Почему хоспис — это про каждого из нас? Чего государство никогда не сможет сделать для граждан и каким образом НКО берут на себя функции социальных сервисов? Что дает ребенку-сироте видеоанкета? На эти и многие другие вопросы ответили люди, знающие работу некоммерческих организаций изнутри, в рамках серии лекций «Быть героем без риска для жизни, или как выбрать, кому помогать». Встреча прошла в Саду имени Баумана и была организована Агентством социальной информации. Slon публикует материалы выступлений в сокращении.

Татьяна Тульчинская, директор фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас»

К сожалению, ситуация в стране такова, что многие НКО делают то, что, по идее, должно бы делаться от имени государства. Но по-другому пока не получается. Более того, есть вещи, которые государство не возьмет на себя ни при каких обстоятельствах. Например, это касается медицины: она требует столько денег, что может поглотить ВВП любой страны, абсолютно не подавившись. Причем это касается не только России, а всех. Поэтому ситуация, когда определенная часть медицинских услуг будет оплачена из средств благотворительных организаций, нормальна. Вопрос в том, какова эта часть.

С другой стороны, есть вещи, напрямую к функциям государства не относящиеся. Грубо говоря, государство может оплатить онкологическому больному химиотерапию, но не может держать его за руку, когда ему плохо и больно от этой самой химии. Государство — это структура, а не люди. Вот тут как раз и возникают НКО, берущие на себя функции социальных сервисов. Уже несколько лет проводится конкурс субсидий, в ходе которого определяются социально ориентированные некоммерческие организации, и они получают государственную поддержку: фактически это значит, что некоторые социальные сервисы отдаются НКО на аутсорсинг.

Часто люди хотят помогать напрямую, а не через фонды. Здесь есть на что возразить. Во-первых, существуют формальные процедуры, о которых желающие помочь, может быть, не знают или забывают. Или вот есть миф о том, что часть всех денег, поступающих в благотворительную организацию, оседает в ней самой. Это не так. Все целевые деньги, которые приходят в фонды, отправляются строго на указанные цели. Но существует программная деятельность. По законодательству, из нецелевых средств (средств, пожертвованных на уставную деятельность организации) НКО имеет право взять 20% на свои нужды.

Многие полагают, что прямо пожертвование всегда лучше, но это мнение ошибочно. Во-первых, вы не сможете получить от частных лиц отчета об использовании средств. Это не значит, что все они мошенники, хотя мошенники тоже попадаются, и фонд в этом смысле страхует от разного рода махинаций. Во-вторых, не всегда эти люди имеют адекватное представление о медицине вообще и о медицинской системе в России в частности.

Иногда деньги собирают на то, что можно получить бесплатно; или, к сожалению, очень часто — на то, что уже не поможет. И здесь фонд берет на себя в том числе и экспертную функцию.

Нюта Федермессер, президент фонда помощи хосписам «Вера»

Хоспис — это, как ни странно, про каждого из нас. Во-первых, все мы смертны. И всего 3% людей на земле уходят из жизни, не нуждаясь в посторонней помощи. Во-вторых, каждый третий житель нашей страны умирает от рака. Соответственно, любой из нас может стать пациентом хосписа или родственником больного. И любой может стать потенциальным благотворителем.

Предположим, что вы пациент. Тогда первое, на что вы имеете право, — это правда.

За год работы в хосписе я видела столько счастья, сколько не видят люди, работающие в роддомах, детских садах или в школах. Потому что когда подходит момент прощания, в каждом из нас обостряется все самое хорошее, обостряется любовь.

И именно правда о диагнозе помогает качественно прожить период прощания.

Если вы пациент в нашей стране, то вы имеете право, но не имеете шансов на качественное обезболивание.

Эту ситуацию нужно стараться изменить. В России менять что-либо сложно, но можно. Необходимо добиться того, чтобы борьба с наркоманией не препятствовала борьбе с болью.

Также мы должны понимать, что хосписы — это в большей степени место для родственников. Звучит странно на первый взгляд, однако многолетний опыт показывает, что тяжело больной человек очень быстро начинает концентрироваться на самом себе и на своей внутренней жизни, на своих сиюминутных потребностях. А окружающие не могут позволить себе того же — им надо зарабатывать деньги, ходить на работу и улыбаться, несмотря на то, что близкий человек умирает. Если вы родственник больного, то имеете право находиться рядом с ним. Все хосписы Москвы (а их 8) обязаны допускать родственников к пациентам круглосуточно.

Что могут делать волонтеры? Волонтеры могут приходить в хоспис убирать, работать садовниками, работать в гардеробе, кормить пациентов, волонтеры могут почитать больному книгу. Волонтеры детской программы для одного мальчика сделали сборник его стихов, волонтеры издали книгу лекций пациентки-дельфинолога.

Людям кажется, если они не могут дать миллион рублей, то они могут не давать ничего. На самом же деле, когда обозначилась цена строительства первого детского хосписа в Москве, а это 340 млн рублей, я подсчитала, что если каждый работающий москвич даст 15 рублей, то мы построим детский хоспис.

Екатерина Лебедева, руководитель программы по съемке видеоанкет Фонда содействия семейному устройству детей-сирот «Измени одну жизнь»

Только ленивый не написал о том, что игрушки дарить детям-сиротам бессмысленно. Тем не менее огромное количество людей вспоминают о сиротах только три раза в году: перед Первым сентября, перед Новым годом и перед Днем защиты детей. Перед Первым сентября посылают тетрадки, перед Новый годом — елки, а перед 1 июня — игрушки. Мы пытаемся донести до тех, кто хочет помочь сиротам, что это обычные дети со своими желаниями, потребностями и прихотями, а не абстрактная масса людей, живущих непонятно где. Большинство не задумывается об этом, не знает, кто они, сколько их. А между тем детей-сирот у нас примерно 100 тысяч.

В процессе работы мы поняли: необходимо рассказать обществу об этих детях.

Нам пришла идея снимать видеоанкеты и делать короткие фильмы про каждого ребенка. На данный момент у нас в фонде снято 10 700 видеоанкет. 1700 детей с помощью этих видео уже нашли новые семьи. Ведь на самом деле ребенок хочет не игрушку, не компьютер. Он хочет быть в семье.

И самый действенный способ помочь — это найти ему семью, а если нет возможности взять ребенка, что совершенно объяснимо, то можно по крайней мере рассказать о нем, сделав перепост его видеоанкеты в социальных сетях. Всего один клик, и о ребенке узнает огромное количество людей.

Светлана Сафонова, заместитель директора фонда помощи животным «Дарящие надежду»

Мало накормить животное и взять его к себе. Нужно понять, что с этим животным делать дальше. Мы пытаемся работать с людьми, объяснять им, что животное не игрушка. Наши волонтеры ходят по школам и проводят так называемые «уроки доброты» с детьми младших и средних классов, где рассказывают, что такое животное бездомное и что такое животное домашнее.

Не секрет, что закон о животных в нашей стране не работает, его просто нет. Поэтому сколько бы мы ни пристраивали брошенных животных в добрые руки, ситуация не изменится, если не изменится отношение людей к этой проблеме. Хочется поменять сознание людей: чтобы ребенок, увидев бездомное животное на улице, не бросил в него камень.

Мы помогаем не только кошкам и собакам, но и диким животным. В нашей стране по закону любое животное — это предмет, у которого нет прав и которого никто не может защитить. В Европе за то, что ты бросил животное на произвол судьбы или покалечил, человека могут не только оштрафовать, но и арестовать.

Когда такой закон будет принят в нашей стране — неизвестно, а живем мы здесь и сейчас.

Елена Панфилова, экс-директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив Transparency International Россия

Когда в нашей жизни в связи с деятельностью или бездеятельностью органов власти что-то идет не так, тому может быть всего две причины: некомпетентность людей или личная заинтересованность.

В повседневной жизни нам следует быть неравнодушными к этой проблеме, однако мы думаем о ней мало. Люди не понимают, что ежедневно сталкиваются с коррупцией. Взятки в нашей стране бывают двух типов.

Первый — это взятка комфорта: мы платим, чтобы от нас отстали. Мало кто понимает, однако, что взятка комфорта способна убивать.

В 2004 году две террористки-смертницы смогла попасть в два самолета, вылетавшие из Домодедово, заплатив 1000 рублей сотруднику службы безопасности. Погибло 90 человек. И расскажите теперь семьям этих 90 человек, что проходить куда-то побыстрее за взятку — это нормально.

Второй тип — взятка за выживание, когда нам говорят: «если ты не заплатишь, то твой родственник будет лежать на каталке в коридоре, и мы его в палату не переведем», или «мы тебе не дадим место в детском саду» и так далее. Как это остановить? Это касается каждого, поэтому начать нужно с себя.