Слово «секвестр» вошло в словесный обиход в 1990-е годы, и еще долго знатоки спорили, как это лучше сказать по-русски: «секвестирование» или «секвестрирование».

В то время снижение государственных расходов, мотивированное необходимостью балансирования бюджета и снижения инфляции, казалось большой победой правительства над отраслевыми лоббистами, всякий раз устраивавшими плач по гибнущей арбузолитейной промышленности или по срочной большой нужде накачать бюджетными деньгами уникальный флагман социндустрии завод «Красная синька». Нынешняя необходимость резать расходы оценивается как необычайное по силе поражение кабинета министров. Хотя на самом деле — это серьезный политический шанс что-то изменить в экономической политике, разобравшись с бюджетными приоритетами и отказавшись от мегаломанических проектов, чья сметная стоимость неизменно вырастает в разы.

Давно (правда, в шутку) говорилось о том, что спасти экономику России и вернуть ответственную экономическую политику может только асфальтирование нефтегазоносных месторождений. Иначе просто не поменяется экономическая ментальность, которая в подзатянувшиеся тучные годы высокой сырьевой конъюнктуры сводилась к выбору проекта, как правило, максимально затратного и инфраструктурного, и расходованию на него бюджетных денег с последующими «распилами-откатами-заносами» («революция роз», копирайт (С) — Станислав Белковский). В рамках капитализма друзей это означало и предоставление преференций условному кооперативу «Озеро» в его расширенном понимании.

Несмотря на неплохую внешнюю конъюнктуру, о которой и мечтать не могли в те же самые 1990-е годы, загнанная в гетто госкорпораций и задавленная государственным рэкетом экономика перестала расти. При стабильно высокой инфляции, поддерживаемой в полном соответствии с «лжеучениями» проклятых чикагских монетаристов, растущими госрасходами и тарифами естественных по названию и противоестественных по экономической природе монополий, то, что происходит в стране, скоро можно будет назвать стагфляцией — сочетанием стагнации и инфляции.

А стагфляция в нашем государстве, управляемом вручную национальным лидером и окормляемом скрепами от лидера духовного, становится фактором социальным, а затем и политическим. Методами начальственного окрика, затыканием дыр, проведением саммитов категории luxury, размахиванием паникадила и предъявлением православных святынь населению по сценарию раннесоветского фильма «Праздник святого Йоргена» — долго страной управлять нельзя. Экономика не поднимается постом и молитвой. Нужна экономическая политика. И для начала — с учетом в том числе катастрофического наводнения — снижение расходов.

Но вот выбор приоритетов при урезании расходов — это почти то же самое, что и экономическая политика. И вот здесь для правительства и президента наступает момент истины.

Олимпиада, чемпионат мира по футболу и прочие начинания, военные расходы на уровне звездных войн… если все это оставить на прежнем уровне — бюджет будет разрушен. Но и если отрезать от всех незащищенных статей бюджет более или менее равномерно, как предлагается, — никакой осмысленной экономической политики не будет. Значит, не осознали масштаба бедствия. Значит, опять чертят горизонт своего существования не далее очередного президентского срока.

Помимо секвестра бюджета нужна оптимизация мозгов. Но для этого должна радикально измениться политика. Причем речь уже не об экономической политике.