Тема ухода Прохорова из партии «Правое дело» является самым громким событием в политической жизни России в последние дни

Тема скандального ухода Михаила Прохорова из партии «Правое дело», безусловно, является самым громким событием в политической жизни России в последние дни. Казалось бы, зачем, как делал старик Моченкин у Аксенова, класть свою сушку на край стола, то есть добавлять еще один комментарий к потоку позиций и взглядов, которые мы видим и слышим в последнее время вокруг всей этой истории с «Правым делом»? Просто в наше время так мало людей, занимающих принципиальные позиции, что их невольно начинаешь уважать, даже если их позиции не совпадают с моей. В этом смысле в «Правом деле», как оказалось, много людей занимают принципиальные позиции, пусть и в целом мне чуждые. По крайней мере, я знаю, что это их позиции, с которых они не сойдут. Однако этого как раз Прохоров и не учел.

Прохоров подошел к руководству партией как к бизнес-проекту

Он подошел к руководству партией как к бизнес-проекту. И сколько бы как сам Прохоров, так и его окружение не говорили о том, что «злой Сурков заставил…» и тому подобное, у меня есть твердое ощущение, что, хотя, быть может, и не в такой форме, но примерно такой же результат Прохоров и хотел получить от этого съезда. Объясню почему. В конце концов любой менеджер, прежде чем возглавить какой-то проект, должен определить его конечную цель. И Прохоров, я так понимаю, тоже определил подобную цель — стать премьер-министром. А для этого нужно достичь промежуточной цели — преодолеть 7-процентный барьер на ближайших выборах, чтобы получить полноценную фракцию в Госдуме. Когда он входил в этот проект, он преследовал такие цели. Но когда он начал реализовывать в рамках партии эти цели, тут-то и начались проблемы. Это произошло по нескольким причинам.

Для того чтобы преодолеть 7%, классическая либеральная позиция, которую занимало «Правое дело», не годится. Соответственно надо расширять электорат. Партстроители и начали это делать, но почувствовали несколько препятствий для этого. Здесь следует заметить, что «Правое дело», несмотря на мое неприятие ее идеологии, это чуть ли не единственная политическая организация в России, в которой остались зачатки внутрипартийной демократии. А это означает дискуссию и необходимость выработать компромиссную политическую позицию между взглядами различных фракций внутри партии. В то же время, с точки зрения задач и целей Прохорова, это было препятствием. Поэтому он навязал этой действительно демократической по своему устройству и структуре партии авторитарный новый устав, чтобы стать полновластным хозяином в этой организации. То есть почва для внутренних волнений действительно существовала.

Затем, когда команда Прохорова начала работу над расширением потенциального электорального поля, те классические либеральные позиции, на которых стояла партия, начали откровенно размываться. Что также не могло не вызвать недовольства со стороны рядовых членов партии. Аналогичные процессы проходили в 1999 году в партии сходной политико-идеологической ориентации. Напомню, тогда правые поддержали Путина и его чеченскую кампанию. Причем во многом вопреки своим идеологическим позициям. Тогда либералам удалось расширить свою электоральную базу и пройти в Госдуму. Однако подавляющее большинство людей, которые были готовы на такого рода компромисс внутри партии, за годы, когда та находилась вне парламента и реальной политики, перекочевали в «Единую Россию». Оказавшись без представительства в Думе на обочине политической жизни, в числе правых остались люди с негибкой позицией. И за это их не только не стоит осуждать, но даже можно похвалить. Другое дело, что для реальной политики это зачастую неприемлемо.

Все проблемы слились для Прохорова в одну

Наконец, третья проблема, о которой открыто говорят — это недовольство со стороны администрации президента. Когда вместо того, чтобы создавать классическую либеральную партию под руководством такого достаточно яркого человека, как он сам, Михаил Прохоров пытался создавать массовую партию, рассчитанную на широкий электорат. А это уже получается не правая партия, а конкурент той же самой «Единой России». В итоге все эти проблемы слились для Прохорова в одну. Если бы внутри партии не было недовольства деятельностью Прохорова, то ни у Суркова, ни у Богданова ничего бы не получилось. Суркова хоть и называют «серым кардиналом», но все же не стоит его демонизировать – он не всесилен. Просто он и политтехнолог Богданов использовали те проблемы, которые реально создал сам Михаил Прохоров, нагрузив «Правое дело» теми задачами, которые данная партия решить не могла. Причем, видимо, сам Прохоров интуитивно это почувствовал.

Я бы не сказал, что он сознательно вел дело к тому, что произошло. Но уже тот факт согласия на тот сценарий, что на первом дне работы съезда (когда уже были видны все сложности) он физически присутствовать не будет, говорил о том, что он сам был готов уйти. И начать игру на новом этапе. С моей точки зрения, он мог ставить себе сверхзадачу стать премьером через прохождение возглавляемой им партии в Госдуму. Чтобы, условно говоря, при жестком президенте Путине либеральным премьером стал Прохоров. Сейчас у меня такое чувство, что Прохоров оставил этот сценарий и начал реализовывать другой. С той же конечной целью — стать премьером. Но теперь уже другим путем — в качестве независимого кандидата в президенты, обиженного властью, набрать значительное количество голосов и на этом основании претендовать на высокий пост в правительстве. По крайней мере, я бы не исключал такой возможности.