Кому на самом деле служила украинская идея с первых дней своего рождения?

Какова истинная подоплёка возникновения её политического измерения? Почему украинофильству, зарождавшемуся как культурное течение, со временем были привиты навыки антироссийской политической борьбы и откровенного шовинизма? Действительно ли эту идею умело и лицемерно использовали власти Австро-Венгрии в их стремлении расколоть и разъединить Русский мир, чтобы на его осколках укрепить собственное величие? Ответы на эти вопросы можно найти в книге пылкого украинофила и противника русской идеи Михаила Лозинского «Документы польского русофильства». Эти ответы легко читаются между строк, а кое-где вещи называются своими именами.

Книга появилась в Вене в 1915 г., т.е. в разгар Первой мировой войны, на немецком языке. И это не случайно. Писания Лозинского — апология Австро-Венгерской империи с излияниями верноподданнических чувств австрийскому двору. В 1915 г., когда Вена вела затяжную войну с Москвой, такая книга не могла не понравиться австрийским властям. Тем более что Лозинский пламенно расписывался в преданности украинофилов австрийскому императору и нещадно клеймил позором русофилов за их нелояльность и попытки ослабить австрийский гнёт.

В данной статье приведен ряд цитат из этой книги в переводе на русский язык, с указанием в скобках их немецкоязычного оригинала и нумерацией страницы, дабы каждый желающий мог убедиться, что авторство принадлежит действительно М. Лозинскому. Попутно поясним, что под словом «партия» автор «Документов польского русофильства» подразумевает движение, сторонников той или иной идеи.

Итак, слово М. Лозинскому.

Чуть ли не с первых страниц он гневно обрушивается на русофильское движение в австрийской Галиции, и пытается провести недвусмысленную демаркационную линию между русской национальной партией, т.е. русофильским движением, и теми, кто начинал называть себя украинским народом: «За наличие русской национальной партии и попавших под её влияние элементов нельзя возлагать ответственность на украинский народ, т.к. никогда ни украинский народ, ни его руководители не считали эту партию частью своей национальной общности, и решительно отстранялись от неё, в то время как эта партия вела с ними борьбу, как с враждебной силой».(Und fur das Treiben der russisch-nationalen Partei und der von ihr beienflussten Elemente darf man dem ukrainischen Volke keine Verantwortung aufburden, da diese Partei niemals vom ukrainischen Volke und dessen Fuhrern als zur nationalen Gemeinschaft gehorende erachtet, sonder vielmehr von derselben rucksichtlos ausgeschlossen und als volksfeindlich bekampft wurde).

М. Лозинский далее формулирует несколько парадоксальное мнение: галицийские поляки более склонны к русофильству, чем украинофильству и, уж тем более, австрофильству. К проявлениям польского русофильства в Галиции автор относит следующее: «поддержка русской национальной партии среди украинского народа, судебный процесс по обвинению в госизмене членов русской национальной партии Бендасюка со товарищи в Лемберге в нач. 1914 г., антиавстрийская и антинемецкая направленность местной польской прессы, особенно после смерти наследника Франца Фердинанда, открытое русофильство в российской Польше и скрытое русофильство, проявляющееся в подозрении, преследовании и уничтожении верного австрийской короне украинского национального лагеря по обвинению в мнимом предательстве…» (Die Unterstutzung der russisch nationalen Partei unter dem ukrainischen Volke in Galizien, der Hochverratsprozess der Mitglieder der russisch nationalen Partei Bendasiuk und Genossen in Lemberg im Fruhjahr 1914, die osterreichisch- und deutschfeindliche Stellung der allpolnischen Presse, welche insbesondere nach dem Tode des Thronfolgers Franz Ferdinand zu Tage trat…. der offene russophiilsmus in Russisch-Polen und der geheime , in der Verdachtung, Verfolgung und Vernichtung des staatstreuen osterreichfreundlichen ukrainischen nationalen…) (стр. 16)

Заметно, насколько преданно украинофил М. Лозинский смотрит в сторону австрийского трона и из «лучших» патриотических побуждений пытается доказать полезность украинства для вящей славы Вены и Берлина: «Ко всему прочему, в Австрии и Германии лучше понимали суть украинского вопроса и его значение для России как великой державы, сила которой возрастает с присоединением к России украинцев, поэтому только отрывом Украины и только этим силу эту можно низвести». (Dazu kam, das man so in Osterreich wie auch in Deutschland immer mehr zum richtigen Verstandnis der ukrainischen Frage und deren Bedeutung fur Russland kam, und zwar, dass Russland Weltmacht, wie sie durch Vereinigung der Ukrainer mit russlamd emporgewachsen sei, nur durch Losreissung der Ukraine von Russland und nur dadurch niedergerungen warden konne). (стр. 20)

Автор злится, что на славянском конгрессе в Праге в 1908 г. представителей украинцев как отдельной нации не было, а среди польских политиков и публицистов русофильской направленности бытовала поговорка «Украинцев нет. Есть только русские и поляки». Самих же украинцев сторонники славянского единства тех времён клеймили как предателей славянского дела за их желание обособиться и уйти в услужение австрийцам. Тут можно вспомнить заунывные жалобы гуру украинского национализма Дмитрия Донцова в его статье «Модерне москвофільство» («Современное москвофильство»), где он возмущается тем фактом, что на земском съезде в одном из украинских городков прозвучали слова обиды на официальные власти, которые «в 1905 г. в официальном акте причислили украинцев , т.е. третью часть русского племени, к инородцам» («Діло», 9/II, 12 г.). Польским русофилам М. Лозинский в грех записывает также их призывы во время Балканского кризиса 1912-1913 к соотечественникам занять сторону России в случае войны между нею и Австро-Венгрией.

Избрав для себя окончательно путь сотрудничества с австрийскими властями, украинофилы сами не выступали в защиту сербов, и мешали это делать другим: «Представители украинских организаций Галиции выступили на конференции 7 декабря 1912 с проавстрийскими и антироссийскими заявлениями, в которых говорилось, что в случае войны между Австро-Венгрией и Россией украинский народ встанет на сторону Австрии и будет бороться против России — извечного врага Украины». (Erst als die am 7. Dezember 1912 stattgefundene Konferenz der Vertrauensmanner aller ukrainischer Partein Galiziens mit einer osterreichfreundlichen und russischfeindlichen Kundgebung aufgetreten ist, in de res hiess, im Falle des Krieges zwischen Osterreich-Ungarn und Russland werde die ukrainische Nation auf Osstereichs Seite gegen Russland, dem grosten Feind der Ukraine, kampfen) (стр. 26)

Польские представители озвучили свои заявления 9 декабря 1912, но автор крайне недоволен содержанием этих заявлений, т.к. «в резолюции не указано имя врага Австро-Венгерской монархии — России» (sorgfaltig vermieden, den Feind der osterreichisch-ungarischen Monarchie, russland, beim Namen zu nennen), а текст самой резолюции, «в отличие от украинского варианта, слишком тактично касается России» (die polnische Resolution im Gegensatz zu der ukrainischen sich gegenuber Russland taktvoll benehme) (стр. 26).

Достаётся и лидеру неославянского движения графу Бобринскому за антиавстрийскую деятельность: «Что за зло творит граф Бобринский, которого назначили главным пропагандистом среди украинского народа Австро-Венгрии, не нужно и объяснять. Два процесса против его агентов по обвинению в госизмене, которые прошли в двух регионах нашей империи — в Марамош-Сигете и Лемберге, достаточно о том говорят». (Was fur Unheil Graf Bobrinskij, der zum Leiter der russischen Propaganda unter dem ukrainischen Volke in Osterreich-Ungarn wurde, stiftete, braucht erst nicht erortert zu warden; die beiden Hochverratsprozesse gegen seine Agenten und Werkzeuge, die sich in beide Teilen unserer Monarchie, namlich in Marmaros-Szigetn und Lemberg abspieleten, beweisen das zu Genuge. (стр. 23)

Напомню, что упоминаемые процессы — судебные преследования австрийцами сторонников карпато-русского движения по обвинению в русофильстве и переходу в православие, что приравнивалось тогда к госизмене и оскорблению католической веры. В качестве свидетелей обвинения выступили некоторые деятели украинских партий (например, К. Трилёвский).

Мнения, что русофильство равно измене австрийской короне, придерживается и украинофил М. Лозинский: «Все поляки пытались обвинить украинский народ в русофильстве, и, следовательно, в неблагонадёжности» (boten die Polen alles uaf, um das ganze ukrainische Volk als russophil und daher staatsgefahrlich darzustellen) (стр. 27). Но австрофильство имеет среди украинствующей публики все шансы на развитие (der Austrophiilsmus unter dem ukrainischen Volke in Russland eingepflanzt wеrden konnte) (стр. 27). Более того, развитие украинской идеи способно, по словам автора, пересилить и нейтрализовать распространение русофильства (die ukrainische nationale Entwicklung… allein den Russophilismus organisch uberwinden konnte), но под польским владычеством украинство не получает должного развития, что автоматически приводит к усилению русофильских настроений.
На 30-й стр. М. Лозовский выражает неудовольствие тем, что поляки смешивают в кучу русское и украинское, называя русских альтрутенами, и настаивая, что альтрутены отличаются от украинской партии только чрезмерным консерватизмом, т.е. верностью своим русским корням в противовес новому украинофильскому движению (не отсюда ли этноним «альтрутены», т.е. «старые русины»?).

Украинский вопрос лежал в самой сути австрийского патриотизма. Поэтому «открытие украинского университета в Лемберге сделало бы всю украинскую интеллигенцию России раз и навсегда сторонницей Австрии» (…wurde die ganze ukrkainische Intelligenz in Russland mit einem Schlag ein fur allemal zu Anhangern Osterreichs gemacht haben) (стр. 37). Но «польская пресса в России изображала эрцгерцога Франца Фердинанда не только как врага всех поляков, но и всех славян, который желал войны с Россией, дабы распространить немецкое влияние на весь славянский мир» (..den Erzherzog Franz Ferdinand nicht nut als Polenfeind, sondern auch als Slawenfeind darstellte, der den Krieg mit Russland wunschte, um die deutsche Herrschaft uber die slawenwelt zu begrunden) (стр. 41)

Нет пределов разочарованию М. Лозинского, когда он пишет о поляках, которые говорили, что война между Австро-Венгрией и Россией будет сигналом для польского восстания против русских. «Но что мы видим в действительности?», — восклицает автор с негодованием из-за того, что его надежды не сбылись. — «Дмовский [польский политик] пишет…, что славянское ядро, которое так сильно в поляках, не позволит им впасть в заблуждение относительно Австро-Венгрии и Германии, т.к. своё будущее они видят только под русским скипетром» (So erklarte Herr Dmowski…in der polnischen Gesellschaft sei der slawische Standpunkto so stark, dass sie keineswegs sich von Osterreich-Ungarn und Deutschland irrefuhren lasse und ihre Zukunft nur in der Vereinigung unter russischem Szepter erblicke) (стр. 50)

Виноват и известный польский писатель Г. Сенкевич (он опубликовал воззвание к полякам Австро-Венгрии и Германии не поднимать оружия против России). Виноваты польские организации в самой России, т.к. устраивали молебны о даровании победы русскому оружию. «Но перейдём от слов к делу: …польские партии организовали в составе русской армии польский легион «Стрелков Танненберга» (в память о победе поляков над немцами при Танненберге)», — негодует автор.

Галицийские поляки тоже виноваты — «заняли антиавстрийскую и пророссийскую позицию» (…haben … an ihrem russophilen, deutsch- und osterreichfeindlichen Standpunkte festgehlaten) (стр. 51). Но автор до последнего надеется на победу немецкого духа над славянским и пишет о том, что Австро-Венгрия и Германия в случае победоносной войны освободят «часть украинских земель от русского ярма» (… falls Osterreich-Ungarn und Deutschland siegen und einen Teil des ukrainischen Gebietes vom russisches Joch befreien…) (стр. 53).

Украинофилы времени тоже даром не теряли, и объявили в своём манифесте войну против России войной за освобождение Украины и призвали весь украинский народ вставать в ряды защитников империи Габсбургов, о чём автор повествует на тоже 53 — й стр. Но поляки, ввиду изменившейся военной обстановки, стали уже говорить о том, что их будущее — под австрийским и немецким скипетром. В споре с украинофилами за место любимчиков Габсбургов, они обвинили их в нелояльности к империи. Автор возмущённо пишет об этом и горячо доказывает, что как раз украинофилы — самые верные подданные Вены, и искренне не понимает, почему австрийцы вместе с карпатороссами не швыряют в застенки польских русофилов!

«И когда сторонники русской партии были арестованы, польские русофилы продолжали оставаться на свободе»(Indem man die Anhanger russisch-nationalen Partei verhaftete, liess man gleichzeitig die polnischen Politiker russophiler Richtung vollkommen frei…) (стр. 55)

Сам М. Лозинский прошёл традиционный для украинского националиста путь. В годы Первой мировой войны принимал участие в деятельности Союза Освобождения Украины — политической организации украинских эмигрантов со штаб-квартирой в Вене и Берлине. Члены организации оказывали поддержку Австро-Венгрии и Германии в войне против России. Союз провозгласил своей задачей отделение Украины от России и образование самостоятельного монархического государства под протекторатом Австро-Венгрии и Германии. Вёл националистическую пропаганду среди российских военнопленных украинского происхождения, содержавшихся в лагерях на территории Германии, Австрии и Венгрии. Тех, кто соглашался на предательство, откармливали и зачисляли в австрийские диверсанты. Кто проявлял стойкость духа и отказывался быть иудой, тот продолжал гнить в застенках и терпеть издевательства охранников. Совместно с германским Генштабом М. Лозинский занимался организацией диверсионных групп, выводимых в тыл российской армии (каждый диверсант получал от 500 до 1000 руб.).

Как ни странно, после Первой мировой войны, в 1927 г. М. Лозинский вернулся в СССР, преподавал в Харьковском институте народного хозяйства и Институте марксизма. В одночасье из русоеда превратился в русофила и пропагандировал идею воссоединения Галиции с Советской Украиной (т.е. делал практически то же, за что так стыдил в 1915 г. галицийских поляков). В 1937 г. ему припомнили его неоднозначную деятельность на благо германского духа. Был обвинён в связях с зарубежным националистическим подпольем и расстрелян.