Если прокурор подслушивает адвоката, то почему адвокат не может подслушивать прокурора? В распоряжение немецких журналистов поступили скандальные сведения о систематических нарушениях закона в ходе ведения следствия: как сообщает еженедельник Spiegel, следователи регулярно прослушивают беседы адвокатов с подзащитными, что строго запрещает законодательство.

Немецкое право подразумевает сверхсерьёзное отношение к прослушиванию телефонных переговоров. Ещё более строгими являются требования к охране конфиденциальности переговоров так называемых носителей профессиональной тайны — лиц с духовным саном или юристов, в особенности — адвокатов по уголовному праву. Переговоры юристов с доверителями подлежат особой защите: охраняемая законодательно, адвокатская тайна включает в себя сведения, которые сообщены адвокату в силу его звания и разглашение которых противоречит интересам подзащитного. Однако сыскные органы Федеративной Республики нередко нарушают закон, прослушивая телефоны юристов и применяя собранные сведения в интересах следствия. По данным еженедельника Spiegel, записи подслушанных бесед адвокатов с клиентами вопреки закону протоколируются, представляющие интерес для криминалистов годами хранятся в архивах, а также проходят в судах в качестве доказательств.

Вице-президент профессионального объединения немецких адвокатов Deutscher Anwaltverein Ульрих Шелленберг (Ulrich Schellenberg) считает практику, о которой рассказывает Spiegel, нарушением элементарных норм правового государства: «В те времена, когда спецслужбы вроде NSA вынюхивают всё и повсюду, базовые профессиональные тайны, очевидно, также не подлежат защите», — отмечает юрист. Бывший судья Федерального Конституционного суда Винфрид Хассемер (Winfried Hassemer) рассматривает ставшие достоянием общественности сведения о деятельности немецких следователей как скандальные: «Именно с точки зрения широко распространившихся в последнее время опасений за безопасность необходимо блюсти чёткие правила работы юристов, одно из которых гласит: контакт между защитником и подзащитным, не подлежащий контролю, — фундаментальное право».

Конкретный случай, ставший поводом для публикации журнала, касается запроса нескольких юристов из Бохума, Берлина и Ганновера в Федеральный Конституционный суд в Карлсруэ, которому было предложено проверить, является ли нарушением закона прослушивание телефонных переговоров юристов с клиентами: адвокаты случайно наткнулись в архивах прокуратуры на цитаты из собственных разговоров с клиентами, относящихся к делам многолетней давности. Федеральное управление уголовной полиции неоднократно прибегало к прослушке, причём записи бесед не были немедленно уничтожены, как того требует закон. Конституционный суд признал прослушку и последующее хранение записей незаконными, однако федеральная прокуратура немедленно обжаловала это решение: с точки зрения сыщиков, необходимо смягчение законодательства, которое позволило бы присовокуплять к делам полученную с помощью прослушивания бесед подзащитных с адвокатами информацию.

Сами криминалисты, получив разрешение на прослушивание телефонов подозреваемых, сталкиваются с определёнными юридическими сложностями: на сегодняшний день мониторинг всех коммуникаций, в том числе телефонных, ведётся не вручную, а при помощи спецтехники, поэтому сначала осуществляется запись разговора, и только спустя какое-то время её прослушивают и оценивают специалисты. Лишь на этом этапе становится очевидным, что записанные разговоры могут охраняться различными видами профессиональной тайны — в том числе адвокатской. Полученная фонограмма в любом случае должна быть уничтожена, но зачастую этого не происходит: вместо корзины для бумаг протоколы попадают в архив.

Пресс-служба Федерального управления уголовной полиции заявила, что сыскная организация с уважением относится к защите адвокатской тайны, что тем не менее опровергает обращение немецких юристов с претензией в Конституционный суд. Смягчения законодательства, на которое рассчитывают представители прокуратуры, ни в коем случае нельзя допускать, считает судья Хассемер: «Прослушка не только нарушит доверие подзащитного к адвокатской работе. Она станет разрушительной для самой профессиональной деятельности защитника».