Я склоняюсь в поклонах перед мастерами, с которыми у меня было великое счастье работать.

«Я не могу сказать, что я — буддист. Я прошёл очень хорошую буддистскую школу. Но время диктует какие-то новые формы.

И как человек, интуитивно заряженный и опирающийся больше на интуитивное чувствование процессов и возможность слышать процессы, которые происходят в обществе, я понимаю, что эти мощнейшие, благороднейшие, высочайшего уровня концепты религиозные, они в данный момент не работают.

Но получив опыт из этого и трансформировав многие практики и философию, и психологию из этих течений, я могу, наверное, сказать, что я — адепт философии игры, адепт религии игры. И так возникает какое-то новое видение, которое ни в коем случае не навязываю и ни в коем случае не хочу закрепощать в каких-то названиях.

Я — человек играющий (хомо люденс), человек который воодушевляется игрой, который видит реальность в игровых категориях и опелирует к определённым словам, которые пробуждают некие эмоции и убедительность в этом контексте.

А если касаться буддизма, то я ни в коем случае не хочу позиционировать себя как буддийского мастера и т.д. Но в то же время я склоняюсь в поклонах перед мастерами, с которыми у меня было великое счастье работать.

Людей, которым интересно это течение, я хочу отослать к мастерам, и чтоб они получали информацию из уст и рук людей, которые владеют этой системой досконально. Они выросли в ней, они реализовали её собой и в буддизме. Там ведь не только дело в информации. Там дело и в благословении, и в прямой передачи энергии, и в очень мощных базовых практиках.

Под надзором учителя происходит целый мощный процесс перепрограммирования. Т.е. запускается вирус определённый, который проедает ходы, в какой-то момент обрушивает старую систему ценностей, и постепенно, очень медленно выращивается новое видение вещей. Это глубочайшие системы, которые перепрограммируют сознание тотально. И апгрейд происходит своеобразный, переключение на новый процессор, процессор нового уровня.

С помощью своей буддистской эпопеи я перепрограммировал своё сознание, и я думаю, что это так. Буддизм появился в моей жизни в кризисный момент. Я вдруг увидел человека, который светится изнутри, метафорически, конечно же, говоря, и он взял мои руки в свои руки, и я увидел много света. Он транслировал такую непоколебимую ясность и бесстрашие, что мне захотелось примерить его модели восприятия реальности.

Все буддийские практики, особенно высочайшего уровня, алмазного пути, махамудры и т.д., они связаны с тем, что ты просто накидываешь на себя ламу (учителя), который превосходит твои возможности восприятия и функционирования реальности во много раз. Т.е. лама просто даёт рубашку на десять размеров больше, и ты её накидываешь изо дня в день, и видишь мир, как он, ешь как он, обнимаешь людей, как он, говоришь, как он и т.д.

С годами происходит это слияние моих внутренних задатков и вот этих самоосвобождающихся знаний, Таким образом мозг препарируется, и в него загружаются новые программы восприятия.

Дальше — возникли уже вот эти тенденции, когда очень хотелось делиться этим, но мир выставлял дистанцию к экзотичности этих знаний. Пошли процессы, которые трансформировали эти знания на более доступный игривый язык.

И так смешалась моя профессия и мои знания в актёрской профессии, и опыт, и т.д., и стал выплавляться вот этот контекст игры, который люди воспринимали гораздо легче, европейского склада и т.д., у многих как бы свои игры.

Это название «игра» и то, что, оказывается, мир соткан из игровых моделей, очень стал понятен людям, особенно молодому поколению, которые прошли через эту компьютерную атаку, интерактив, возможность выбирать себя, заказывать свои ролевые функции и играть и эмоционально включаться.

Современные детки они сотканы из игры. Для них понятие «игра» — это самое продвинутое и лёгкое для усвоения понятие. Всё должно происходить в игре. Детский садик, школа, институт — это игровые модели, это самые лёгкие, воодушевляющие модели. И как только ситуация жизни или обучения, или какой-то передачи информации становится жёсткой, она отрицает саму себя, она транслирует смертоносные качества.

Игра транслирует животворные качества. И поэтому этот язык стал сканироваться обществом и цитироваться. И я сам не понимаю, как вот моё личное желание разобраться просто в природе игры, которой я озаботился, вдруг стало каким-то таким востребованным общественным достоянием».