2011.09.10, по окончании заседания министров финансов «большой восьмёрки», посвящённого программе поддержки реформ в арабских странах, переживших в последнее время мятежи, заместитель министра финансов РФ Сергей Анатольевич Сторчак попросил объяснить, почему в регионе отменены тендеры с участием российских компаний. По его словам, от нынешних политических потрясений они уже потеряли десятки проектов: от строительства дорог до возведения теплоэлектроцентралей, от нефтегазодобычи на морском шельфе до установки солнечных батарей. Он сказал: «Дальнейшие усилия российских властей с точки зрения работы в регионе, оказания помощи странам региона будут зависеть от того, как будут восстанавливаться те небольшие позиции российского бизнеса, которые были сильно подорваны событиями… Главное, чтобы у наших предпринимателей было желание идти в регион. Важно, чтобы, если эти тендеры не будут возобновлены, нашим компаниям было объяснено, почему они не возобновляются».

То есть Россия устами своего высокопоставленного чиновника заявила: нас можно обманывать как угодно, отказываться от любых соглашений с нами — мы всё равно готовы на вас работать. Между тем именно такими соглашениями — по мнению многих сторонников нынешнего политического курса — куплена, в частности, поддержка Россией агрессии против Ливии. Да и многие иные странности российской внешней политики — вроде отказа от уже согласованной поставки зенитных комплексов С 300 Ирану — вряд ли можно объяснить без предположения о встречных обещаниях тех, в чьих интересах делаются несомненно разрушительные для нашей страны шаги.

Немного в сторону — об Иране. Меня часто спрашивают: как я — хотя и русский, но еврейского происхождения — могу поддерживать страну, публично требующую ликвидации Израиля. Между тем, стратегические враги Ирана — не евреи, а арабы. Противостояние с ними продолжается уже почти полтора тысячелетия — со времён, когда на землях, оказавшихся без иранского контроля вследствие взаимного ослабления Ирана и Восточной Римской империи в многовековых войнах, родилась новая религия, агрессивная, как и положено любому новичку, и её носители вскоре захватили сам Иран (и даже приписали себе немалую долю культурных достижений оккупированной территории). Антиеврейская риторика Ирана — всего лишь способ отвлечь внимание от бывших в прошлом и неизбежных в будущем столкновений с единоверцами.

Более того, самым логичным средством предотвращения «войны каждого против всех» — следствия нынешней американской стратегии экспорта нестабильности — оказывается союз Израиля, Ирана и Сирии, ещё недавно представлявшийся совершенно невозможным хотя бы потому, что Израиль после Шестидневной войны (1967.06.05–10) воспринимает себя как союзника (а вовсе не как инструмент, хотя и используется в этой роли) Соединённых Государств Америки, Сирия более полувека ориентируется на Союз Советских Социалистических Республик (и Российскую Федерацию как его правопреемника), а Иран после свержения шаха 1979.04.01 объявил СГА и СССР равно враждебными себе, хотя и поддерживал с нами неформальные связи.

Понятно, такой союз мог бы остановить НАТОвскую агрессию, если бы Россия снабдила его своим оружием — вопреки популярной пропаганде, вполне эффективным и конкурентоспособным на мировом рынке. Потому и проталкиваются всё новые антисирийские санкции, потому и отказался наш президент от поставок — никакими санкциями не запрещённых! — зенитных ракет Ирану.

Вряд ли такие решения принимаются вовсе без обещаний лучшего будущего России. Но заявление замминистра не только указывает некоторые — вероятно, далеко не все — морковки, подвешенные перед носом российских деловых людей и политиков. Оно ещё и сообщает о судьбе этих морковок, как только тележка, куда нас впрягают, доезжает до намеченного погонщиками места.

Традиция обмана нашей страны западными «партнёрами» — давняя и с их точки зрения почтенная.

Вспомним хотя бы давно опубликованную переписку английских и французских лидеров времён Первой Мировой войны. Там долго и разнообразно обсуждалась недопустимость обещанной ими передачи союзной (и даже спасшей Францию от полного разгрома в начале войны) России проливов, соединяющих Чёрное море со Средиземным. В ту пору это был надёжнейший для нас способ обеспечить независимость основной части нашей торговли от контроля стратегических противников. Февральская революция создала в России обстановку, позволившую «союзникам» довольно скоро отказаться от своих обещаний. Значительная часть лидеров этой революции связана с англичанами и французами куда теснее, чем с родной страной.

Впрочем, можно и не углубляться в дела давно минувших дней. Михаил Сергеевич Горбачёв согласился на объединение Германии не в качестве нейтрального внеблокового государства (на чём настаивал ещё Иосиф Виссарионович Джугашвили), а как члена Организации СевероАтлантического Договора, созданной 1949.04.04 откровенно против нашей страны (на что нам пришлось ответить 1955.05.14 заключением Варшавского договора). За это согласие ему пообещали не принимать в НАТО другие страны. Где то обещание?

Полагаю, такой исторический фон достаточно поучителен даже для столь недальновидных деятелей, как российские политики либеральной ориентации. Тем не менее поток уступок с нашей стороны — причём не только на уровне политической риторики, но и во вполне практических и необратимых делах — льётся безудержно. Поневоле вспоминаются рассуждения Михаила Геннадьевича Делягина о современной элите, ориентированной на зарубежные стандарты и порождаемые ими интересы, воспринимающей свою родную страну как чистилище временного пребывания перед прибытием в чужой рай, а свой народ как кормушку на время этого пребывания.

Впрочем, можно вспомнить и теорему о вырождении кооптирующейся элиты. Если мне склероз не изменяет, сформулировал и доказал её советский (а ныне американский) математик Владимир Александрович Лефевр — создатель теории рефлексии, то есть осознания человеком своих и чужих мыслей. Теорема выглядит в переводе на человеческий язык примерно так. Выберем из популяции — совокупности людей с самыми разными значениями некоторого показателя — группу лучших по этому показателю. Затем предоставим этой группе право пополняться кооптацией — самостоятельным принятием (как правило — большинством голосов участников группы) решений об отборе из популяции новых членов группы взамен выбывающих по любым причинам. Через несколько повторений кооптации (насколько я помню — когда сменится куда меньше половины исходного состава) средний уровень показателя по группе окажется ниже среднего уровня по всей популяции.

Наша элита переходила в кооптационный режим многократно. Дворянство пополнялось в основном браками да политическими решениями царей (хотя Пётр I Алексеевич Романов создал табель о рангах, где продвижение на определённый уровень могло дать дворянство — но последующие императоры несколько раз сдвигали порог дворянства всё выше по служебной лестнице). Русская интеллигенция гордится способностью считать интеллигентом только того, кто соответствует её высоким и постоянно меняющимся требованиям. Советский партийный аппарат после смерти Джугашвили окончательно закрылся от людей со стороны, не прошедших путь от рядового клерка. Нынешний российский бизнес столь тесно переплёлся с чиновничеством, что без согласия уже сотрудничающих коммерсантов и бюрократов никто не может заняться ни выгодным делом, ни бумажной работой (более того, принимаются всё новые законы и регламенты, отсекающие целые слои не только малого и среднего, но и довольно крупного — но недостаточно зависимого — бизнеса). На выборы тоже могут выдвинуться только те, кого одобрит уже сложившийся политический слой соответствующего и/или вышестоящего уровня.

Полагаю, нынешнее угодничество нашего руководства перед Западом, давно и откровенно обманывающим нас на каждом шагу — довольно очевидное (и, возможно, даже не самое страшное) проявление вырождения элиты. Математика — в том числе и теория рефлексии — неопровержима.

Впрочем, ещё Томас Томасович Хоббс сказал: «Люди отступают от обычая, когда этого требует их интерес, и действуют против разума, когда разум против них. Вот чем объясняется, что учения о силе и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Ибо я не сомневаюсь, что если истина, что сумма углов треугольника равна сумме двух углов квадрата, противоречила бы чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путём сожжения всех книг по геометрии было бы вытеснено». А для тех, кто не привык вникать в философские тонкости, Владимир Ильич Ульянов перефразировал: «Если бы математические аксиомы затрагивали наши страсти, они до сих пор были бы предметом жестоких споров». Полагаю, в скором предвыборном будущем нам предстоит очередной раунд этих споров.