Что ни говори, а в следующее воскресенье нам предстоит осознать себя в новом качестве, избранников судьбы, победивших свою природную инертность в деле определения пробега.

Придя на участки и сунув палец в избирательную корзину, мы выберем на сей раз не товар, а что определит нашу жизнь, как знать, на многие, быть может, столетия вперед.

И с чем мы придем к этой знаменательной урне?

Что можем предложить мы себя ей? Как мы смогли подготовить себя к вопросу?

Кто смог определить себя, найти в себе силы осознать возможности, познать — кого? И смочь дать указание именно на эту кандидатуру, которую возомнил истинно соответствующей?

Мы не смогли. Да, мы чувствуем это. Чувствуем, что не смогли в достаточной степени познать достойных преемников нынешней власти, могущих продолжать тем же курсом, но с неизменным и нарастающим успехом.

Мы не можем себе позволить легкие пути. Мы не можем сказать — пусть будет вот этот — указав на вновь показавшегося из волн борьбы с тем же ликом. Мы не можем остановиться на том, что уже есть, ничего не изменив, и пойти дальше с тем же флагом. Мы должны внести какие-то видимые изменения. Иначе нельзя. Иначе покажется, что мы ничего не меняем и не можем.

И, в конце-концов, далее и вправду так же нельзя. Многие так думают.

И что же?

Кого мы можем предложить, а главное — что? Что мы пожелаем и потребуем с нового, не имеющегося кандидата, как с его программы и обещаний нам? Что мы можем предложить ему в качестве его предвыборных обещаний?

Всё, к сожалению, уже было.

И ожидать нам нового неоткуда.

И даже те лица, что предлагают нам в очередной раз, уже до неимоверия и немоты затерты, знакомы и знаковы.

Но и старое надоело и не сулит.

Надежд надо, а их нет.

Но всё равно. Мы должны знать, что жизнь пойдет по новой.

Что что-то изменится. Раз такое дело. И потому мы говорим, обсуждаем, пыжимся, стараемся, напрягаемся и находим. И мы не зря, конечно, столько. Так не бывает. Чтобы столько — и совершенно зря. Что-то будет.

Как при Совдепии. Столько мучались, старались, терпели. На всех рабочих местах. И свершилось. Изменилось до неузнаваемости. Хоть, может, и всё — то же.

И сейчас что-то будет.

А не сейчас — так в другой раз.

Но дождемся же.

А кто знает — может и завтра, т.е. в наступающем празднике, что-то кроется и свершается. Невидимое глазу, недоступное чувствам и пониманию.

Все мы, не взирая на личные и коллективные мнения, так. Такие. Мы же все одинаковые и братья. По строению разума..

И потому только так. Только вместе мы попадаем во всё это.

А кто не с нами — тот против нас.

Против нашего мнения и жизни. И может, сволочь, оказаться не там, где мы. А в чем-то в другом. Т.е. мы — в этом, в чем сейчас, а он — в том, что урвал себе стороной.

Не будем о грустном и чужом.

Мы, всё же, должны иметь веру, сознавание, что без веры, в лучшее, совсем пропадем. И потому, смирившись, что все одинаковые и всё можем только одно, надо идти туда, куда влечет. И получать то, что причитается. По труду, стало, и рыбка.