13 сентября было объявлено сирийской оппозицией «Днем гнева» против России. И хотя это не привело к крупным антироссийским акциям в Сирии, данная инициатива отражает настроения все большей части населения Арабского Востока. Народные массы, выступающие против диктаторских режимов, проявляют растущее недовольство Россией, которая всячески пытается их сохранить.

«Россия поздно признала новые власти в Ливии. Это вторая ошибка. Первая произошла в Ираке. Мы желаем, чтобы Россия не совершила ошибку в третий раз», — заявил 9 сентября Омар Кураби, возглавивший делегацию сирийских оппозиционеров, которая посетила Москву. «Как можно потом требовать какие-то контракты или поставку оружия, когда занимают такую позицию», — вопрошал за два дня до того сирийский политолог Хайсам Бадерхан в интервью «Радио Свобода», реагируя на поддержку, оказываемую Москвой режиму Асада. А 8 сентября представитель сирийской оппозиции Махмуд Хамза заявил изданию «Коммерсант», что у него на родине уже жгут российские флаги за то, что Москва встала на сторону «режима, который убивает людей».

«Недавно несколько кувейтских депутатов выразили солидарность с сирийской оппозицией возле посольства России в своей стране, держа в руках неприглядно разрисованные портреты президента Медведева и антироссийские плакаты, — отмечала 13 сентября специалист по Ближнему Востоку Елена Супонина на страницах «Московских новостей». — Нарастает недоумение и в ведущих арабских СМИ. Журналисты напоминают о том, как безрадостно отреагировала Москва на свержение режима Хусни Мубарака в Египте, как не спешила она устанавливать связи с новыми властями и как двойственно вела себя в случае с Ливией».

«У нас нет проблем с западными странами, с итальянскими, французскими и британскими компаниями, но у нас могут быть некоторые политические проблемы с Россией», — цитировало 12 сентября египетское издание «Аль-Ахрам» представителя энергетической компании новых ливийских властей, Arabian Gulf Oil Company, Абдельджалиля Маюфа. «У Российской Федерации будет своя роль в будущем нашей страны, исходя из поддержки, которую она оказала этой революции», — двусмысленно заявил 8 числа в интервью РИА Новости глава Переходного национального совета Ливии Мустафа Абдельджалиль. И хотя он не стал напоминать, как Москва всеми силами противилась операции НАТО по оказанию помощи повстанцам, однозначно заявил, что контракты, заключенные режимом Каддафи, будут пересмотрены, т.к. «во всех цены были завышены».

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный и президент Египта Гамаль Абдель Насер (Hulton Archive)

На примере Ливии очевидно, что «арабская весна» обернулась против России. Она завершает процесс ликвидации политического наследия СССР на Ближнем Востоке, которое столь активно старался возродить Путин в первые годы своего президентства. Этот процесс начался с уничтожения режима Саддама Хусейна в 2003 году, продолжился свержением Хусни Мубарака и Муамара Каддафи, и теперь может завершится победой оппозиции в Сирии (такой сценарий Россия всячески пытается предотвратить). В данном контексте крах режима в Египте имел символическое значение. Хотя Мубарак никогда не считался ярым союзником Москвы, и продолжал стратегическое партнерство с Вашингтоном, установленное его предшественником, он был последним лидером в арабском мире, который получил образование в СССР и даже мог изъясняться на русском. Этот выпускник Военной академии им.Фрунзе в марте 2008-го в интервью РИА Новости с гордостью отмечал: «Я помню русский язык и часто говорю на русском, когда веду переговоры с официальными лицами из России». А 11 лет до того в интервью «Независимой газете» Мубарак с ностальгией вспоминал советские времена: «При коммунистах многое было лучше. Коммунизм, социализм — это же прогрессивные явления». Не случайно, из всех арабских лидеров он особенно настойчиво выступал за возвращение постсоветской России на Ближний Восток, что в с приходом к власти Путина способствовало активизации двусторонних отношений.

После же свержения Мубарака и Каддафи из «советского наследия» в активе Москвы остались только сын Хафеза Асада, проходившего военную стажировку в СССР, и Абу-Мазен (Махмуд Аббас), защищавший там же диссертацию по истории сионизма. Но, по мнению многих западных и арабских обозревателей, с падением Каддафи эпицентр «арабской революции» переместится в Сирию и режим Асада уже обречен. В свою очередь, Абу-Мазен — фигура не равносильная свергнутым диктаторам таких государств как Ирак, Египет и Ливия. Он является весьма номинальным лидером, очень относительно контролируя лишь несколько городов Самарии и Иудеи. Даже многие активисты его собственной организации ФАТХ ему реально не подчиняются, не говоря уже о других политических силах на «территориях». К тому же, в важных политических вопросах Абу-Мазен, как правило, куда больше прислушивается к мнению США и ЕС, нежели России, порой откровенно игнорируя ее интересы. Вот и сейчас, в преддверии выступления на Генассамблее ООН, Абу-Мазен интенсивно проводил согласования с европейцами, а в Москву направил каких-то малоизвестных общественных деятелей.

И так же, как его власть была ликвидирована боевиками ХАМАСа в секторе Газа еще в 2007 году, на смену бывшим партнерам Москвы в Египте, Ливии и Сирии могут прийти исламисты. Именно опасениями по этому поводу Россия объясняет свою поддержку режима Асада. 9 сентября президент Медведев заявил, что в рядах сирийской оппозиции есть экстремисты, «некоторых можно даже назвать террористами». Но такая позиция лишний раз подчеркивает двойные стандарты ближневосточной политики Кремля. Непонятно, почему еще в 2006 годуРоссия признала палестинское отделение международной Ассоциации мусульманских братьев(ХАМАС), и продолжила с ним контакты на высшем уровне даже после захвата власти в Газе, но теперь категорически выступает против сирийских и ливийских сторонников этого же движения.

Башар Асад и Владимир Путин (gettyImages)

Однако, с точки зрения интересов России, ее опасения по поводу развития ситуации на Ближнем Востоке вполне обоснованы. В данном контексте «арабская весна» может иметь последствия в трех измерениях. Во-первых, если режим Асада все-таки падет, Москва полностью лишится позиций в арабском мире. Это негативно отразится на российской экономики из-за утраты массы крупных проектов в сфере поставок вооружений, добычи энергоресурсов и строительства инфраструктурных объектов. Во-вторых, «арабская весна» в любом случае, даже без захвата власти исламистами, будет способствовать существенному росту их влияния в регионе. Они и так всегда враждебно относились к Москве, многие из нынешних лидеров революций в Ливии и Египте воевали против русских еще в Афганистане. Теперь же их антироссийские настроения подогревает та поддержка, которую Кремль «до последнего» оказывал заклятым врагам исламистов — Мубараку, Каддафи, Асаду. Как следствие, резкое усиление сторонников радикального ислама на Ближнем Востоке, с окончанием революций, чревато возобновлением их активного участия в джихаде на Северном Кавказе. И, в-третьих, утрата позиций в арабском мире и очередной импульс в джихадистском движении на юге России — очень не кстати для Путина в преддверии президентских выборов. Восстановление влияния на Ближнем Востоке и усмирение Кавказа были одними из главных символов его эпохи.

В складывающейся ситуации, особенно в случае свержения Асада, Израиль может остаться единственным серьезным партнером России в регионе. Несмотря на это, Москва продолжает свою традиционную линию в арабо-израильском «урегулировании», хотя теперь это имеет все меньше смысла. На фоне последних событий в Египте, Ливии и Сирии поддержка антиизраильских инициатив на международном уровне, в частности в ООН, не изменит негативного отношения новых арабских лидеров к России. Зато в критических ситуациях, например, вследствие голосования Генассамблеи ООН по вопросу о признании Палестинского государства, это может настроить официальный Иерусалим против дальнейшего курса по укреплению сотрудничества с Москвой. Таким образом, она рискует вообще остаться без партнеров на Ближнем Востоке.