Сломали челюсть защитнику Химкинского леса. Посадили Квачкова. В Новосибирске активиста Лобарева неизвестные свозили с мешком на голове в ближайший лесок для «дружественной беседы». Убивали Кашина на глазах у всех. Наших бьют… Страна, стыдливо потупив глазки, делает вид, что этого не замечает. Стыдно и стрёмно на душе, земляки. Стрёмно за всех нас.

Русские неистово избегают глубоких эмоций. Любое событие, которое может пробудить в россиянине либо жгучую ненависть, либо глубокую любовь, отвергается русскими как незначительное и подлежит немедленному забвению. Страх эмоций, идущих из глубины сердца, проистекает из кастрации русского народа большевиками в 1917 году. Большевики отрезали нашим предкам то место, которое отвечает за любовь и ненависть. Ленин и компания вырвали у России чувство собственности, превратив наших предков в эмоциональных кастратов. Да, мы перестали испытывать после 1917 г. глубокую зависть и ненависть друг к другу (все в стране стали одинаково нищими). Но мы также перестали чувствовать и любовь к своему делу, ответственность за управление своей страной, стремление к свободе и к кооперации друг с другом.

Большевики были движимы благородным порывом – избавить людей от звериного оскала чувства собственности – эгоизма, жадности и эксплуатации человека человеком. Но, отрезав у русских право на собственность, они попутно убили в них любовь.

Мы ищем ту национальную идею, которая тронет сердце каждого русского. Зачем её искать? Каждый из нас знает, что МОЙ дом, МОЙ ребёнок, МОЯ машина, МОЯ дача пробуждает в сердце человека гораздо больше любви и ответственности, чем все национальные идеи вместе взятые. Чтобы разбудить самих себя, нам нужно просто понять, что кроме МОИХ машины, дома, семьи у нас есть ещё МОЯ страна, МОЯ система управления страной и МОЙ народ. Чувство собственности на страну, на управление страной даст каждому россиянину такой заряд энергии, который выведет Россию в передовые страны за 1 год!

Но мы, увы, безнадёжно кастрированы 70 годами отрешения от собственности. Мы знаем, что чувство собственности, кроме любви и ответственности, ещё вызывает и жгучую ненависть. Ненависть к тому, кто покушается на твою собственность. И мы, как заправские евнухи, пытаемся избежать этого могучего чувства ненависти, отсекая у себя право на владение своей страной. Мы боимся того, что, разрешив себе владеть своей Родиной, мы будем ввергнуты в пучину гражданской войны. Мы понимаем, что, разрешив себе любить свою Родину, мы неизбежно прольём свои пот, кровь и слёзы. Поэтому мы со стоном и неохотой вырываем из себя естественное желание владеть и управлять своей страной, чтобы не испытывать глубокой, неуправляемой ненависти к её захватчикам. Но вместе с этим мы убиваем свою любовь к Родине, любовь друг к другу.

На Западе люди также ломали голову над тем, как избежать негативных проявлений чувства собственности – ненависти, вражды, эксплуатации. Они решили не вырезать у человека «чувство настоящего хозяина», а просто научились договариваться друг с другом. Бедные с богатыми. Ответственные с безответственными. Жадные со щедрыми.

Нам нужно перестать бояться жгучего чувства ненависти и дать себе право на владение нашей родной страной. При этом мы, вероятнее всего, иногда будем проливать на землю свои пот, кровь или слёзы. Мы, иногда, будем ненавидеть не только своего врага, но и друг друга. Но, в конце концов, мы научимся договариваться с теми, с кем можно договориться. И драться с теми, с кем договориться нельзя. И мы придём к глубокому чувству ответственности за свою страну, которая будет в НАШЕЙ собственности. И тогда в наших сердцах ненависть сменится на любовь.

Ну а пока кровь проливают другие. Те, кто уже разрешил себе быть хозяином своей страны. Химкинские экологи, пацаны на Манежке, Квачков в СИЗО. А всем остальным пока просто стыдно. Но это уже хорошо – если мы разрешили себе такое чувство, как стыд, то до любви и ненависти уже недалеко.