Как мы уже сообщали (см. «Александр Хлопонин: «Французы готовы инвестировать в курорты Северного Кавказа 1,2 млрд. евро», «КП», 16. 06. 2011 г.), у нас в редакции побывал полпред президента в Северо-Кавказском федеральном округе — вице-премьер правительства РФ, который более двух часов отвечал на вопросы наших журналистов. Сегодня мы публикуем первую часть беседы…

«Это бурная горная река. А мы ставим камни»

— Александр Геннадьевич, когда в январе 2010-го вы стали полпредом президента на Северном Кавказе и одновременно вице-премьером, было ощущение, что руководители республик в этом регионе как-то настороженно восприняли ваше назначение. А сейчас они уже считают вас «своим». Даже на церемонии инаугурации глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров прошел по красной дорожке не один, а вместе с полпредом. Как вам удалось переломить ситуацию и так быстро стать кавказским человеком?

— Я не могу сказать, что стал «кавказским человеком». Это преувеличение. Чтобы давать такие оценки, пока мало времени прошло, еще предстоит поработать.

Единственное, на Кавказе есть некие правила, следуя которым, ты пользуешься определенным уважением. И главное, ключевое правило здесь – справедливость. Если ты относишься справедливо ко всем без исключения, не даешь никому никаких преференций — тебя начинают уважать. А другой формулы там не существует.

— Вы с этой формулой туда поехали? Или вырабатывали ее на ходу?

— Это вообще мое жизненное кредо, я ничего специально не придумывал для местного, так сказать, пользования. Но я не стал бы предавать этому факту особое значение, искать в нем какой-то глубокий замысел. Это должно быть из разряда норм.

— А, может, полпреду в таком сложном округе нужен статус не просто вице-премьера, а первого вице-? Вам тогда легче было бы взаимодействовать с тем же экономическим блоком правительства…

— Первый, второй, третий вице–премьер — какая разница?

— Вы можете так спокойно выйти на любого министра?

— Абсолютно. Могу прямо сейчас — при вас.

— А от некоторых руководителей на Кавказе приходилось слышать, что Хлопонину надо повысить статус.

— Не опережайте события. У меня есть четкое понимание того, как надо усиливать позиции государственности на Кавказе. Кавказ – это как бурная горная река. Мы все пытаемся в эту реку положить большие камни, чтобы преградить путь определенным тенденциям, течениям. Но как ты ни ставь камень, вода его обходит со всех сторон.

— Полпред ставит камни?

— Ну, если хотите продолжить этот образ — полпред — вице-премьер. Сейчас там уложены два больших камня. А надо плотину ставить.

— Плотина — это план развития Северного Кавказа на ближайшие 15 лет?

— Этим придется заниматься пожизненно.

— Когда вы только стали полпредом, буквально в первые недели заговорили о том, что сами разрабатываете свою личную программу переустройства этого региона. Ваш личный план в общую стратегию вошел?

— «Сам» от «не сам» отличается тем, что у нас есть федеральные министерства, в чью компетенцию входит разработка такого рода программ.

Но идти по этой процедуре у нас не было времени. Поэтому мы взяли компанию, которой и предложили разработать модель развития. А потом создали межведомственную рабочую группу, она эту модель обсудила, согласовала. Команда довольно сильная работала, модель получилась, на мой взгляд, достаточно эффективной.

— Как мы понимаем, главный ориентир здесь — переход от политики постепенной стабилизации к какому-то рывку, к форсированному росту?

— Сейчас вы мне еще и про локомотив напомните…

— Нет, мы хотим о перекосах сказать.

Почему на стройках Грозного работают турки?

— Когда глава Счетной палаты Сергей Степашин приезжал в Грозный, он искренне удивлялся: «Небоскребы, фонтаны. А где же заводы?»

— Это тяжелая тема.

— Почему бы инвесторов не сориентировать на строительство, например, нефтеперерабатывающего завода?

— По большому счету мощностей нефтепереработки на юге страны предостаточно. Можно было просто нефтепровод запустить, чтобы перебросить сырье к отдаленным от Северного Кавказа заводам. Но как раз для того, чтобы развивать занятость, было принято решение о строительстве небольшого нефтеперерабатывающего предприятия именно в Грозном. Премьер Владимир Путин это решение поддержал. И сейчас полным ходом идет проектирование объекта. В этом году проект закончат, в следующем начнутся экспертизы. Туда же и ингушскую нефть пустим. Кстати, дело не ограничится заводом.

Что касается крупных инвесторов, давайте посмотрим, кто они такие. Большинство — из арабских стран, которые не столько вкладывают деньги
в проекты инвестиционные, сколько, скорее, в поддержку местных инициатив.

Никакой экономики под этим нет вообще. И поэтому сейчас самая сложная задача — запустить хотя бы два-три пилотных проекта с частными предприятиями, которые продемонстрировали бы привлекательный климат для инвестиций.

Не так страшен этот административный ресурс, как его малюют в СМИ. Хотя, правда, процесс идет тяжело. Нормативные акты, которые существуют в правительстве, не позволяют предоставлять госгарантии инвесторам без обеспечения. Есть другие проблемы В «отверточном» режиме приходится сейчас отстраивать все эти системы и процедуры.

— А вот нам непонятно: в регионе высочайшая безработица, а на стройках в Чечне очень много турок работают.

— Мы же не можем сделать так: раз — и все чеченцы стали профессиональными строителями. Для этого нужно время. Давайте начнем с главного тезиса, который заключается в том, что мы на Кавказе не построим «город под куполом», как у Азимова, в который будем закачивать по трубам воздух. Потом придет другое правительство, перекроет этот кислород, опять все будут помирать или воевать.

Задача стоит такая, что на Кавказе надо строить эффективную экономику, то есть рыночную, которая сможет производить конкурентоспособную продукцию.

В советское время в Осетии, в Дагестане, в той же Чеченской Республике в основном развивали оборонные предприятия. Более того, это были заводы, где собирали изделия из готовых деталей, производимых по всей России.

Сегодня мы пытаемся найти секторы экономики, которые могут прижиться на Северном Кавказе и быть конкурентоспособными.

Самый емкий из них с точки зрения занятости и самый перспективный – туризм. Это огромная сфера для развития малого и среднего бизнеса. Вы видели частные ресторанчики на курортах Франции, когда семья живет на верхнем этаже, а на нижнем у них — ресторан. Семейный бизнес люди ведут. Также и у нас на Северном Кавказе все можно было бы устроить.

Кавказский народ всегда славился своим гостеприимством. Это – бесценный ресурс, который может и должен работать.

Но этот сектор, может быть, и самый сложный с точки зрения организации процесса.

Особая, самостоятельная ветвь в этом направлении — оздоровительный туризм. Такой комплекс, как Кавказские Минеральные Воды, в несколько раз превышает потенциал того же Баден-Бадена, Карловых Вар и прочих аналогичных центров. В каком состоянии он сегодня находится – только за голову хвататься! Нужно заниматься им на федеральном уровне, создавать принципиально новые условия транспортной логистики и доступности, и тарифов, и качества обслуживания.

Еще один сектор – индустрия стройматериалов. На Кавказе — уникальные ресурсы. А мы сегодня почему-то все везем из Италии… И не используем того, что в буквальном смысле лежит у нас под ногами.

Очень перспективное направление – агропромышленный комплекс. Сейчас на Северном Кавказе, свободном от промышленных загрязнений, есть уникальные условия для производства биологически чистой продукции. Я уж не говорю про виноградарство. Нужно по большому счету сделать так, чтобы у нас на прилавках, да и во всем мире появилась экологически чистая продукция под брендом Северного Кавказа.

Вот по этим направлениям мы и будем стараться двигаться в развитии Кавказа.

— Какие средства на все это выделяются?

— У нас есть три федеральные целевые программы (ФЦП) — «ЮГ России», «Социально-экономическое развитие Чеченской Республики» и «Социально-экономическое развитие Республики Ингушетия». Что входит в ФЦП? В основном – объекты социально-инженерной инфраструктуры: школы, детские сады, больницы, объекты ЖКХ. В 2009-м эти программы были урезаны в связи с кризисом. Но мы продлили их действие, чтобы все-таки завершить задуманное в полном объеме, а не бросать на полдороги. Иначе ради чего все это делалось? Предположим, начали строить трубопровод, половину труб закопали, и теперь торчит из земли обрубок… Инфраструктурные проекты обязательны для обеспечения нормальной жизни людей.

Сегодня мы разрабатываем Государственную программу по развитию Северного Кавказа до 2025 года, в основе которой – создание условий для прихода на территорию бизнеса.

На первом этапе будут запущены необходимые механизмы для масштабного привлечения частных инвестиций — это создание инвестиционных стимулов, таких, как государственные гарантии по кредитам, налоговые преференции, особые экономические зоны. Большая работа ведется по совершенствованию законодательной базы.

В рамках второго этапа на базе созданных инструментов и механизмов планируется привлекать частные инвестиции в модернизацию существующих производств и создание новых рабочих мест.

Особое внимание мы уделяем приоритетным инвестиционным проектам, по 30 из них с объемом финансирования около 145 миллиардов рублей начало работ возможно уже в ближайшее время.

«У нас здесь буфер против исламистов-радикалов»

— Многие россияне считают, что все меньше аргументов в пользу нашего присутствия на Северном Кавказе. Русских там практически не осталось. Да и те скоро либо вымрут, либо уедут. Зачем нам монореспублики, от которых много проблем на территории большой России? Чеченцы, ингуши, дагестанцы сегодня у нас до Заполярья создают конфликты. Не отнестись ли к этому, как к Алжиру Франция в свое время отнеслась? Отпустить! И остановиться на территории Ставропольского края…

— Да почему же? А вы уверены, что с вашей точкой зрения согласятся кавказцы? Их, кстати, много на территории Ставрополья. А Кавказ — исторически территория России.

— Да на Кавказе уже не говорят по-русски.

— Это неправда. Хотя часть населения, действительно, плохо нашим языком владеет.

Но мне вообще непонятны люди, которые с удивительной легкостью готовы отказаться от того, что добывалось предыдущими поколениями огромной ценой. Вообще любую вещь легче выбросить, чем научиться правильно ею пользоваться.

Мы плачемся, что в России низкий прирост населения. Думаем о том, как привлечь мигрантов. Да вот же свой регион с отличной демографией, с избытком рабочих рук! При том это население, которое говорит на русском, знает русскую историю и культуру! Они же все это изучают в школе. Это серьезный ресурс. Надо только научиться правильно его использовать. Это очень непросто – ведь речь идет о живой человеческой структуре, а не о груде механического железа. Но легкий путь – не значит лучший! А мы этот ресурс не используем для развития экономики всей страны. Кстати, и в Москве многие русские далеко не блестяще владеют родным языком, не так ли? И со знанием истории проблемы: порой школьники не могут ответить, когда вторая мировая война закончилась, чем она отличается от Великой Отечественной. У нас налицо кризис системы образования. И как поступать с этими русскими неучами? Между прочим, в советское время государство сумело весьма эффективно использовать демографический потенциал южных республик.

— Да, тогда все получилось.

— Мы знаем Норильск, который создан людьми разных национальностей. Дальний Восток, который осваивали всей страной. У нас ингуши – это золотодобытчики, осетины – горняки, чеченцы – нефтяники. Дагестанцы – прекрасные строители и нефтяники тоже. В Северной Осетии до сих пор стоят институты, которые всегда готовили специалистов для всей России. Надо и сейчас развивать систему образования, но не высшего – этого в стране достаточно – а именно профессионального.

— Вы сторонник идеи переселения людей с Кавказа в другие регионы?

— Нет! И вы туда же! Я сторонник развития региона, использования рабочих – профессиональных! — рук на месте. Чтобы каждый человек где родился – там и пригодился – если сам не захочет уехать.

— А у нас есть сведения, что, вроде, представители кавказцев в Сибирь ездили, присматривались…

— Ребята, мы живем в ХХI веке! Российская Федерация ратифицировала Конвенцию об отказе от насильственной миграции. Но это же вовсе не означает, что надо впадать в крайности и совсем запретить людям ездить на заработки в другой регион.

У нас есть около 50 крупных корпораций и компаний с государственным участием и без, которым государство предоставляет недра, природные ресурсы для освоения. Каждой из них нужны трудовые ресурсы для развития. Ну, и какого рожна они должны везти их из Узбекистана или Киргизии? Почему не предложить эту работу чеченцам или ингушам?

Если осетины могут работать горняками, а у нас есть огромные месторождения рудные, золотодобычи, алмазодобычи – почему мы должны завозить горняков из какого-нибудь Вьетнама? С ума что ли все посходили? Пусть ребята едут зарабатывать. Думаете, в моем родном Красноярске не было кавказцев? Или их кто-то переселял насильно? А у них там дома, семьи.

Кстати, дом для кавказцев – святое. Вы знаете, что само слово Кавказ содержит корень – дом? «Кав» переводится как «дом». Люди работают. У них ментальность меняется. И я считаю, что надо давать им возможность работать. Пусть он едет зарабатывает на вахте. На Ванкоре. Я там много раз бывал. Водитель получает 70 тысяч рублей. Просто водитель. Езжай! Три месяца отработал, денег заработал и дом себе построил. Хочешь – строй у себя в Дагестане, хочешь – у нас, семью привози.

И что, в Красноярске были конфликты на национальной почве? Нет. Конфликты начинаются тогда, когда национальную карту начинают использовать политики или радикалы от религии. Как только у меня в Красноярске появились растяжки «Бог один. Это Аллах» — так сразу возникло недоумение: почему это, зачем, кто хочет раздуть конфликт?

— Бизнесу выгоднее таджик, чем российский гражданин, извините.

— Бизнесу выгодно, чтобы не стреляли. И чтобы бизнес на воздух не взлетел. А мигранты, на самом деле, это бомба замедленного действия. И надо понимать – в Средней Азии тот же ислам, даже более радикальный, чем на Кавказе. Ну, а если сам предприниматель этого не желает понять и гонится за сиюминутными барышами, надо создавать такие правила использования мигрантов, чтоб выгоднее было принимать на работу своих.

Второй важный аргумент – по-моему, еще Достоевский сказал, что Пушкин – гений только потому, что в нем столько кровей намешано. Я хочу напомнить, что Северный Кавказ создал высокую культуру, что там много талантливейших людей. И совмещение талантов и культур дает еще более замечательные плоды, полезные всем, всей стране, всему человечеству.

Мы сейчас почему-то будто бы забыли об этом, не используем этот потенциал. Мы хотя бы должны возобновить или начать заново изучать культуру, традиции, обычаи этих народов, чтобы лучше понимать друг друга. Это относится ко всем: и к русским, и к кавказцам, и к любому другому народу. Хотим жить мирно и богато — надо учиться понимать друг друга. А вы знаете, что сейчас в Европе и, в частности, в Англии все чаще обращаются к опыту России в области сосуществования различных народов и культур? Они говорят: мы лопнули со своим мультикультурализмом, а вы десятилетиями удерживали всю эту ситуацию. Вы сумасшедшие: мы хотели у вас научиться, как жить, а вы сейчас почему-то пытаетесь идти по нашему пути, поддаетесь нашим ошибкам.

— Но все народы желают самостоятельности…

— А кто их ее лишает? А кроме того, давайте не будем уподобляться инфантильному подростку: хочу, а как потом – да хоть трава не расти… Тут речь идет о серьезных вещах, о судьбе народов.

Есть еще объективная реальность в серьезном сложном мире. Ну, уйдем мы с Северного Кавказа, и что будет? Придут ваххабиты. Сегодня мы помогаем сдерживать удары этого лже-ислама, ортодоксального, радикального, который прет сюда во все щели. А сейчас у нас здесь буфер против него.

Кстати, и сами народы Северного Кавказа уже не столь доверчиво относятся к радикализму в исламе: на своем опыте познали некоторые «прелести» ваххабизма – не хотят повторять печальный опыт. И мы не имеем права целые народы отдавать в объятия экстремистов. А ведь свято место пусто не бывает, как вы понимаете. И в экономически слабых регионах – а Северный Кавказ слаб, это ни для кого не секрет – у экстремизма, подпитываемого деньгами богатых арабских радикалов, большие шансы на победу.

Если Россия уйдет с Кавказа – туда придут другие. Страна, которая не может прокормить свою армию, будет кормить чужую, — говорил Наполеон. Не так ли? А это означает: мы получим те же конфликты, а может, и покруче.

— Вы говорите как кавказский человек.

— В каком смысле?

— Александр Геннадьевич, из сегодняшнего разговора мы сделали открытие. Вы так понимаете Северный Кавказ и столько всего знаете, что вас нужно как можно дольше там держать. И мы будем всячески этому способствовать.

— Не надо! (Смеется.) Лучше бы я к вам в «Комсомолку» не приезжал…

ЧТО ЕЩЕ СКАЗАЛ ПОЛПРЕД И ВИЦЕ-ПРЕМЬЕР…

…О том, что Кавказ якобы завалили деньгами из госказны

— Если внимательно посмотреть, как дотируются из бюджета субъекты Российской Федерации, то можно убедиться, что Северный Кавказ в этом плане где-то в середине списка. Сегодня на одного жителя Северного Кавказа приходится 12 тысяч рублей в год. А в отношении Камчатского края и Магадана этот показатель достигает соответственно 65 тысяч и 52 тысяч рублей.

О «мерседесах» для горных районов

— Вот недавно на Северном Кавказе была закупка иномарок — «мерседесов» для отделений милиции горных районов. Эти аппетиты можно как-то умерить?

— На приобретение транспорта мы даем им ровно столько денег, сколько положено. По нормативам. А если покупают «мерседесы» — разницу из собственного кармана докладывают. Либо находят спонсоров. О происхождении этих денег можно только догадываться. Вопросы есть — будем разбираться…

О многодетных семьях и «долгожителях»

— Вы не найдете детских домов на Кавказе. Это главный аргумент за то, что, на самом деле, много в семьях детей. И чем выше в горы, тем больше ребятишек. Там рождаемость достаточно высокая. А что касается «долгожителей»… Когда начинаешь изучать отчеты по пенсионному обеспечению, иногда вдруг возникает информация, что человеку 174 года! Это, конечно, вызывает определенные сомнения.

— То есть, человека давно уже нет на свете, а ему пенсию начисляют?

— Да, такие факты встречаются. И с этим надо наводить порядок.

ВОПРОСЫ НА ЗАСЫПКУ

Про коньяк, кавказскую кухню и музыку

— …Александр Геннадьевич, кавказцы страшно обижаются, когда их подарки не принимают! Разве так можно?

— Можно, но осторожно. Вот была история. Звонок. «У вас что-то намечается, какое-то событие?» — «Да нет, нормально. Все хорошо. В каком смысле?» — «Нет, точно? Все живы? Здоровы?» — «Слушай, все живы, здоровы. А что такое?» — «Я в прошлом месяце вам 50 ящиков коньяка отправил. В этом месяце 100 попросили.» — «Какие ящики? Куда ты отправил?». Выясняю. Оказывается, некий местный начальник пришел к руководителю завода и сказал, что требуется коньяк для самого Хлопонина! И как вам это?

— Процесс нормальный!

— Только тот начальник уже не работает.

— А коньяк-то хоть хороший?

— Смотря сколько выпьете. Кизлярский. Попробуйте как-нибудь. Он мягонький.

— А еще гостеприимные кавказцы любят вкусно накормить гостя. У вас приоритетов в этом плане не появилось?

— И в этом приоритетов тоже нет. Худеть надо.

— Еще музыка у них необычная…

— Музыка мне очень нравится.

— Вы диски слушаете в машине, да?

— Сам пишу. (Смеется.) Уже вот сочиняю музыку…

(Окончание интервью читайте в следующем номере «КП»)

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

ХЛОПОНИН Александр Геннадиевич, родился 6.03.1965 г. в г. Коломбо (Цейлон). В 1983 — 1985 гг. проходил срочную службу в армии. В 1989 г. окончил Московский финансовый институт. В 1989 — 1992 гг. работал во Внешэкономбанке СССР.

В 1992 -1996 гг. — в ЗАО АКБ «Международная финансовая компания»: зампредседателя правления, председатель правления, президент банка. С июня 1996 г. — гендиректор, председатель правления РАО «Норильский никель».

В 2001г. избран губернатором Таймырского автономного округа. В 2002 г. победил на выборах губернатора Красноярского края. Выступил одним из инициаторов объединения Красноярского края, Эвенкийского и Таймырского автономных округов. В 2007 г. по представлению Президента России был утвержден депутатами законодательного собрания единого Красноярского края в должности губернатора.

19.01. 2010 г. назначен полномочным представителем Президента России в Северо-Кавказском федеральном округе, зампредседателя правительства РФ. Награжден орденом Почета. Женат. Имеет дочь.