Хотелось бы включиться в обсуждение темы использования ОДКБ ради противодействия революциям. На фоне «Арабской весны» вопрос этот для авторитарных постсоветских режимов очень актуален. Ему специально был посвящен недавний неформальный саммит ОДКБ в Астане.

Отложим пока ответ на вопрос, почему Лукашенко — большой энтузиаст этой идеи, обратим внимание на заявление помощника президента России Сергея Приходько, что РФ и Белоруссия мыслят одинаково относительно возможности использования потенциала ОДКБ, чтобы предотвращать попытки свержения конституционной власти в странах-участницах организации.

Прежде всего отметим, что ОДКБ — это немного искусственная организация, в нее объединены государства с очень разными геополитическими интересами и внешними угрозами. (Какой общий враг есть у Киргизии, Армении и Белоруссии?)

Членство в ОДКБ — это демонстрация лояльности к России. И когда встает вопрос о силовом противодействии революциям, то всем очевидно, что защищать от народного восстания должна Москва. Понятно, почему РФ поддерживает эту идею. Ведь это очень сильный инструмент влияния, сколько бы ни писали, что на смену геополитике приходит геоэкономика.

О том, как бесцеремонно использует Россия юридические основания для силового вмешательства в дела суверенных государств, свидетельствует российско-грузинская война в августе 2008 года. Вот в рамках дискуссии на эту тему Игорь Юргенс, глава российского Института современного развития, который готовит реформу ОДКБ, говорит: «подавление народных восстаний противоречит духу и букве договоренностей стран-участниц ОДКБ». Но проблема в том, что одно и то же событие можно считать и «народным восстанием», и «пьяной толпой, которая беснуется на площади» (оценка Лукашенко событий 19 декабря).

Как называть людей, которые борются за независимость, «воинами национально-освободительного движения» или «участниками бандформирований» — зависит от политической целесообразности. И тут возникает эвристический вопрос. Почему руководители стран ОДКБ думают, что если Россия совершит военное вмешательство в их внутренние дела, то она будет защищать их власть, а не собственные интересы? И стоит ли так рисковать, давая Москве юридические основания для такого вмешательства? Ведь повод можно придумать или организовать.

Как это делал СССР. Напомню несколько всем известных случаев. В 1939 году Москва решила присоединить к себе Финляндию (как это через год было сделано со странами Балтии). Чтобы иметь основание, было создано «рабоче-крестьянское правительство Финляндии» из финских эмигрантов-коммунистов во главе с О. Куусиненом. Сидя в Ленинграде, это «рабоче-крестьянское правительство» от имени финского народа обратилось к правительству СССР с просьбой о военной помощи. Советский Союз начал войну, и только упорное сопротивление финской армии спасло эту страну.

В 1956 году основанием для введения советских войск в Венгрию стала просьба о помощи созданного в подполье «рабоче-крестьянского правительства» Янош Кадара. В 1968 году СССР «попросили» ввести войска в Чехословакию некие анонимные чехословацкие «патриоты». После краха коммунистического режима в 1989 году их долго искали, нашли и судили.

В 1979 году, чтобы поменять власть в Афганистане, был использован афганский посол в Чехословакии Бабрак Кармаль. Его привезли в Ташкент, и он оттуда от имени афганского народа попросил советские войска свергнуть режим Хафизулы Амина. Возможно, руководители стран ОДКБ думают, что гарантией от непредвиденного вмешательства станет принцип консенсуса при принятии решений в организации, так что они всегда смогут заблокировать неугодную резолюцию.

Но вот теперь Россия планирует реформировать ОДКБ, отменить принцип консенсуса. В этой связи стоит напомнить тот эпизод, который случился в июне 2009 года во время белорусско-российской «молочной войны». В знак протеста против запрета на экспорт белорусского молока в Россию Лукашенко бойкотировал саммит ОДКБ в Москве, который принимал важные решения о создании Коллективных сил оперативного реагирования. Тогда белорусская сторона заявила, что поскольку устав организации требует, чтобы все решения принимались консенсусом, а президент Беларуси не голосовал, то документы саммита не имеют силы закона.

В ответ Москва пояснила, что принцип консенсуса предусматривает единогласную поддержку только тех руководителей, которые присутствовали на заседании, а поскольку Лукашенко не приехал, то его голос не учитывается, и поэтому все решения законны. Если принять во внимание отношение российских руководителей к белорусскому лидеру, то возникает естественный вопрос: зачем Лукашенко хочет положить голову в ляпы тигру?

Частично ответ на этот вопрос дает Юрий Дракохруст в своем блоге. Но, кажется, здесь существует еще одна причина: трудно объяснимая, если смотреть со стороны, — страх перед революцией. А страх, как известно, вещь иррациональная. О том, что Лукашенко, находясь в стрессовом состоянии, может действовать не рационально, свидетельствуют события 19 декабря, когда он сам загнал себя в ловушку.