Пальма первенства среди коррупционеров перешла к местным чиновникам.

Сотрудники ГИБДД и полицейские стали реже брать взятки. Такой вывод следует из опроса ВЦИОМ. Сейчас сотрудников ГИБДД считают коррумпированными 27% граждан против 33% в 2008 году, полицейских – 19 против 26%.

В отношении к федеральной власти наблюдается обратный процесс. Четверть опрошенных уверены, что «федералы» коррумпированы, тогда как в 2008 году таковых было лишь 15%.

Но всех переплюнули местные чиновники. Они так охотно берут «на лапу», что население считает их наиболее коррумпированными пять лет подряд. Причем, мнение это только ширится – с 28 до 39%.

В целом, 80% сограждан убеждены, что степень распространения коррупции в обществе остается высокой. Несмотря на это, большинству опрошенных, по их признанию, в течение последнего года не приходилось давать взятки.

Насколько картина ВЦИОМа соответствует реальности? Действительно ли руки у полиции стали чище, а местные власти деградируют так стремительно, что еще немного – и начнут брать взятки борзыми щенками?

– На низовом уровне – среди сотрудников ГИБДД, патрульно-постовой службы, участковых – взяточников действительно здорово поприжали, – говорит председатель координационного совета профсоюза сотрудников милиции Михаил Пашкин. – Посадить такого взяточника нетрудно, вот сотрудники управлений собственной безопасности и оторвались на этих ребятах. В результате, низовой уровень понял, что хапать себе дороже.

Конечно, «низовики» и сейчас берут взятки, если уверены, что не попадутся. Но мздоимства, которое было на виду граждан, стало ощутимо меньше.

«СП»: – Получается, проблему удалось худо-бедно решить?

– В полиции осталась коррупция, неочевидная для граждан, которая приносит в сотни раз больше и вреда делу, и доходов коррупционерам. Эта коррупция в среднем звене полиции – на уровне начальников отделов следствия и дознания (я не беру уголовный розыск, там ребята работают как лошади) и УБЭПа.

Приведу пример. В одном из районов Москвы задержали бандита. Против него возбудили уголовное дело. И вдруг через пару дней по всем документам он начинает проходить под другой фамилией. Допустим, был Гущин, а стал Бутин. Заодно меняется его дата рождения и адрес. Получается, такого человека нет в жизни, но он есть в базе данных информационного центра столичной полиции. Еще через какое-то время в инфоцентр приходит бумага: дело новоиспеченного Бутина отправлено в такой-то суд, он обвиняется по такой-то тяжкой статье.

Полиция умывает руки: дело скинуто. А совершивший преступление – допустим, Гущин – по-прежнему живет в Москве и разгуливает на свободе.

«СП»: – Почему так получилось?

– Ларчик открывается просто: «некто Гущин» заплатил 1,2 миллиона рублей начальнику следствия. За три последних года только в одном районном отделении полиции Москвы наштамповали около 100 подобных дел.

Когда эта история всплыла, начальницу следствия уволили, а сомнительные уголовные дела… потерялись. На этом все затихло.

Я выскажу собственную версию: МВД и прокуратура работают в этой схеме в связке, и конкретные правоохранители неплохо на каждом закрытом деле зарабатывают. На уровне райотдела полиции в Москве ценник за закрытие уголовного дела составляет около 1,5 миллиона рублей, на уровне столицы речь может идти и о миллионах долларов.

Это – коррупция среди полицейских «белых воротничков». Именно на нее следует обратить внимание…

– Граждане считают «местной» власть любого уровня на конкретной территории, – уверен председатель Национального антикоррупционного комитета России Кирилл Кабанов. – С территориальными органами они чаще всего сталкиваются, потому и оценки коррупционности «местной» власти наивысшие.

Что до уменьшения мздоимства ГИБДД – на мой взгляд, дело в широком внедрении камер, автоматически выписывающих штрафы. Гаишников стало меньше на трассах и в городах – отсюда и снижение уровня коррупции. В целом, к полиции россияне стали относится лучше – это во многом связано, я считаю, с позитивным образом нового главы МВД Владимира Колокольцева.

Но реальная картина – увы – резко отличается от нарисованной социологами ВЦИОМ. Коррупции по-прежнему больше там, где больше денег и полномочий – то есть, в федеральных органах власти. Посмотрите, какие суммы присваивают на федеральном уровне: дело Росграницы – 1 миллиард рублей, дело «Оборонсенрвиса» – 6,7 миллиарда рублей. Куда там местным чиновникам, которые якобы погрязли в коррупции!

Вот и возникает вопрос: как считать коррупцию? По частоте столкновений граждан с мелкими коррупционерами, или по причиненному ущербу? Естественно, больше вреда наносит коррупция на федеральном уровне, и меньше ее, к сожалению, не становится.

– Коррупция – широкое понятие, и если не уточнять у респондентов, что конкретно они имеют в виду под этим словом, результаты опроса получатся неточными, – отмечает заведующий отделом социологии фонда «ИНДЕМ» Владимир Римский. – Уточняющие вопросы усложняют и удорожают социологическое исследование, поэтому к ним редко прибегают. Но мы в ИНДЕМЕ уточняющие вопросы всегда задаем, и по нашим данным коррупции ни в одной сфере российского общества меньше не стало.

Не всегда гражданин сам считает, что дал взятку. Например, при общении с ГИБДД. Укреплению отношения к взятке как к норме способствует и неэффективная борьба с мздоимством. Очень мало коррупционных дел доходят до суда, еще меньше осужденных взяточников получают наказание в виде лишения свободы. Причем, в таких делах не бывает ни конфискации имущества взяточника, ни возмещение им морального вреда.

Общество должно четко понимать, что является нормой, а что – выходом за ее границы, что является взяткой, а что – подарком. Но в российском обществе нет единого понимания коррупции, оно не вырабатывается в публичных дискуссиях. Это плохой симптом.

И еще аспект. Минимум треть наших сограждан считает абсолютно все органы государственной власти коррумпированными. Это очень высокий процент. Он означает, что в России коррупция по-прежнему считается нормой, и что уровень ее запредельно высок…