Именно так можно назвать действия и заявления правительства в последние несколько месяцев. За очередное обострение экономического кризиса правящий класс вновь пытается расплатиться из карманов трудящихся.

1 сентября, выступая перед студентами Дальневосточного федерального университета, Путин объявил о переходе к политике бюджетной экономии и сокращения соцрасходов. «Мировая экономика припала, и наша за ней присаживается», — заявил в свойственной ему манере президент, объясняя грядущие непопулярные меры. И поддержал прозвучавшее ранее предложение министра финансов Силуанова о замене выплат материнского капитала «адресной помощью бедным семьям».

Впрочем, спустя несколько дней, Дмитрий Медведев заявил, что материнский капитал все-таки не отменят. «Но модифицируют…», — шепотом добавил министр труда Топилин.

То, что общественное мнение зондируют в столь чувствительном месте, весьма показательно. Материнский капитал является, чуть ли не единственным широко разрекламированным социальным достижением путинской эпохи. Путин неоднократно утверждал, что «это была его идея». И вот, теперь этот существенный элемент путинского социального популизма, открыто ставится под вопрос.

Не менее вызывающе выглядят и эксперимент по внедрению социальных норм потребления электроэнергии (см. Андрей Заводской, Жестокая экономия), и фактическое повышение пенсионного возраста, о котором говорили давно, и которое сегодня как никогда близко к реализации. По словам вице-премьера Ольги Голодец, «Мы не обсуждаем тему повышения возраста для какой-либо категории работающих. Мы пошли по другому сценарию — стимулирования добровольного откладывания выхода на пенсию, это наша принципиальная позиция и позиция правительства». Впрочем, подобные уловки вряд ли могут кого-либо ввести в заблуждение.

Однако наиболее скандальными откровениями стали заявления правительственных чиновников, касающиеся трудовых отношений. Если еще совсем недавно г-н Топилин обосновывалрешение своего министерства не индексировать копеечные пособия по безработице тем, что «в настоящее время на рынке труда сохраняется высокая вероятность трудоустройства», то сегодня г-н Медведев говорит прямо противоположное: «Пора уйти от политики сохранения занятости любой ценой и не бояться сокращения неэффективных рабочих мест… Всех нас ждут не самые простые времена… Кому-то — это может быть довольно значительная часть населения — придется менять не только место работы, но и профессию, и место жительства». Что трудные времена настали, это сомнения не вызывает. А вот насчет «всех нас» — тут г-н премьер явно лукавит. Себя правящая элита рабочими местами и сверхдоходами обделять отнюдь не собирается. Вот и г-н Путин в беседе с Франсуа Фийоном изящно намекнул, что «не исключает» выдвижения своей кандидатуры на четвертый президентский срок.

Но так ли уж сильно «присела» российская экономика, чтобы оправдать столь болезненные эксперименты над населением? Не является ли пресловутая стагнация лишь благовидным предлогом для выполнения давнишних планов господ из РСПП?

Как сообщалось в конце августа, за счет отмены материнского капитала и сокращения пенсионных расходов Минфин планировал сэкономить 1,1 трлн. руб. за 3 года. В то же время расходы федерального и региональных бюджетов на подготовку к Чемпионату мира по футболу 2018 года должны составить 438 млрд. рублей, т.е. почти полтриллиона. У многих еще свежи в памяти массовые протесты и беспорядки в Бразилии, вызванные чрезмерными тратами властей на Мундиаль-2014. Россиянам есть чему поучиться у бразильцев.

Но, может быть, великие спортивные стройки создадут много новых рабочих мест и окупят потраченные на них деньги налогоплательщиков? Нет, не окупят. В отличие от великих строек советской эпохи, когда средства вкладывались, прежде всего, в развитие производства, олимпиады, универсиады и мундиали — мероприятия по определению убыточные для государства. Экономическую катастрофу в Греции многие аналитики связывают с Олимпиадой 2004 года, обогатившей транснациональные корпорации и истощившей государственные финансы. Убыточной называют и Лондонскую олимпиаду. Что касается Олимпиады в Сочи, то ее нерентабельность признают практически все серьезные эксперты, включая главу ВТБ Владимира Дмитриева, заявившего в интервью «Ведомостям», что «серьезная по объему часть проектов расчетно убыточна». По словам Дмитриева, «При существующей модели и конъюнктуре есть большие проблемы с окупаемостью. Например, в Имеретинской низменности строится 1 млн кв. м гостиничного фонда. Когда после Олимпиады его выбросят на рынок, даже 60%-ной заполняемости будет достичь трудно. Многие проекты в ходе реализации серьезно подорожали… по многим объектам отсутствует полная проектная документация, нет подтвержденных смет — все это подтверждает наши сомнения».

Что же касается рабочих мест, то они и впрямь будут созданы… для тысяч трудовых мигрантов. Принятый специально к Чемпионату федеральный закон №108 не оставляет в этом никаких сомнений. Закон, во-первых, устанавливает особые, облегченные правила въезда в страну иностранных рабочих, задействованных в подготовке к Мундиалю, а во-вторых — ограничивает действие целого ряда норм трудового законодательства, фактически легализуя рабский труд. Как констатируется в заявлении Конфедерации труда России, «В Российской Федерации законодательно установлена возможность бесконтрольного ввоза и привлечения дешевой рабочей силы, подрывающего национальный рынок труда, ведущего к снижению уровня заработных плат, законодательных гарантий в области трудовых отношений, и росту уровня безработицы среди населения страны».

Правительству глубоко наплевать на судьбу работников в период кризиса. И оно этого почти не пытается скрывать. Чего стоит хотя бы недавнее предложение все того же Топилина лишить бесплатной медицинской помощи неформально занятых и безработных, не стоящих на учете в службе занятости?

В свете всего вышесказанного становятся понятны и действия Кремля, направленные на примирение с либеральной оппозицией, а также неожиданные инициативы вроде возвращения в избирательные бюллетени графы «против всех». Власть опасается роста социального недовольства и стремится направить его в безопасное для правящей элиты русло. Удастся ли этот политический маневр — зависит в том числе от готовности левых политических сил и профсоюзов бороться за общественное мнение, за то, чтобы борьба против мер жесткой экономии стала в России таким же мобилизующим лозунгом, как в Греции, Испании и других странах, переживающих последствия кризиса капиталистической системы.