С нами бывший представитель США при ООН Джон Болтон. Услышим его мнение о том, что сейчас поставлено на карту. Добро пожаловать на нашу программу! Большое спасибо за участие!

ДЖОН БОЛТОН, бывший постоянный представитель США при ООН: Рад быть с вами! Итак, как вы отреагировали, когда узнали о том, что началась эксплуатация АЭС, а Иран продолжает утверждать, что это носит лишь мирный характер?

ДЖОН БОЛТОН: Иран таким образом убивает двух зайцев. Это станция мощностью 1000 мегаватт, производящая энергию в промышленных масштабах, способная покрывать внутренние потребности Ирана в электроэнергии. Тут сомнений нет.

Однако неизбежное последствие эксплуатации подобной станции заключается в следующем: в результате непосредственной ядерной реакции плутония образуется отработанное топливо, которое затем может быть переработано и использовано для создания ядерного оружия. Таким образом, это прекрасная уловка Ирана, с помощью которой он сможет получить опыт в области ядерных технологий и ядерного топливного цикла, а потом использовать имеющееся отработанное топливо для создания ядерного оружия. Впервые в истории враждебная Израилю страна смогла запустить ядерный реактор промышленного масштаба. Чтобы не допустить подобного развития событий, Израиль разбомбил похожие промышленные реакторы: в 1981 году в Ираке и в 2007 в Сирии. Так что это разительная перемена для стратегической обстановки вокруг Израиля. Безусловно, Ирану потребовалось много времени, чтобы запустить эту станцию. Насколько технологически продвинутой представляется вам ее эксплуатация, учитывая ту информацию, которой мы владеем на данном этапе?

ДЖОН БОЛТОН: Станция по-прежнему находится в основном под надзором российской стороны, которая ее построила. Изначально это была немецкая станция, русские построили ее на базе, заложенной немцами. Я предполагаю, что Россия по большей части все еще отвечает за работу АЭС и за подготовку иранских ученых и специалистов. Иран — очень образованная нация, опытная в плане науки. Они научатся, это лишь вопрос времени. Поэтому я считаю, что Иран от этого только выиграет, ведь чем больше у вас ученых и техников, которые разбираются в ядерном топливном цикле и умеют работать с реактором, тем больше и мощнее становится ваш ядерный комплекс. Вот вам и вторая причина, к примеру, если Иран захочет запустить больше ядерных реакторов. Конечно. А с политической точки зрения, как Ахмадинежад справляется с этой задачей? Как ему удается убеждать всех в том, что у его страны нет ядерного оружия?

ДЖОН БОЛТОН: Он ведет внутреннюю политическую борьбу. Кроме того, он с нетерпением ждет поездки в Нью-Йорк на следующей неделе на открытие заседания Генассамблеи ООН.

Конечно, для него плюс, что он может сообщить о вводе
этого реактора в промышленную эксплуатацию, несмотря на то что реактор пока не работает на полную мощность. И я считаю, что это также связано с тем, что двух молодых американских туристов согласились выпустить под залог. По-моему, это часть его PR-наступления перед визитом в Нью-Йорк. Да, для освобождения путешественников назначена сумма залога около 500 тысяч долларов за человека. Примерно столько же, сколько за девушку, которую отпустили около года назад. Но, глядя на всю эту драму, которая разворачивается перед нами, и на то, как он манипулирует сложившейся ситуацией, как разгадать его следующий шаг перед визитом в Нью-Йорк?

ДЖОН БОЛТОН: Полагаю, у него хватает забот в собственной стране: это отчасти борьба между аятоллами, которые управляют страной со времен Исламской революции 1979 года, и все усиливающимся центром власти, то есть стражами революции, в ряды которых когда-то входил и сам Ахмадинежад. И мне кажется, что многое происходит за кулисами. Однако в планы Ахмадинежада по приезду в Нью-Йорк входит убедительное публичное выступление на заседании Генассамблеи и на других мероприятиях, чтобы укрепить свою позицию в Иране. Так что, по-моему, все вышеупомянутое стоит воспринимать как часть его PR-наступления в следующие пару недель. Нет, конечно. Учитывая, что за строительством АЭС стоят русские, которые помогают Ирану осуществлять его ядерные амбиции, сколько тайных усилий прикладывается для того, чтобы Россия отказалась или по крайней мире прекратила поддерживать эту инициативу?

ДЖОН БОЛТОН: Во многом Россия обеспечивает иранской ядерной программе политическое прикрытие в Совете Безопасности и еще много где. Москва готова построить иранцам еще одну АЭС — и с удовольствием поставляла бы топливные стержни на все их станции. Речь идет о миллиарде или даже двух миллиардах долларов за одну АЭС — и это серьезные суммы. Именно это служит основной цели России — усложнять жизнь США на Ближнем Востоке.

В связи с этим Россия многое ставит на карту. Безусловно, между Ираном и Россией были определенные разногласия, однако по большому счету Москва осознает, что может влиять на Иран и манипулировать им, во многом исходя из своих интересов, которые нежелательны для США. Да, вы совершенно правы, но как тогда это сказывается на российско-американских отношениях?

ДЖОН БОЛТОН: Когда к власти пришел Обама, его администрация заявила, что США хотят нажать с русскими знаменитую кнопку «перезагрузки», чтобы разрешить проблемы двусторонних отношений, которые были при президенте Буше. На самом деле мы во многом пошли на уступки России. Мы заключили с ними договор о контроле над вооружениями — документ, который так хотела Москва, и который совершенно невыгоден нам. Мы прекратили размещение элементов ПРО в Польше и Чехии и пошли еще на ряд других уступок. Однако это ни на йоту не изменило политику России. Они продолжают обеспечивать Ирану политическое прикрытие и пытаются оказать давление на Центральную и Восточную Европу. Они стараются вновь заявить о своем господстве на территории бывших советских республик. Россия также наращивает свои арсеналы обычного вооружения и баллистических ракет.

Так что с этой страной все по-прежнему очень сложно. Отношения с Россией в конце правления администрации Буша были очень неустойчивыми. И это было вызвано Россией, не США. Точно. Я тоже это помню. Но вы считаете, что в таком случае администрация Обамы просто недостаточно настойчиво пытается заставить Россию понять, что это не устраивает Соединенные Штаты, и для того, чтобы в будущем отношения продолжались, придется эту проблему решить?

ДЖОН БОЛТОН: Ну, я думаю, что русские понимают: решение проблемы ядерной программы Ирана является для нас приоритетом. Просто у них другой набор интересов. Думаю, они в конечном счете не хотят, чтобы у Ирана было ядерное оружие, но считают, что это в большей степени проблема наша и Израиля и в меньшей степени — их.

Так что я не думаю, что дело в недостаточном контакте Вашингтона и Москвы. Я считаю, что русские осознают, что их интерес очень отличается от нашего, и, к сожалению, не думаю, что президент Обама и его советники это уже поняли. Хорошо, очень интересно. Всегда здорово услышать вашу точку зрения в нашем эфире.