Из истории борьбы с коррупцией

Оборонное ведомство страны продолжают сотрясать коррупционные скандалы. Многие персонифицируют проблему: попали на хлебные должности молодые девчата, слишком близко знавшие министра Сердюкова, и пустились во все тяжкие. Получается, если бы денежными потоками управляли другие люди, все было бы иначе? Нет, проблемы казнокрадства, взяточничества и воровства существовали испокон веков. Независимо от политического режима или социального устройства.

Две успешно завершенные войны с Персией и Турцией. Подавление мятежа в Польше и революционных выступлений в Венгрии. Открытие Технологического института в Петербурге и Императорского университета в Киеве. Строительство первых железных и шоссейных дорог, породивших экономический бум в стране. Законодательная реформа, значительно улучшившая жизнь крестьян. Неудачная для России Крымская война. Все эти важные военные, политические и экономические события, произошедшие во время тридцатилетнего николаевского царствования, требовали больших денег. Этим и пользовались нечистоплотные чиновники, в том числе из военного ведомства. В воровстве и казнокрадстве оказывались замешаны и офицеры. Благодаря четко налаженной работе фискальных органов эти факты становились известны императору. Воспринимал ли он эти безобразия как норму или пытался изжить их?

Первый дворянин империи

Объявленной нынешним руководством борьбе с коррупцией скоро исполнится без малого двести лет. Впервые в русской истории последовательно проводить ее начал Николай Первый. По учебникам гуляет известная фраза, которую ему приписывают: «В России не крадет только один человек — это я».

Считая себя первым дворянином империи, являясь весьма набожным человеком, Николай, как мог, боролся с пороками общества, ставя превыше всего честь.

В период его царствования был положен конец таким явлениям, как фаворитизм и кумовство, получившим особое распространение в России в период посменного царствования Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и обеих Екатерин. У него не было явных любимчиков или приближенных, которых он осыпал бы царскими милостями, спеша облагодетельствовать за счет казны. Николай Павлович равнодушно относился к роскоши и воздерживался и от преподнесения, и от принятия дорогих подарков. Для отличия верноподданных из числа офицерства и чиновничества, помимо существовавшей наградной, ввел дополнительно систему поощрений в виде аренды поместий и весьма скромных денежных премий. Последние не были слишком обременительны для казны, не превышая пяти тысяч рублей в год. В период насыщенного военными кампаниями правления Николая Первого не было ни единого случая дарения кому-либо дворцов или тысяч крепостных душ.

Для борьбы с казнокрадством Николай Первый ввел ревизии, которые проводились во всех госучреждениях и губерниях, включая армию. Ранее такой практики не существовало: ревизии проводились от случая к случаю по личному указанию царствующего монарха. Теперь они стали регулярны и повсеместны, что приводило вороватых чиновников в неописуемый ужас. Написанный именно в тот период «Ревизор» Н. В. Гоголя хорошо показывает царившую в обществе атмосферу. Известны слова Николая, сказанные на премьере спектакля в Императорском Александровском театре в 1836 году: «Тут всем досталось. А больше всех — мне!».

На пост министра финансов империи — ключевой в затеянной борьбе с казнокрадством и коррупцией — государь император назначил генерала от инфантерии Е. Ф. Канкрина. Именно ему, обрусевшему немцу, специалисту и человеку с безупречной репутацией, отец императора -Павел Первый в свое царствование поручил вести расчеты с союзниками России по антинаполеоновской коалиции. Органы прокурорского надзора, входившие тогда в подчинение Министерства юстиции и успешно функционировавшие, с конца 1839 года возглавил известный своими консервативными взглядами граф В. Н. Панин.

«Дело Политковского»

Когда Николаю стали известны результаты проведенной ведомством Панина ревизии, он собственноручно наложил следующую резолюцию: «Неслыханный срам. Беспечность ближнего начальства неимоверна и ничем не извинительна. Мне стыдно и прискорбно, что подобный беспорядок существовать мог почти под Моими глазами и Мне оставался неизвестным».

Деятельная реакция царя была адекватно эмоциональной. «В губернии он разослал доверенных сановников для производства строгой ревизии, — писал В. О. Ключевский. — Вскрывались ужасающие подробности, обнаруживалось, например, что в Петербурге, в центре, ни одна касса никогда не проверялась, все денежные отчеты составлялись заведомо фальшиво, несколько чиновников с сотнями тысяч пропали без вести. В судебных местах император нашел два миллиона дел, по которым в тюрьмах сидели 127 тысяч человек. Сенатские указы оставлялись без последствий подчиненными учреждениями. Губернаторам назначен был годовой срок для очистки неисполненных дел». Однако в дальнейшем император сократил его до трех месяцев, дав проворовавшимся губернаторам слово дворянина: «Отдать их в случае выявленных нарушений под суд». Прогремевшее в начале 50-х годов XIX века «дело Политковского» подтвердило серьезность этих намерений.

А. Г. Политковский начинал службу в Цензурном комитете при МВД, затем стал управляющим делами Совета Главного штаба Его Императорского Величества, где отвечал за военные поселения. В 1831 году возглавил канцелярию государственного комитета, который фактически выполнял функции фонда для оказания помощи инвалидам Отечественной войны. Опытный интриган, Политковский умел производить нужное впечатление, говорить, когда надо, правильные речи, пускать пыль в глаза. Считался вполне благонадежным чиновником. Получая без проволочек государственные награды и чины, в 1851 году стал тайным советником, что соответствовало согласно Табели о рангах армейскому генерал-лейтенанту.

Александр Гаврилович, человек честолюбивый, дорожил своим положением в обществе. Любил жизнь, не стесненную в средствах. Невзирая на весьма скромное служебное положение, был известен в столице как большой мот и кутила. Люди, бывавшие у него дома, рассказывали о царящей там невероятной, баснословной роскоши. Большинство были уверены, что заведующий канцелярией получает хорошие доходы с имений (которых у него на самом деле не было), а также от карточных выигрышей.

Педантичный В. Н. Панин настоял на проверке инвалидного комитета. Вскоре открылась и первая недостача в 10 тысяч рублей, не внесенная в учетные расходные книги. Внятных объяснений по этому поводу г-н Политковский не дал. Тем временем ревизоры обнаружили огромную растрату, выражаемую цифрой с шестью нолями. Замять скандал не удалось. Политковский внезапно заболел и 1 февраля 1853 года, всего через несколько дней после ревизии, умер. Поговаривали, отравился. Вдова и племянник спешно принялись прятать особо ценные вещи по знакомым и отдавать их в заклад.

Гроб с телом скоропостижно скончавшегося высокого чиновника поставили в церкви для отпевания и прощания: покойный в парадном мундире, разложенные на подушках награды, толпы желающих проститься, приготовленный к публикации в день похорон некролог в «Русском инвалиде», но… Об открывшейся растрате стало известно императору. Он распорядился немедленно арестовать председателя и всех членов комитета, лишить их чинов и орденов и всех отдать под суд. Не забыли и про покойного: все его награды тут же убрали, мундир сняли и облаченное в штатский костюм тело отправили сразу после отпевания на кладбище. На простых дрогах.

Известно, что один из патриотически настроенных граждан по фамилии Яковлев покрыл растрату за свой счет, получив за этот гражданский подвиг высочайшую благодарность, звание камергера, чин коллежского советника и орден Святого Владимира III степени.

С отвратительным цинизмом

После резонансного «дела Политковского» по стране прошли строжайшие ревизии в поисках казнокрадов. Суды над проворовавшимися чиновниками стали обычным явлением. Только в 1853 году под судом находились 2540 чиновников. Юрист и государственный деятель А. Ф. Кони вспоминал в своих мемуарах: «История Министерства юстиции с тридцатых до шестидесятых годов представляла немало примеров энергической борьбы губернских прокуроров с местными злоупотреблениями. Борьба эта не всегда была успешна, но уже само возникновение ее, основанное на предписаниях закона, определявшего обязанности губернского прокурора, действовало благотворно, не говоря уже о тех случаях, когда последствием ее являлись сенаторские ревизии».

Боролся император и со взяточничеством, разделяя мздоимцев и казнокрадов. При вскрытии фактов взяточничества со стороны крупных чиновников последних, как правило, снимали с поста, не возбуждая уголовного преследования. Так, псковский губернатор Ф. Ф. Бартоломеи вымогал взятки по несколько тысяч рублей от подчиненных. За эти и другие злоупотребления он был уволен с поста, а впоследствии, в 1846 году и вообще исключен со службы. Аналогично за злоупотребления был уволен и губернатор Восточной Сибири В. Я. Руперт. Он ввел новые местные налоги, часть которых, как установила ревизия, потратил на личные нужды.

По мнению некоторых историков, Николай Первый чересчур снисходительно относился к мелкому взяточничеству среди чиновников. Так, по свидетельству генерал-адъютанта И. С. Фролова, император решил узнать, кто из губернаторов не берет взятки. Оказалось, что таких на всю империю только двое: ковенский (А. А. Радищев — сын известного писателя) и киевский (И. И. Фундуклей) губернаторы. Раздосадованный самодержец надолго задумался над полученными сведениями, но решил оставить все как есть, без последствий. А прокомментировал информацию в кулуарах так: «Что не берет взяток Фундуклей, это понятно, потому что он очень богат, ну а если не берет их Радищев, значит, он чересчур уж честен».

Безусловно, контролировать всех нечистых на руку чиновников император не мог физически. Запущенная еще Петром Первым чиновническо-бюрократическая машина работала уже вовсю и, набирая обороты, требовала в качестве смазки неправедную мзду. Считаясь абсолютным монархом, полновластным хозяином земли русской, Николай на деле таковым не был. В порыве откровения он честно признавался: «Россией управляю не я, а столоначальники».

Современник Николая — сенатор К. И. Фишер писал в мемуарах: «Николай Павлович служил России добросовестно, но ошибался в системе и был обманываем с отвратительным цинизмом».

Казнокрадство в армии

Воровали, увы, и в русской армии. И не только интенданты. Еще со времен императора Петра офицеры, виновные в растратах казенных денег, не подвергались арестам или увольнению со службы. Их наказывали лишь частичным или полным лишением жалованья (имение — символ службы государю — отнималось реже). После смерти Петра даже такое столь щадящее наказание применялось не так часто. Почти целое XVIII столетие, исключая лишь недолгое царствование Павла Петровича, офицеры-казнокрады практически не привлекались к каким бы то ни было мерам дисциплинарной или уголовной ответственности.

Не лучше обстояло дело и в царствование Александра Первого. Офицеров армии — победительницы Наполеона ревизоры и комиссары предпочитали лишний раз не трогать. Бороться с разгильдяйством, в том числе казнокрадством в армии, по-настоящему начал только Николай Павлович.

Вот что писал в «Записках о Крымской войне» ее участник, генерал И. С. Вдовиченко: «Полковые и батарейные командиры в прошлую кампанию (в 1853 году) в княжествах придунайских так набили себе карманы и порядочные куши отправили в Московский опекунский совет, о чем когда узнал кн. Горчаков, то хотел назначить следствие. Насилу его отговорили приближенные, что так водилось всегда».

Дунайская армия, действовавшая на второстепенном направлении ТВД, сражалась весьма неудачно, вяло. Главной причиной этого можно назвать нерешительность командующего — князя М. Д. Горчакова. Этот верный и преданный царю служака, храбрый офицер, но весьма посредственный военачальник действовал с оглядкой на своего начальника, любимца царя, своенравного фельдмаршала И. Ф. Паскевича. Боевые действия после занятия русскими войсками молдавских княжеств стали носить больше оборонительный характер, что отрицательно повлияло на боевой дух армии. Князь Горчаков, искренно возмущенный выявленными неблаговидными поступками своих офицеров, попытался навести порядок, но вскоре был переведен командовать Южной (Крымской) армией.

Независимо от того, насколько эффективно боролось царское правительство с казнокрадством и взяточничеством, на государственных постах и в армии всегда находились люди, верные своему долгу, преданные делу, служащие Богу, Царю и Отечеству не на страх, а на совесть. Главным стимулирующим фактором честной и беспорочной службы для них оставались не деньги и даже не страх разоблачения и наказания, а честь. Навести порядок в нынешней, порядком разложившейся Российской армии не удастся без возвращения «в строй» духовно-нравственных ценностей — честности, порядочности, совестливости.