В зависимости от методики подсчета, к бедным слоям относятся от 14 до 60% населения нашей страны.

К 2050 году 80% населения Земли будет жить в бедности – такой нерадостный прогноз представили специалисты ООН. Виной тому ставят множество факторов, включая и перенаселение планеты, однако, при всей своей фантастичности, такое будущее уже и сейчас для немалой доли населения в мире и, в частности, в России стало суровым сегодняшним днем.

То, что данный прогноз международной организации был представлен в самый разгар «экономического невроза», когда всю благополучную и пока что сытую Европу изрядно треплет очередная волна кризиса, наверное, даже неплохо. Ибо когда, как не сейчас, настало время наконец-то сосредоточиться и подумать, как обеспечить детям и внукам хотя бы сносное существование. Не уйдут ли слова «в песок»? Вопрос почти риторический, слишком уж современное общество (и далеко не только наше) привыкло решать «наверняка» текущие проблемы, штопая изношенный тришкин кафтан мировой экономики и, по сути, залезая во все новые долги.

Россия же, как признал в своей недавней публикации в «Ведомостях» кандидат в президенты Владимир Путин, слишком зависима от мировой экономики. Об эмоциональной оценке данного факта со стороны лично Владимира Владимировича и всей властной верхушки можно долго рассуждать и спорить, однако ж вступили в ВТО, стало быть, не так уж нам мировой груз проблем и в тягость. Примем с радостью, что переварим – то переварим, а далее посмотрим по обстоятельствам. Ваши проблемы – наши проблемы. В т. ч. и бедность. Когда-то, когда был тот самый железный занавес, к нам, наряду с другими, порой не самыми плохими явлениями, не проникали и разного рода кризисные бациллы. Т. е. проникали, окаянные, но как-то быстренько локализовались, их никто толком не замечал. В роскоши не купались, но среднестатистическая советская пенсионерка могла спокойно обеспечить себе сносный ужин и внучат угостить.

Зато борется наша власть с бедностью сегодня так же яростно, как некогда боролась с фарцой, спекулянтами и космополитами. Так же отчаянно и, похоже, с той же отдачей. Тут бы впору пожелать, чтобы и парламент, и президент вообще избирались ежегодно. Тогда бы в условиях перманентно идущей гонки за сердца избирателей устроили бы «наши всё» тот самый заветный «коммунизм». Уж наши бедные так точно позабыли бы о своем неважном существовании.

Пока же, увы, никто не может даже дать точного ответа на достаточно простой вопрос: сколько в России действительно бедных людей? Во многом причиной тому – несовершенство методик подсчета, которых существует немалое количество. Авторы недавней публикации в «Новых известиях», например, считают, что если считать критерием бедности прожиточный минимум, то по состоянию на конец прошлого года к бедным можно было отнести более 20 млн человек, или 14,3% населения. Если же подходить по американским, европейским или азиатским (для сопоставимых с Россией стран) критериям, то доля неимущих поднимется до 60%.

О допустимых методиках расчета уровня бедности в России и борьбы с этим негативным явлением в беседе с обозревателем KM.RU рассказал директор Института социальной политики и социально-экономических программ НИУ ВШЭ, доктор экономических наук Сергей Смирнов:

– Расчет уровня бедности, исходя из минимальной потребительской корзины, а не уровня минимального размера оплаты труда (МРОТ), – разумный подход. МРОТ – это достаточно абстрактная величина. Можно получать, условно говоря, 25 000 руб. в месяц, согласно среднему уровню зарплаты по России, но когда буханка хлеба будет стоить при этом 10 000 руб., то понятно, что все мы станем бедными. А можно получить 25 руб., а буханка будет стоить копейку, а автомобиль – 30 руб., и это уже будет означать, что вы – человек не бедный. Так что, на мой взгляд, оценивать уровень бедности лучше согласно тем самым минимальным потребительским корзинам, которые рассчитываются исходя из ряда показателей. Другое дело, что не идеальна, мягко говоря, сама методика их расчета. Это, конечно, некий очень условный показатель.

В целом же бедность в мире замеряется разными путями. Есть измерение относительно некоей установленной корзины – это абсолютная черта бедности. Устанавливаются некие объем и стоимость жизненно важных продуктов и товаров и объявляется: тех, кто не могут эту корзину «потянуть», будем считать бедными. Есть и некие усредненные показатели: например, согласно Всемирному банку, доходы на уровне $2 в день – это уже бедность. Но понятно, что в разных странах покупательная способность этих самых $2 разная. Можно взять показатель стоимости бигмака («индекс бигмака»), который и у нас, в России, рассматривается для расчета паритета покупательной способности. Этот самый бигмак может стоить абсолютно разные деньги в разных странах.

Что касается показателей относительной бедности, то они завязаны уже на концепцию социального неравенства. Кто-то покупает батон за 20 руб., и это – его предел, а кто-то покупает себе батон за 100 руб. Зайдите в любой супермаркет и вы увидите в хлебном отделе большой разрыв в ценах. Кто-то ездит на «Жигулях», кто-то – на «Майбахе». Согласно данной концепции бедности – относительной – тот, кто считается бедным, не умирает с голоду, у него могут быть скромный автомобиль, комната в коммуналке, ему (ей) есть на что купить продовольствие. Но относительно среднего уровня жизни в стране, относительно уровня достатка немалой части населения – это бедность. Но основные свои потребности такие бедные реализуют: покупают обувь, одежду, предметы обихода.

Есть еще и т. н. субъективная оценка бедности, когда показатель – то, как вы сами себя воспринимаете. Он часто не связан с вашими реальными доходами. Часть опрашиваемых намеренно хотят подчеркнуть, что они бедные, даже если имеют вполне нормальный заработок, другие же стыдятся своего материального положения, и если оно объективно неважное, все равно говорят опрашивающим, что все у них прекрасно. Но это не может, разумеется, дать объективных данных о реальном уровне бедности. Т. е. существуют абсолютно разные подходы к определению числа бедных, отсюда – и разные цифры в разных странах и даже внутри одной страны.

Согласно выводам видного советского и российского исследователя Иноземцева, водораздел между бедными и богатыми в будущем будет проходить следующим образом: будет высокоразвитая интеллектуальная верхушка мирового сообщества и те, кто не сможет оседлать волну научно-технического прогресса и модернизационных явлений. Он дает примерно похожие цифры по пропорциональному соотношению тем, кто окажется в первой группе, и кто окажется во второй: там примерно тоже получается 20 против 80%, как и в прогнозе ООН. И это важно, в т. ч. и для России: сумеем ли мы провести реальную модернизацию или не сумеем. От этого зависит будущее нашего социума, будущее нашей страны как великой или, наоборот, не великой державы.

– На Западе уровень бедности определяют, «танцуя» от неких общепринятых «стандартов жизни». У нас это, наверное, неприменимо?

– Ну почему же? Вполне применимо. Ведь величина того самого среднего стандартного достатка – это та же форма минимальной потребительской корзины с одной стороны, и с другой стороны, это как раз показатель относительной бедности, о котором я говорил ранее, – показатель того, как одна группа людей живет относительно другой группы людей. Есть один такой показатель, который достаточно точно помогает определить уровень бедности, – т. н. медианный доход (не путать со средним доходом) населения.

Возьмем 10 человек. У одного из них в кармане – миллион долларов, а у остальных девяти – по доллару. И если мы считаем средний доход этих людей, то мы делим миллион и девять долларов на 10 человек, и получается, что, согласно полученным данным, у каждого из этой группы средний доход окажется чуть больше 100 000 долларов. Медианный показатель рассчитывается из того, какой доход имеет 50% населения в данной стране. В нашем примере 50% населения имеют доход всего 1 доллар, соответственно, совокупный доход – 1 доллар. Вот в чем разница между средним и медианным доходами населения. Второй показатель дает более объективную картину. Это – очень наглядный пример, приводящийся во всех учебниках. И именно его желательно использовать в расчетах.

– Можно ли бороться с бедностью лишь директивными методами – отдавая распоряжения, создавая механизмы, либо речь должна идти именно об излечении вследствие излечения и самой экономики?

– Директивные методы борьбы с бедностью хороши в экстренных случаях, касающихся определенных домохозяйств, определенных жизненных ситуаций. Кто-то потерял работу, потерпел бедствие… Общество выработало свои механизмы поддержки в таких случаях: это и разного рода дотации, и профпереподготовка, продуктовые талоны и т. п. Но есть хронические, застойные формы бедности, и вот здесь, на мой взгляд, ничего кардинально хорошего пока не изобретено. Человек просто привыкает к этому своему состоянию (а это легко: достаточно год побыть в положении бедняка) и десоциализируется, принимает как должное то, что не должен за таковое принимать. И сколько мы ни закачиваем денег на искоренение хронической бедности, результат все равно не очень вдохновляет… И остается лишь ставить философский вопрос о том, насколько гуманно общество должно принимать тех, кто в силу стечения неблагоприятных обстоятельств не может никак выбраться из бедности, застревает в этом состоянии безнадежно. Нормальное общество, конечно, не даст им умереть с голоду, какую-то часть ресурсов будет направлять в помощь.

Но есть и ситуационная бедность: в семье родился ребенок, жена ушла с работы, муж один не вытягивает семейный бюджет… Тут, конечно, есть (и должны быть!) и пособия, и разнообразные формы поддержки таких семей. Достаточны они у нас или нет – разговор отдельный, но сама по себе такая форма поддержки успешно практикуется во всем мире. И тот же материнский капитал, введенный у нас, при всех прочих вопросах, является действительно хорошим подспорьем для социально ответственных семей, и слава Богу, что у нас еще это есть.