Они ему поломали инаугурацию, он им поломал жизнь, но концепция может поменяться. Только не надо спешить. «Нужно дать возможность довести до конца все необходимые юридические процедуры», то есть дождаться приговоров по Болотному делу, а там он «не исключает» амнистии.

Это самая важная, на мой взгляд, новость из всех, что мы услышали вчера, когда президент выступал на заседании клуба «Валдай». Намерение Путина тряхнуть стариной и избраться в 2018 году, нюансы разборок со стариной Маккейном, драгоценные мысли президента о «половой идентичности» европейцев и россиян – это все для узких специалистов. Это на любителя.

Потому что до выборов еще как до Америки. Дискуссии о половой идентичности за последние годы, говоря с предельной мягкостью, приелись. А вот о судьбе политзеков, чья вина преимущественно сводится к тому, что они испортили настроение свежеизбранному Владимиру Владимировичу, вспоминаешь каждый день. Хотя бы потому, что в этом бесконечном процессе более всего проявляется стиль взаимоотношений власти и общества. По крайней мере гораздо наглядней, чем на выборах столичного мэра или во время посиделок на Валдае. И если Путин действительно освободит всех, кто сегодня глотает пыль в Замоскворецком суде г. Москвы, то в стране может поменяться климат. Политический.

К оптимизму (сам понимаю, что не вполне обоснованному) склоняет целый ряд соображений. Давние, уже прошлогодние слухи о том, что в Кремле призадумались о смене имиджа президента. Мол, Путина ветхого и злого должен сменить Путин обновленный, мудрый и гуманистичный. Причем слухи эти, помнится, опровергались в Кремле с таким азартом и обидой, что слушатель поневоле начинал в них верить.

Кроме того, известно, что президент терпеть не может, когда на него оказывают давление. Тут он, сразу впадая в гнев, велит прекратить истерику, перестать жевать сопли и т.д. Сейчас ситуация иная. Самые прозрачные в мире выборы мэра Москвы худо-бедно завершились, их победитель при ближайшем рассмотрении оказался не Робеспьером, Навальный под судом, жертвы Болотной в СИЗО, Pussy Riot на зоне, то есть все у Владимира Владимировича хорошо. И он, если того пожелает, может совершенно безнаказанно совершить какой-нибудь добрый поступок. С позиции силы. Например, помиловать тех, кого выборочно похватали после майских протестов в Москве.

А если вспомнить, что буквально те же самые слова – насчет помиловки – он с полнейшим лицемерием произносил, когда его спрашивали про Ходорковского, то и здесь остается поле для мыслей оптимистических. Михаила Борисовича Владимир Владимирович знал, ненавидел и продолжает ненавидеть лично. Из ребят с Болотной он ни с кем не знаком. Кроме того, предлагая Ходорковскому и Лебедеву подписать прошение, Путин понимал, что они этого делать не станут, да и вряд ли собирался их освобождать. Узники Болотной могут такую бумагу подать, тем более что закон не требует от них деятельного раскаяния. Собственно, по закону президент может помиловать любого гражданина и не настаивая на том, чтобы тот унизился, но тут мы слишком уж многого от него хотим.

В общем, когда кончатся суды и прозвучат вердикты, мы вправе надеяться, что приговоренные обратятся к Путину, напоминая ему о данном обещании. Мы вправе надеяться, что он как-то откликнется на эти просьбы. И мы можем, чем черт не шутит, уповать на то, что и до его сердца наконец достучится милосердие. Пока человек жив, он не безнадежен.

Однако тут возникает другая проблема. У президента есть право помилования только осужденных граждан, а суды по Болотному делу, похоже, не кончатся до тех пор, пока юбилейный миллионный омоновец не расскажет о своих впечатлениях от майских событий. Напротив, объявить амнистию заключенным в СИЗО может нижняя палата, и все мы помним, как Дума амнистировала Руцкого, Хасбулатова, Макашова и других героев малой гражданской войны в Москве.

В этом году, еще в апреле, законопроект об амнистии по Болотному делу внесли в парламент коммунисты Борис Кашин и Анатолий Локоть, а позже к ним присоединились 35 членов Совета по правам человека при Путине и омбудсмен Владимир Лукин. И тут легко догадаться, что если бы гарант захотел, то контролирующие Думу единоросы еще в апреле могли бы освободить политзеков и собирательный Исаев по этому случаю произнес бы какую-нибудь государствообразующую правозащитную речь. А поскольку этого не происходит, то, значит, Владимир Владимирович то ли не желает никого освобождать, то ли хочет еще помучить людей, оставляя на потом, на сладкое собственный приговор. На тот день, когда их осудят, они обратятся к нему с просьбой и он единолично будет решать их судьбу.

Размышляя вслух на заданную тему, он то ли забавным образом оговорился, то ли характерным образом пошутил. «Давайте, – сказал он, – дадим это (расследования и приговоры. – И.М.) на откуп правоохранительным органам и судебным инстанциям». Ох, если бы. Если бы в этой прогнившей карательной машине политические дела были бы столь же коррупционными, как многие другие, которые не контролируются администрацией Кремля. Если бы людей, которых пожирает эта машина, можно было бы просто выкупить. Тогда и речи неподкупного Путина на Валдае, посвященные политзекам, не порождали бы столько глупых надежд, и те, кому он поломал жизнь, могли бы освободиться без его помощи. Однако в полицейском государстве власть отпускает силовиков и судейских на кормление в любых делах кроме политических. Оставляя за собой неотъемлемое право на кормление живыми людьми.