29 июля 2014 года Управление «А» Центра специального назначения ФСБ России отмечает свое сорокалетие. Об этом уникальном боевом коллективе и его вкладе в историю нашей страны рассказывает президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора Альфа, депутат Московской городской Думы полковник Сергей Гончаров.

— Какие причины заставили политическое руководство страны создать Группу «А»?

— Я бы уточнил: решение принимало не политическое руководство страны, а конкретный человек — член Политбюро ЦК, Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов. Именно он, прозорливо глядя в будущее, принял решение о создании Группы «А». Он же, выбирая из разных кандидатов, подобрал командира — Героя Советского Союза майора Бубенина Виталия Дмитриевича, офицера-пограничника, участника кровопролитных боев за остров Даманский в Уссури.

Что касается причин, я бы назвал три. Во-первых, многие ведущие страны уже имели спецгруппы, предназначенные для пресечения деятельности террористических структур. Во-вторых, в 1970-е в Советском Союзе участились случаи захватов пассажирских самолетов с целью их угона за рубеж. При этом воздушные пираты рисковали жизнями ни в чем не повинных людей. В-третьих, страна готовилась принять в 1980 году летнюю Олимпиаду. Кровавый «мюнхенский урок» был усвоен, необходимо было быть готовыми к предотвращению возможных трагических ситуаций в Москве.

Таким образом, 29 июля 1974 года Юрием Владимировичем подписан приказ №0089/ОВ об образовании Группы «А», место ее «прописки» — Седьмое управление КГБ, занимавшееся оперативной деятельностью и наружным наблюдением. За пять лет, как говорится с чистого листа, было создано сплоченное подразделение, способное решать боевые задачи повышенной сложности. Доказательство тому — успешно проведенная 27 декабря 1979 года сложнейшая операция по штурму дворца Амина в Афганистане, имевшая кодовое наименование «Шторм 333». Тогда же, в Кабуле, мы впервые понесли невосполнимые потери: погибли капитаны Дмитрий Волков и Геннадий Зудин. К настоящему моменту невосполнимые потери «Альфы» составляют 31 человек.

— Есть такое выражение: спецназ в России больше чем спецназ. Как Вы его понимаете?

— Нам, сотрудникам набора 1970-х, и в голову прийти не могло, что подразделение окажется фактором «большой политики» и несколько раз сыграет ключевую роль в истории нашей страны. Но случилось именно так. Если бы операция в Кабуле закончилась провалом, и Амин остался бы в живых, то для Советского Союза это обернулось бы катастрофическими последствиями.

В августе 1991-го и октябре 1993 года мы дважды оказались заложниками тяжелейшего политического кризиса и даже локальной гражданской войны. И если бы «Альфа» и «Вымпел» повели себя иначе, у страны могла бы быть совершенно другая история. А дальше были Будëнновск, «Норд-Ост» и Беслан…

Мы гордимся тем, что из истории нашей страны уже невозможно вымарать ту особую роль отечественного спецназа, которая обеспечила любовь и уважение народа. И то, что делает сейчас Центр специального назначения ФСБ на Северном Кавказе, — это основа, позволяющая держать Россию в ее границах, сложившихся после 1991 года. Не будь наших ребят, сотрудников Центра специального назначения, сложно представить, как бы развивалась ситуация в этом весьма непростом регионе.

— Что такое, по-вашему, спецназ?

—Спецназ — это не только индивидуальная подготовка, но еще и способность работать единой командой, понимать друг друга с полуслова и чувствовать общую ответственность за дело. Спецназ — это высокий уровень морального единства людей, выпестованное чувство долга. Плюс, разумеется, способность принимать нестандартные решения в экстремальной, быстро меняющейся обстановке.

Группа «А» была одним из наиболее совершенных произведений советской цивилизации ее позднего периода. Не случайно, что в 1990-х именно она была для наших людей такого же рода символом патриотизма, как полет Гагарина, и именно знание, что «Альфа» еще существует, что ее не разогнали и не разгромили, давало людям надежду, что пока еще не все потеряно. В нее верили, нашим бойцам приписывали сверхчеловеческие возможности, и были уверены, что там, где «Альфа», осечки не будет. И там, где «Альфа» могла действовать свободно, мы действительно не ошибались. Последующие поколения, пришедшие нам на смену, закрепили эту «легенду», не дали ей потускнеть.

— Скажите, можно ли сравнивать нынешний уровень подготовки сотрудников Управления «А» и тот, что был в советский период Группы «А»? Понимаю, что вопрос не вполне корректный. И все же…

— Когда Группа «А» только создавалась и набиралась опыта, все проводившиеся спецоперации были единичными, можно сказать, штучными. Естественно, они внимательно изучались, потому что это были реакции на ЧП действительно «вселенского масштаба». Очень редко мы приступали к боевым действиям. Даже Афганская война проходила для нас в качестве «боевых стажировок». Весь личный состав подразделения «обкатали» Афганом. К счастью, все обошлось без потерь.

В 1990-х все изменилось. Развал Советского Союза, две полномасштабные военные кампании на Северном Кавказе. Никто уже не считает, сколько операций провел Центр специального назначения ФСБ, в состав которого, начиная с октября 1998 года, входит «Альфа». Будем честны: нынешние офицеры на порядок выше нас по своему боевому опыту, отношению к военным действиям. У них уже иной менталитет. Они — бойцы, воины! Хотя, конечно, что касается оперативной составляющей, то тут представители старшего поколения Группы «А» имеют несомненное преимущество. Просто каждое время диктует свои приоритеты.

Начиная с 1990-х годов, в «спецназ Лубянки» приходят уже дети офицеров, с которыми мы начинали службу еще в Группе «А» КГБ СССР. Они технически лучше оснащены и физически более развиты. Они — наша надежда и опора России, что ребята многократно доказали своими делами, известными широкой общественности и теми, которые еще находятся под грифом «Совершенно секретно».

— Сергей Алексеевич, расскажите, пожалуйста, о себе. Где и когда Вы родились? Кто Ваши родители?

— Родился я 6 августа 1948 года на станции Тарасовка Ростовской области. Отец — Гончаров Алексей Иванович, 1918 года рождения. Мама — Гончарова Мария Григорьевна, урожденная Калинина. Мои предки по отцовской линии — донские казаки, они все состояли на военной службе. Дед воевал с персами. В семье у него было девять детей. Один из сыновей погиб во время Великой Отечественной войны. Младший сын был военным моряком.

Отец прошел Великую Отечественную войну, сражался на многих фронтах. После подписания капитуляции в Берлине был со своей частью отправлен на Дальний Восток, в Маньчжурию, где завершалась война с милитаристской Японией. Закончил службу в звании капитана. Здесь он женился на Марии Григорьевне, которая также проходила военную службу. После демобилизации привез жену на родину родителей в Тарасовку.

Там, в родной хате отца, и появился я на свет. Вскоре родители уехали в Москву, оставив меня на попечение тетки. Отец устроился на работу на знаменитый завод имени Лихачëва мастером, потом заведовал складом в одном из цехов автомобильного гиганта. Когда мне исполнилось три года, родители в 1951 году забрали меня из деревни и привезли в Москву.

— Как я понимаю, никаких «хором царских» у Вашей семьи не было.

— Ну что вы! До 1961 года наша семья обитала в 9-метровой комнате в коммуналке. Зимой на кухне топилась огромная печь. Вокруг нее мы, дети, собирались вечерами и пекли в поддувале картошку. К отцу в гости нередко приезжали сослуживцы. Я хорошо помню веселые дружеские застолья с пением казацких и военных песен, особую атмосферу общения между офицерами-фронтовиками. А в 1961 году мы получили долгожданную отдельную квартиру, что было, естественно, настоящим праздником.

В 1963 году я поступил в автомеханический техникум при ЗИЛе. Одновременно работал на заводе, а по завершении учебы в 1967 году был призван в армию. Как и большинство сверстников, шел с желанием выполнить свой воинский долг. Службу проходил в Москве, в особом полку Управления правительственной связи. По окончании сержантских курсов меня, как лучшего курсанта, оставили сержантом в учебном подразделении.

— А как Вы оказались в КГБ?

— Вскоре после окончания службы я получил предложение прибыть на Лубянку, где предложили работать в органах государственной безопасности. В 1971 году, пройдя двухлетнюю проверку, я поступил в специальную школу №401 КГБ, находившуюся в Ленинграде. По ее окончании в 1972 году был зачислен в одно из оперативных подразделений контрразведки Комитета. С 1972-го по 1978 год находился на оперативной работе, а в 1978 году мне, тогда старшему лейтенанту, было предложено пройти тесты для зачисления в Группу «А» Седьмого управления КГБ.

— Сколько лет Вы прослужили в Группе «А»?

— С 1978-го по 1993 год. Последняя должность — заместитель командира Группы «А» Главного управления охраны (ГУО) России. Несколько ранее, в октябре 1992 года, в Москве была создана Ассоциация ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» — тогда еще региональная, а не международная структура. Став ее президентом, я выполнил решение общего собрания и вышел в отставку. А на первых выборах в Московскую городскую Думу, проходивших в декабре 1993 года, наша команда победила в жесткой и бескомпромиссной борьбе. Так я стал «полпредом» спецназа в столичном парламенте. Его депутатом являюсь на протяжении двадцати лет.

— Относительно политики… С избранием Владимира Путина Президентом России стало «модно» говорить о приходе чекистов во власть. Что Вы думаете по этому поводу?

— На протяжении 1990-х нас швыряло по волнам, решения принимались корыстные и сиюминутные, что вполне соответствовало качествам тогдашней «политической элиты». А ведь многие, в том числе и мы, говорили тогда о необходимости долгосрочного, стратегического подхода к государственной важности, системного планирования на десятилетия вперед. Но тогда было не до этого. С приходом Путина ситуация стала меняться в том, что власть стала руководствоваться государственными интересами.

Знаете, это было похоже на «призвание варягов» — сама ельцинская структура обратилась к человеку из Системы, носителю ее этических и поведенческих установок, хорошему профессионалу, чтобы он взял власть на себя. Иначе бы их просто смели, и все уже было готово в обществе к тому, чтобы их смели, но Путин ликвидировал хаос чисто, профессионально, и без чудовищных издержек пущенного на самотек процесса. Пользуясь нашими «альфовскими» образами — взял террориста и освободил заложников без жертв.

Хочу также особо отметить вот что: Владимир Путин, как руководитель страны, не побоялся взять на себя личную ответственность во время острейших кризисов: на Дубровке и в Беслане. И сотрудники «Альфы» и «Вымпела», готовые рисковать своими жизнями ради спасения заложников, сделали все, что было в их силах.

— Какой бы Вам хотелось видеть «Альфу» в обозримом будущем?

— Прежде всего, не фронтовым управлением, постоянно находящимся на передовой горячих событий. Ведь гибель каждого сотрудника «Альфы», Центра специального назначения и региональных подразделений спецназа ФСБ — это огромная потеря не только для родных и друзей, это огромная потеря для страны. Не будем забывать и то, офицер спецназа является «штучным продуктом». Это воин, имеющий идейную мотивацию, высокую подготовку и уникальный боевой опыт.

Наша страна возрождается. Несмотря на существующие риски, поток желающих прийти в «Альфу» не иссякает. По-прежнему много ребят, которые хотят стать частью элитного подразделения. Это работа для настоящих мужчин; она привлекает самых лучших, самых смелых и одаренных молодых патриотов, желающих служить Родине. А значит, у «Альфы» есть достойное будущее.