Уже с самого начала волнений в странах Северной Африки и Ближнего Востока были очевидны попытки со стороны США и других западных стран каким-то образом возглавить эти движения и повести их по выгодному для себя направлению. Неизбежная кончина эпохи автократических прозападных правителей типа Мубарака была использована западными спецслужбами для развязывания хаоса в этом обширном регионе. Этот хаос предполагается сейчас использовать для свержения неугодных для Запада режимов.

По сути, эта тактика не нова со стороны США. Она применялась и при Буше, но немного другим образом. Взять, например, вторжение американских сил в Ирак и свержение Саддама Хусейна. Для американских стратегов было ясно, что Саддам Хусейн в течение нескольких лет может пасть. Возможно, американцы знали о его состоянии здоровья или допускали другие варианты свержения (убийство и т. д.). Они оценивали и вероятность того, что наследники иракского диктатора (скорее всего, его сыновья) не удержат власть. В таком случае в Ираке могло произойти очередное шиитское восстание, и на этот раз успешное, особенно если Иран оказал бы ему серьёзную поддержку. И тогда к власти пришли бы шиитские проиранские радикалы, уничтожившие в гражданской войне весь баасистский (преимущественно суннитский) аппарат и элитные кадры. Такой Ирак стал бы практически продолжением Ирана, чего американцы не могли допустить.

Поэтому было срочно организовано вторжение в Ирак под надуманным предлогом. Оно всё равно привело к свержению суннитской элиты в Ираке и приходу к власти шиитов, но уже под контролем США. Таким образом, американцы выиграли несколько лет, в течение которых они пытались и пытаются максимально пропитать своей агентурой иракские структуры безопасности, политические партии и т. д. В результате Ирану приходится конкурировать в Ираке с США почти на равных условиях, в то время как в случае свержения саддамовского режима снизу Иран имел бы в стратегических позициях значительное преимущество перед американцами в этой арабской стране.

Практически такая же ситуация сложилась к началу нынешнего года в Египте. Хосни Мубарак в свои 82 года уже не смог бы выиграть выборы, назначенные на осень этого года. Вероятно, он страдает раковым заболеванием и вынужден интенсивно лечиться. Даже если Мубарак дотянул бы до выборов и провёл их в своём стиле, без всякой реальной конкуренции, он всё равно оставался бы слабым президентом, на краю пропасти, готовый рухнуть туда в любую минуту. Выдвижение сына Мубарака как кандидата на высшую должность тоже не решало проблему. Он не обладал влиянием и харизмой отца, у него не было никаких заслуг, в том числе военных, перед страной, поэтому такой наследник не смог бы в долгосрочном плане удерживать ситуацию под контролем. Таким образом, народные выступления всё равно начались бы, но неожиданно для режима и его западных покровителей. Поэтому американцам хотелось по мере возможности контролировать этот неизбежный процесс и запустить его в тот момент, когда им было выгодно, чтобы поддержкой «народных революций» избавиться от имиджа опекунов произраильских и прозападных диктаторов, таких как Мубарак или Бен Али.

Какие силы выдвинуты западными спецслужбами, чтобы попытаться занять место в авангарде народных движений и направить их по «западному руслу»? На наш взгляд, таких сил три. Первая – это прозападные элементы, которые особо не скрывают свою ориентацию. Они выступают под лозунгами свободы, демократии, прав человек, при этом избегают говорить об Исламе и хотят сделать арабские страны похожими на западные страны. Часто эти элементы выдают себя за студентов, интеллигенцию, создают неправительственные организации, партии, проникают в СМИ. Они очень интенсивно пользуются так называемыми социальными сетями западного происхождения, в первую очередь Facebook и Twitter. Второе направление в западной войне против пробуждения арабских стран – суннитские радикалы, которых часто называют «ваххабитами» или «салафитами». Не все суннитские фундаменталисты работают на интересы западных спецслужб, однако можно смело утверждать, что этот фактор в целом используется Западом и его арабскими союзниками, такими как правящие режимы Саудовской Аравии, Бахрейна, ОАЭ и Кувейта.

И, наконец, третий фактор. Он самый сложный, и на данном этапе трудно однозначно сказать, будет ли он использован Западом или сыграет свою самостоятельную роль. Речь идёт об идеологии умеренного суннитского исламизма, в которой сейчас на первый план выступают так называемые «Братья-мусульмане» («БМ»). Это движение имеет своей основной «базой» Египет, но его подразделения созданы и в других странах. Наибольший интерес представляет деятельность «Братьев-мусульман» в самом Египте, в Иордании, Сирии и в отношении Палестины.

Почему Палестины? Хотя среди палестинских движений нет подразделения «Братьев-мусульман», но есть «ХАМАС», который считается близкородственной организацией. Именно здесь и возникает сложный момент. Как известно, «ХАМАС» долгое время тесно сотрудничал с Ираном и ливанской шиитской организацией «Хизбалла». Штаб-квартира «ХАМАС» расположена в Сирии, которая тоже имеет тесные связи с Ираном и «Хизбаллой». В то же время сирийская организация «Братьев-мусульман» добивается свержения режима Башара Ассада, что может обрушить всю конструкцию, которую Иран и «Хизбалла», а также другие антисионистские силы создавали десятилетиями. Кроме того, это очень сильно ударит по интересам России в этом регионе. Несмотря на заявления египетских политиков из «Братьев-мусульман», что они выступают за создание палестинского государства и т. д., их реальная будущая политика пока не совсем ясна.

«Братья-мусульмане» в Египте даже не пришли пока к власти, и, похоже, в новом египетском парламенте они не будут иметь большинства. К тому же сам Египет как страна всё ещё сильно зависит от США и других западных государств. У Египта нет крупных запасов углеводородного сырья, чтобы страна имела возможность гарантированно пополнять валютные резервы на первом этапе. Египет зависит от туризма, а западные страны и их спецслужбы в состоянии организовать столкновения в Египте (например, между суннитскими радикалами и христианами) и тем самым создать препятствия для туристической отрасли Египта. Египетская армия, которая остаётся влиятельной силой в стране, также почти полностью зависит от американских поставок оружия, многие кадровые офицеры прошли обучение в США и испытывают влияние со стороны западных спецслужб. Нынешняя идеология «Братьев-мусульман» не даёт чёткие ответы на многие вопросы и оставляет впечатление собранных в кучу благих пожеланий в духе умеренного исламизма. Неизвестно, пойдут ли «Братья-мусульмане» в случае их прихода к власти на разрыв дипломатических отношений с Израилем и договора, заключённого в 1979 году в Кемп-Дэвиде. А если нет, возможно ли в таком случае оказание реального нажима на Израиль, чтобы тот пошёл на серьёзные уступки палестинцам.

Египет в этом отношении весьма похож на Турцию. Как известно, в Турции с 2002 года к власти пришли умеренные исламисты. Тем не менее, Турция остаётся членом НАТО, а турецкая армия, несмотря на снижение веса этой организации в определении внутренней политики страны, остаётся влиятельной силой и сохраняет в полном объёме связи с западными партнёрами. Появляется всё больше признаков того, что движение «ХАМАС» пытаются оторвать от стратегического альянса с Ираном и втянуть в союз с Турцией и будущим Египтом, в котором возможен через какое-то время приход к власти «Братьев-мусульман». Более того, та же схема, видимо, действует и в отношении Сирии, где Турция и местное движение «Братьев-мусульман» пытаются свергнуть режим Башара Ассада и посадить там правительство умеренных исламистов во главе или с участием «БМ». Правда, здесь активны и нескрываемо прозападные силы.

Несмотря на антиизраильскую риторику турецкого премьера Эрдогана и некоторые высказывания египетских представителей «БМ», пока не ясно, насколько они свободны в своей политике и насколько далеко готовы пойти против интересов Израиля или США. Турция остаётся членом военно-политического блока НАТО и официально является кандидатом на вступление в Евросоюз, а в Египте ситуация ещё более неясная. В таких условиях палестинцам не приходится рассчитывать на далеко идущую поддержку со стороны Турции или Египта, или таких стран, как Саудовская Аравия и её союзники в Персидском заливе. И палестинские движения, и Сирия пока могут рассчитывать стратегически только на Иран, а Сирия имеет ещё и налаженные отношения с Россией.

Почему Иран? Потому что эта страна после революции 1978–1979 годов создала развёрнутую систему новой государственности и идеологии, которая обладает значительно большим потенциалом противодействия западному влиянию, чем современная Турция и тем более Египет. Ирану благоприятствуют и крупные природные ресурсы, особенно нефти и газа, и богатые исторические традиции иранского народа. Иранская система власти «Велаят-е факих» (правление богословов) представляет собой интересное развитие исламской политической и теологической мысли, и пока ничего подобного в других исламских странах не создано. Таким образом, на данный момент только Иран имеет возможность реально противостоять в регионе Ближнего Востока действиям и интересам таких стран, как США и Израиль. Поэтому Сирии и палестинским движениям, если они не собираются заключить мир с Израилем на унизительных условиях, ни в коем случае нельзя разрушать те стратегические отношения с Исламской Республикой Иран, которые были налажены в предыдущие десятилетия.

Всё это не значит, что в таких государствах, как Турция и Египет, полностью восторжествовала политика США и западных стран, и различные исламские движения, особенно в Египте, находятся под полным контролем западных спецслужб. Вероятно, в тех же «Братьях-мусульманах» и в их партии, которая была недавно учреждена, есть различные течения, да и в целом египетское общество только сейчас как бы пробуждается от того летаргического сна, в котором оно пребывало последние десятилетия. Это пробуждение может нести некоторые сюрпризы, в том числе и такие, которые не просчитаны западными дирижёрами арабских народных революций.