Обещаю: никакой такой морали, никаких многозначительных обобщений. Всего лишь «ума холодных наблюдений», да и то мимолетных и ничуть не тенденциозных.

В общем, так. Каждое утро я вхожу в одну и ту же станцию метро, а каждый вечер из нее выхожу. Станция эта, как легко догадаться, находится вблизи от моего жилья. Появилась она в середине прошлого лета. Она была очень долгожданной, эта станция, потому что ужасно долго строилась. И вот построилась.

Рядом с входом в эту станцию были разбиты симпатичнейшие нарядные клумбы, настелен прямо-таки английский газон, выполненный при помощи специально привезенного откуда-то дерна, поставлены новенькие скамейки. Красота, в общем. Красоту эту неутомимо сооружали мужчины и женщины, принадлежавшие, если судить по чисто внешним признакам, к тому социальному слою, каковой стало в последнее время принято называть на немецкий почему-то лад «гастарбайтерами».

Я вообще-то не привык фиксировать свое внимание на антропологических признаках людей, особенно если эти признаки не имеют отношения к их социальной функции. По крайней мере к той функции, которая имеет непосредственное отношение лично ко мне. Короче говоря, меня никогда не интересовало этническое происхождение стоматолога, который сверлит мои зубы, или кассирши в продуктовом магазине. Впрочем, не всегда, конечно. Я, например, не мог в свое время не заметить, что в стремительно входивших в моду ресторанах японской кухни большинство девушек-официанток имели отчетливо выраженный азиатский облик. Не мог я этого не заметить и не порадоваться тому, что бывают случаи, когда «нестандартные» внешние данные идут кому-то не во вред, а на пользу.

А вообще, повторяю, я на этих признаках внимание не фиксирую. Но в свете недавних выступлений одного российского чиновника, выразившего глубокую озабоченность по поводу угрозы исчезновения «белой расы», невольно начинаешь обращать внимание на то, какой же расы граждане тебя окружают.

Но возвращаюсь все к тому самому пространству возле той самой станции метро. Каждый вечер, выходя из подземелья на свет божий, я наблюдаю одну и ту же не слишком отрадную картину. Все эти клумбочки и газончики густо, хотя и неравномерно, усыпаны такими плодами человеческой цивилизации, как пивные банки, сигаретные пачки и пакетики от чипсов. На скамейках же вольготно восседают многочисленные представители по преимуществу европеоидной, то есть той самой стремительно исчезающей «белой» расы, с каким-то первозданным энтузиазмом и отчаянной удалью разбрасывающие вокруг себя упомянутые предметы. Как будто бы и правда приготовились они стремительно исчезнуть, но при этом умереть с музыкой, то есть отомстить за свой уход с исторической сцены посредством тотального загаживания пространства своего обитания.

А каждое утро, подходя к метро, я наблюдаю другую сцену. Бригада людей в оранжевых жилетах с пластиковыми мешками в руках усердно расчищает это пространство, вследствие чего в течение часа или двух досужий глаз может и отдохнуть на вполне отрадной картине. Надо ли говорить, что те, кто чистит и убирает, отличаются от тех, кто мусорит, не только оранжевыми жилетами, но и тем, что — опять же по преимуществу — несут в своем облике отчетливые признаки другой расы, а именно монголоидной. То есть, видимо, той, которая несет в себе угрозу белому человеку.

Вот, собственно, и все.

Я ведь обещал в начале, что никаких обобщений не последует? Вот их и не будет.

Да и могут ли возникнуть какие-либо обобщения, опирающиеся лишь на локальные и вполне, конечно же, случайные впечатления? Не могут, разумеется.