинтоном, которые еще раз поддержали антиконституционные действия Ельцина по прекращению деятельности российского парламента. За его подписью в газете “Вашингтон Пост” была опубликована статья “Партнерство с российскими демократами”.

Съезд народных депутатов осудил оправдание Козыревым государственного переворота. Как высший конституционный государственный орган, определяющий внешнюю политику, съезд известил все делегации государств мира в ООН, что деятельность Козырева «не отражает позиции Российской Федерации в ее взаимоотношениях с другими странами и международными организациями». В Москву были приглашены полномочные представители ООН, чтобы «объективно оценить последствия государственного переворота и ф