Что изменит в текущем литературном процессе это новшество? Что ждёт ту обыкновенную книгу, без которой ещё вчера мы не представляли своей жизни? Об этом размышляет директор издательства «Российский писатель», прозаик, лауреат Большой литературной премии, секретарь правления Союза писателей России Николай ДОРОШЕНКО.

— Николай Иванович, с чем в один ряд вы поставили бы такое чудо XXI века, как электронная книга? О чём возвещает приход её в нашу жизнь?

— Лет 30-40 тому назад, когда мы были самой читающей страной, многие обзаводились домашними библиотеками ещё и потому, что книги были дешёвыми. При этом одни были страстными книгочеями, другие просто давали своим детям шанс получить хорошее самообразование. Сегодня же книга по стоимости сравнима с килограммом мяса — значит, в провинции, где зарплаты водителя едва хватает на коммунальные платежи, домашняя библиотека становится предметом роскоши. Так что появление электронных книг — шанс для детей из бедных семей иметь оптимальный доступ к информации. И уж если сравнивать это чудо с чем-то подобным по значению в истории цивилизации, то — с появлением печатного станка, значительно удешевившего книгу, превратившего её из рукописного сокровища в товар массового спроса.

— Но не каждый может позволить себе даже самую дешёвую модель электронной книги?

— Мобильный телефон тоже был сначала дорогим удовольствием, а теперь он вполне доступен. Так что пора думать о создании социальных программ, учитывающих это новшество, чтобы сам рынок электронных текстов был не только коммерческим, но и просветительским. Вспомним, как книгоиздатель Сытин наводнил российский рынок «книжкой-копейкой», изготовляемой из самых дешёвых полиграфических материалов. В результате в Москве даже у рабочего сословия Лев Толстой к началу ХХ века стал самым читаемым писателем.

— Получается, система образования, в том числе и школьная, уже должна учитывать то, что учебники могут быть в электронном виде? И вы допускаете, что вместо тяжёлого ранца дети пойдут в школу со специальной моделью электронной книги?

— Это проблема для психологов и педагогов. Они должны решить: может ли ребенок без ущерба для умственного развития обойтись без традиционной книги? С первого класса его надо приучать к клавиатуре или с пятого? Со своей стороны, могу лишь предположить, что у ребёнка должен быть выбор. У кого-то память механическая, у кого-то — эмоциональная. А каждая традиционная книга имеет свой образ. У неё своя обложка, свой формат. И даже своя биография.

Одним словом, наряду с издателями электронных текстов должны появиться дизайнеры и художники, способные обеспечить адекватную психологию восприятия художественного или научного текста. Должна возникнуть культура электронного издания — сродни развитой полиграфической культуре. Мы не расстаёмся с зачитанной до дыр книгой в домашней библиотеке не потому, что не можем заменить её, — она становится нашим спутником жизни. Взяв её в руки, сразу вспоминаем свои прежние впечатления от таящегося в ней текста, вспоминаем, как впервые открыли её в юности, или в сотый раз — совсем недавно. А как может стать частью твоей души серая лента букв?

— То есть вы считаете, что электронная книга не вытеснит традиционную?

— Традиционная книга просто избавится от многих функций. В первую очередь, электронная книга вберёт в себя всё чтиво, годящееся для разового использования. Детективы, беллетристику, гламурные романы, к которым возвращаться можно лишь не имея развитого художественного вкуса или по иным причинам. Электронные книги будут для читателя носителями разного рода информации, как книги-справочники и энциклопедии. Представьте себе, что весь Брокгауз и вся Британская энциклопедия у вас лежат на уголочке письменного стола. Что в одном шкафу у вас поместились крупнейшие национальные библиотеки мира. И в метро вы входите с сотней томов. А уж в поезде или самолёте электронная книга, имеющая собственную подсветку, просто незаменима. Но вот Пушкина и Гоголя, Чехова и Шукшина, поэта Рубцова я буду всегда хранить в виде традиционной книги. Потому что для меня важно иметь возможность лишний раз взглянуть на книжную полку и увидеть корешок книги любимого автора.

— Но это значит, что традиционный книжный рынок сузится, его обороты значительно сократятся. Вы как книгоиздатель уже почувствовали какие-то изменения в спросе на книгу?

— У нас писательское издательство. А современная художественная литература на книжном рынке сегодня отсутствует, она существует только в изданиях, оплаченных авторами или местной властью и спонсорами. А вот издательства, специализирующиеся на коммерческих жанрах, на чтиве, уже почувствовали, что главная нагрузка ложится не на печатный станок, а на компьютер. Но это значит, что книжная индустрия, книготорговля, библиотечная сеть и авторское право должны приспособиться к новому виду товара — к тексту, предназначенному для электронного носителя.

В Китае, претендующем на лидерство во многих областях жизнедеятельности человека и потому очень чувствительном к новым направлениям покупательского спроса, уже появилось много компаний, производящих электронные книги, а недавно к ним присоединилась ещё и фирма «Insdream». Её первый е-ридер модели SX601 способен отображать 16 оттенков серого цвета, а аккумулятор этой книги, говорят, может работать без дозарядки 14 дней. При этом есть информация, что крупнейшие магазины Китая, торгующие полиграфической продукцией, перестали получать прежние прибыли.

Появилась электронная книга и на международных книжных ярмарках. Впрочем, что тут рассуждать — оглянитесь по сторонам в вагоне метро. Всё чаще встречаются пассажиры, уткнувшиеся в электронную книгу. А ещё полгода назад все были только с обыкновенными книжками.

— В связи с этим что-то изменится в текущем литературном процессе?

— Да. Он станет более демократичным. Чтобы изготовить тираж книги в типографии, современному таланту надо либо переквалифицироваться в коммерческого писателя, либо искать десятки тысяч рублей для самиздата. А чтобы издать высокохудожественное произведение на электронном носителе, надо будет оплатить только корректуру и техническую редактуру. То есть, современный Лев Толстой теперь уже сможет конкурировать с тем современным Боборыкиным, на которого, к сожалению, сделали ставку все наши коммерческие издательства.

Появятся на электронных носителях и малозатратные литературные журналы, независимые от богатых спонсоров. Соответственно, и подписка на них станет доступна всем. Подпишись — и получай по электронной почте или скачивай с журнального сайта в Интернете.

— А как сами писатели относятся к появлению электронной книги?

— Когда стали общедоступными печатные машинки, многие предпочитали оставаться при карандаше или авторучке. Казалось, что грохочущий литерами агрегат удлинит расстояние между автором и листом бумаги. Вот и теперь подавляющему большинству писателей трудно смириться с книгой невидимой, появляющейся на экране, как некий фантом. А традиционная книга любому писателю даёт одинаковую надежду, что сохранится где-то на чердаке или в подвале, и через век или через много веков кто-то обнаружит её, прочтёт и станет хранить как артефакт давно минувшего времени. А электронные носители быстро устаревают, их надо постоянно обновлять, переписывать информацию на новые.

Вот помните, были дискетки, на которых я кое-что хранил — а теперь компьютеры с дисководами исчезли! Что успел переписать на флешки, то и осталось. Традиционная книга подобна античному мрамору. Её легко уничтожить, но и хранить её можно вечно.

Есть и ещё проблема. Коммерческие писатели привыкли к гонорарам. А тиражирование электронных текстов проконтролировать невозможно. И если шоу-бизнес спасается концертами, то профессия писателя для 99 процентов из них станет вообще бесприбыльной.

— А вы пользуетесь электронной книгой?

— Я уже не в том возрасте, чтобы начинать к чему-то привыкать. Из нового мне пришлась по душе только аудио-книга. Например, для самого себя незаметно прослушал всю историю философии Рассела. Но это всё равно что слушать радио. Дело привычное. Полагаю, аудио-книга на рынке будет одной из самых конкурентоспособных.

— Что-то вы совсем уж бестревожно воспринимаете этот цивилизационный поворот. Мы привыкли, что ради хорошего нового всегда приходится жертвовать чем-то из хорошего старого…

— Всё то, чем отличается человек от животного, он получает не от природы, а от культурной среды. Книга — одна из её ключевых составляющих. И чем больше труда надо было вложить в её тиражирование, тем в большей степени соблюдалась ценностная иерархия в книжном мире, а значит, и в основе культуры.

С появлением информационной индустрии культурная среда стала загрязняться, подобно природной — после промышленной революции. Но если вопрос сохранения природы связан с нашим физическим выживанием, потому и очистные сооружения мы не воспринимаем как некую «цензуру», то утрата традиционной культурной среды беспокойства не вызывает. Да, в загрязнённой культурной среде не сформируются новые Шекспир и Пушкин, уже уменьшилось число читателей, способных оценить красоту слова и глубину художественной мысли. Но ведь от этого мы не умрём! Будем жить, пусть не в традиционном человеческом образе — а, скажем, в виде мыслящего планктона…

Боюсь, что электронная книга окончательно захламит книжный рынок, и на смену нашей высокой духовной и нравственной сосредоточенности придёт простое информационное изобилие.

— Но «конец света» объявлялся уже не один раз…

— А чтобы не утратить оптимизм, надо вспомнить, как реки Темза и Рейн, умерщвлённые промышленной революцией, превращались в живые. Без покушения природоохранными законами на свободу человеческой деятельности тут не обошлось. Вот и законы, регулирующие свободу слова, должны быть адекватными всем колоссальным издержкам революции в информационных технологиях. Уж если мы пытаемся сохранять исчезающие виды животных и растений, то почему бы не озаботиться сохранением человека в его драгоценном духовно-нравственном значении?