Сегодня уже не секрет, что в ВМФ СССР были спецчасти «людей-лягушек», то есть боевых пловцов-диверсантов, именовавшихся водолазами-разведчиками. На всех флотах и Каспийской флотилии имелись морские разведывательные пункты специального назначения (МРП СпН). В целом они предназначались для решения тех же задач, которые ставились, например, перед «морскими котиками» (SEAL) ВМС США или аналогичными подразделениями британской морской разведки SBS. Кстати, на острове Первомайском, что рядом с Очаковом, дислоцировалась даже не часть, а целое соединение – 17-я отдельная бригада специального назначения Черноморского флота, в дальнейшем также преобразованная в МРП СпН.

Уже к 1960 году советское командование определило места высадки наших «морских дьяволов»: Лофотенские, Фарерские, Гебридские и Шетландские острова, остров Вестеролен, южная Норвегия (Берген и Ставангер), Исландия, Земля Кнуда Расмуссена в Гренландии – на Атлантическом ТВД; остров Палаван в Филиппинском архипелаге, острова Лисянского и Некер в Гавайском архипелаге, Алеутские острова, острова Нампо, Ванкувер – на Тихоокеанском ТВД. Значились в данном списке и прочие уголки планеты с экзотическими для большинства жителей СССР названиями.

Разумеется, морской спецназ должен был десантироваться не абы куда и как, а располагая максимально полными сведениями о районах предстоящих операций. Сбор необходимой информации возлагался на агентурную разведку.

Этим занимались не только герои-нелегалы и их не менее героические коллеги, трудившиеся за кордоном под легальным прикрытием, но и завербованные офицерами КГБ и ГРУ агенты из числа симпатизантов «миру и социализму» или охочих до роскошной жизни штатных сотрудников зарубежных спецслужб и военнослужащих иностранных вооруженных сил. Участвовали в этом столь важном деле и привлеченные к работе чекистами советские граждане. Достойные всяческого уважения люди между прочим.

Интересовало очень многое

В открытом доступе с некоторых пор находится датированный ноябрем 1953 года интересный документ МВД СССР, в которое тогда входили и органы госбезопасности, – «Перечень вопросов на разведку военно-промышленных объектов в крупных портах капиталистических стран». Под грифом «Совершенно секретно» с пометкой «Лично» он был направлен начальникам водных отделов МВД союзных республик по линии 6-го управления, осуществлявшего контрразведывательное обслуживание транспорта, которое курировал первый заместитель министра внутренних дел СССР И. А. Серов (с 1954 года – председатель выделенного в самостоятельное ведомство КГБ при Совмине СССР). Агентуру из моряков гражданского флота подбирали именно территориальные отделы 6-го управления МВД СССР, вот почему постановка им задач в сфере военно-морской разведки совершенно логична.

Причем сбор сведений осуществлялся независимо от ГРУ, что позволяло диверсифицировать источники информации, «подаваемой на стол» высшему государственному руководству.

Начальникам водных отделов МВД союзных республик директивно предписывалось «при выходе судов в заграничные районы наиболее опытной и проверенной агентуре из числа командного состава давать конкретные задания на сбор разведданных по тому или иному иностранному порту в соответствии с вопросами, изложенными в перечне». С документом знакомились только сотрудники органов госбезопасности, занимавшиеся агентурно-оперативной работой среди экипажей судов загранплавания торгового и промыслового флотов Советского Союза.

Что интересовало советскую разведку почти 60 лет назад? Очень многое. Например, предстояло добыть информацию о группе фортов на сваях, находящихся в устье Темзы, и вскрыть систему батарей береговой обороны на подходах к Лондону в районах Шуберинесс, Ширнесс и Саутенд-он-Сити, определить состояние форта Рок у Ливерпуля, наиболее уязвимые места для закупорки портов Ньюкасл и Гулль. При прохождении Панамского канала следовало сфотографировать и выявить состояние фортов Амадор, Коббе и Клейтон, расположенных со стороны Тихого океана, и Рандольф, Шерман, Лоренсо и Гулик – со стороны Атлантического океана, а также установить наиболее уязвимые места для вывода канала из строя.

Находясь на Аляске, надлежало: «Использовать все каналы для получения сведений, характеризующих состояние, оборудование и использование основных портов». Относительно военно-морских баз на территории США обособленная задача ставилась только по ВМБ «Датч-Харбор» на Алеутских островах.

В Швеции и Норвегии помимо сбора информации чисто военно-морского характера предписывалось получить подробные данные о портах: наличие кранов на причалах, подъездных путей, береговых систем снабжения судов жидким топливом и водой. Не остались без внимания и заводы по переработке китового жира в районе норвежского порта Сандефиорд. Дания представляла интерес прежде всего в плане создания на ее территории запасов морских мин НАТО.

Между прочим не пропущена в документе нейтральная Финляндия, на территории которой в то время располагалась советская военно-морская база «Порккала-Удд». Было любопытно, как финны обустраивают базу своих ВМС в Пансио, какова емкость топливных складов в Турку и на острове Лаясало.

В Неаполе требовалось разузнать об особенностях использования порта кораблями 6-го флота США, а в Таранто – раскрыть систему обороны этой главной базы ВМС Италии. А вот по французским портам задачи ставились самым общим образом.

Неудивительно, что хотели в Москве получить характеристики состояния противодесантной обороны северного побережья острова Хоккайдо и оборонительных сооружений в Босфоре и Дарданеллах, Суэца, Орана, Алжира, Дакара, Адена, Карачи, Бомбея, Сингапура, Манилы и даже австралийских портов – Сиднея, Линкольна, Брисбена…

Вероятно, успешному выполнению стоявших перед агентами из числа советских гражданских моряков разведывательных задач способствовало то, что они проходили службу в военизированных по сути структурах, которыми всегда являлись торговый и промысловый флоты СССР. Достаточно сказать, что в 1948–1956 годах в Министерстве морского флота СССР существовала система персональных специальных званий, соответствующих званиям в ВМФ (например «Лейтенант морского флота», «Капитан морского флота 2-го ранга» и т. д.). Аналогичная система была в 1947–1954 годах и в Министерстве речного флота.

Задел на будущее

Понятно, что в 1953 году Советский Союз не располагал эскадрами кораблей, которые могли бы проводить операции с таким всеокеанским размахом. ВМФ СССР в ту пору вполне обоснованно считался прибрежным флотом и был не в состоянии тягаться с ВМС США. Возможности его подводных сил, теоретически (и только!) способных доставить отдельные диверсионные группы к подлежащим «закупорке» иностранным портам, также все еще оставались ограниченными. Очевидно, что все названные выше разведывательные задачи ставились на перспективу, а добываемая информация была рассчитана на будущий океанский флот, к строительству которого только приступали.

Похоже, не случайно в том же 1953 году в советском ВМФ началось формирование диверсионно-разведывательных частей из боевых пловцов, начало чему положило утверждение Главным штабом штата морского разведывательного пункта (МРП) Черноморского флота. МРП ЧФ был окончательно развернут к 1955 году, затем последовало создание таких же пунктов на Балтике, Тихом океане, Севере… Процесс, что называется, пошел. Для «морских дьяволов» на рубеже 50–60-х годов разрабатываются первые образцы специальной техники – буксировщики легководолазов «Протей», двухместный носитель «Тритон» и другие средства. Результаты не заставили себя ждать: водолазы-диверсанты лихо прорывались в ходе учебных рейдов в советские военно-морские базы, скрытно форсируя боносетевые заграждения и условно атакуя корабли и подводные лодки.

Говоря о подготовке советского ВМФ к гипотетическим специальным операциям у дальних берегов, следует упомянуть о вынашивавшейся в свое время идее оснащения его транспортно-десантными подводными лодками для доставки к побережью противника многочисленных подразделений. Еще в 1948 году разработан и сегодня представляющийся вполне фантастичным проект 621 такой огромной субмарины. По замыслу конструкторов она могла принимать на борт 745 бойцов, 10 средних танков Т-34-85, 12 грузовиков «Студебекер», столько же 85-мм пушек, четыре легковых вездехода «Виллис» или ГАЗ-67, пару 45-мм противотанковых пушек и три катапультируемых истребителя Ла-5 со складывающимися крыльями (общий вес десанта и техники – 1550 тонн). Подлодку собирались оснастить парогазотурбинной установкой по типу немецкой ПГТУ, позволявшей (по проекту) преодолеть без всплытия на поверхность 4200 миль.

Этот проект остался нереализованным, как и последующий – 626-й, который представили в первой половине 50-х годов. Он предусматривал создание дизель-электрической субмарины, предназначенной для доставки под арктическими льдами 165 десантников или трех-четырех танков. Скрытность лодки должна была обеспечиваться электрогрелкой, способной проделывать в четырехметровом льду отверстие для выдвижения шахты шнорхеля, чтобы подзаряжать аккумуляторы при работе дизелей под водой.

Однако сама идея скрытной доставки десанта в любую подходящую для высадки точку побережья Мирового океана показалась столь привлекательной, что к ней вернулись с развитием ядерной энергетики. Были разработаны проекты атомных транспортно-десантных субмарин (664, 748 и 717), однако ни один из них так и не воплотили в жизнь, хотя лодку проекта 664 даже заложили в Северодвинске. Помешало этому форсированное строительство стратегических атомных подводных ракетоносцев – ресурсов на подводные танконосцы у страны уже не хватало. Однако для нужд морского спецназа переоборудовались атомные субмарины, так же поступали и в США.

В заключение отмечу: вряд ли могут быть сомнения в том, что американской и прочим зарубежным разведкам доводилось отвечать на вопросы, очень похожие на те, которые содержатся в секретном советском документе 1953 года.