«Господин Павловский прославился разного рода розыгрышами, — сказал корреспонденту «Голоса Америки» директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. — Достаточно вспомнить, как в 99-м году он разослал по всей политической Москве смски, что СПС, похоже, побеждает; люди выразили желание, так сказать, присоединиться к победителю, пошли голосовать, и в итоге СПС действительно попала в Думу. Так и сегодня: все, кто сообщает об отставке Павловского, ссылаются на неназванных кремлевских чиновников, за которыми, быть может, стоит сам Павловский».

Итак, не очередной ли розыгрыш? «В России всегда имеет смысл об этом осведомиться», — так реагировал на этот вопрос сам Павловский. Удостоверившись в том, что ветеран-политтехнолог действительно не является больше советником Кремля, корреспондент «Голоса Америки» попросил Глеба Павловского прокомментировать свою отставку.

«Тандем больше не умиротворяет умы»

— Глеб Олегович, как бы вы охарактеризовали смысл произошедшего события?

— «Событие» — это, пожалуй, слишком сильное слово. Здесь нет главной изюминки политического события, а именно — конфликта. У меня нет конфликта с Администрацией президента. Просто привычная для меня двойственность, при которой я работаю советником и в то же время чувствую себя свободно в комментариях для прессы, привела к конфликту интересов. Забавно, что этого конфликта не было во времена путинского президентства. А теперь, в условиях тандема, возникли подозрения, что то, что я говорю, инспирируется кем-то в администрации президента. И думаю, что там устали опровергать. Возникла ложная ситуация. Я много раз обсуждал ее внутри администрации, и мы пришли к выводу, что это надо как-то закончить. Я же советник на общественных началах, то есть, по существу, внешняя фигура. Но пресса не хочет с этим считаться.

— Итак, в годы президентства Путина конфликта интересов не было, а теперь он появился. Почему?

— Это связано со схемой тандема, которая успешно умиротворяла умы — особенно в массах — в первые годы президентства Медведева. Но по мере приближения выборов сама становится проблемой. Она связывает языки, связывает дебаты. И особенно — как раз среди тех, кто поддерживает тандем. Мы не можем обсуждать будущее президентство — его принципы, его идеи: ждем решения этих двух замечательных людей — президента и премьера. Но пауза, на мой взгляд, недопустимо затянулась.

«Элита опасается социального конфликта»

— Думаю, что и президент, и премьер — люди способные и амбициозные. Оба чувствуют готовность к президентской должности. Они часто говорят, что ждут какой-то ситуации, какой-то ясности. Но это — политика: тут ясности надо не дожидаться, надо ее создать. Потому что нарастает тревога — и в частности, в правящем классе. Кроме того, у нас сильный раскол между богатыми и бедными. Очень сильная популистская критика верхов. И многие богатые люди — а также, скажем прямо, небедные бюрократы — боятся социальных конфликтов. И ждут президента, который даст им какие-то гарантии. Но при этом они не хотят остаться в прошлой эпохе. Они хотят обновления. И тут есть противоречие: обновление, но при гарантиях социальной защиты и, главное, правовых гарантий — собственности и безопасности. И это порождает особый запрос…

— Какой именно?

— Запрос на фигуру, которая консолидировала бы правящий класс. И при этом сможет разговаривать со страной, с массовым избирателем. Может ли Путин сегодня консолидировать правящий класс — в котором появилось много новых групп, много людей, связанных с новыми интересами? Кроме того, появился средний класс — благодаря, в частности, политике Путина. У нас теперь — более веселое, ироничное, открытое и зубастое общество. Оно не готово к понятию вождя, вечного президента. Оно хочет новизны. Мне кажется, что Медведев, как действующий президент, что в глазах избирателей дает ему право на вторую попытку, — оптимальная фигура, и я не очень понимаю, почему об этом невозможно говорить.

— Политический лидер — это, строго говоря, лидер плюс команда и аппарат. Иногда лидер практически полностью контролирует аппарат, а иногда…

— Тут есть нюанс, связанный с тандемом. С одной стороны, тандем обеспечивает преемственность — то, за что мы больше всего боялись, когда пришел Медведев. Боялись, что система заколеблется. И тандем обеспечивает преемственность, но какой ценой? Не складывается единой команды вокруг лидера. Тандем расщепляет единую команду на две субкоманды — президента и премьера. Причем каждая из них — смешанная и не полностью консолидированная. А теперь приходит время формирования единой команды вокруг лидера. И затягивание ее формирования — опасная тенденция. Сейчас у нас две искусственно разделенные команды — Кремля и Белого дома. Которые, в отсутствие возможности действовать командно, занимаются тем, что… Чем занимаются фанаты, когда их не пускают на поле?

— Что-то вроде византийского состязания колесниц?

— Не знаю — я лучшего мнения о Византии. Но я думаю, что это тот случай, когда оптимальное политическое решение несколько пережило сроки годности. Тандем должен превратиться в единую предвыборную команду. Необходимо консолидироваться вокруг лидера, который поведет их на следующие шесть лет. И это — очень серьезная задача.

«Правящий класс не хочет директив»

— Приход к власти Путина — при всей многомерности операции «Преемник» — был все-таки осуществлен через реальную предвыборную кампанию. Случай Медведева был иным. Достаточно ли велико его влияние в обществе, чтобы…

— Здесь нет большой разницы. Путин когда-то тоже пришел по рекомендации предыдущего президента. Путина рекомендовал Ельцин, а Медведева — Путин. Но есть достоинство должности главы государства. Рекомендация важна, но она действует до момента инаугурации. После которой президент — один, без всяких рекомендаций — отвечает за страну. Нельзя превращать такие вещи в игру, а пост президента — в какой-то условный пост, зависящий от чьей-то рекомендации. От рекомендации того или иного авторитетного лица. Путин — очень авторитетное лицо, но теперь уже должна работать воля избирателей. Но надо предъявить кандидата. А это значит предъявить не только фамилию. Это значит — предъявить программу.

— Решение о выдвижении Путина принималось, как известно, группой лиц.

— Это неправильно. Я думаю, что в еще большей степени, чем при президенте Путине, при президенте Ельцине… Никто не мог выдвинуть кандидата в президенты в обход Ельцина. Конечно, это было решение Бориса Николаевича. Да, вокруг этого было много интересов, борьбы, была масса группировок, но решение-то принял он.

— А как обстоит дело сегодня? Как выражает свою волю верхушка российского правящего класса? Кого выдвинуть в президенты — это решение двух людей или решение большего числа людей?

— Это должно быть не просто решение определенного числа людей. Необходим консенсус правящей элиты. Хотя у нас нет полноценных открытых дебатов, никто не сможет просто навязать себя правящему классу. Он окреп, усилился, разбогател и чувствует себя значительно более уверенно, чем раньше. Он не хочет, чтобы ему спускали директивы. Он хочет понять, кто поведет его в будущее. И мне кажется, что выдвижение выглядит более сложно, чем разговор двух человек. Да, кандидат должен опираться на согласие этих двух человек. Но, кроме того, он должен объяснить, как он будет защищать групповые интересы, социальные интересы. Например — неприкосновенность личности. Люди больше не готовы жить в обществе, где сотрудники власти постоянно применяют силу, с чем мы все время сталкиваемся. Есть много вещей, от которых все устали. И если не будет достигнут консенсус, то все мы — не только правящий класс — окажемся в опасной ситуации. И этого допускать нельзя.

— Может ли быть выдвинут не Медведев и не Путин, а кто-то третий?

— Да, но это более сложный вариант. Можно представить себе, что президент и премьер совместно кого-то предлагают. Но возникает вопрос о доверии к кандидатуре. Этот третий человек — с чем он пойдет на выборы? Просто с тем, что у него два больших друга? В 2007 году авторитет Путина был столь колоссален, что он мог предложить почти кого угодно. Общество было более дисциплинированным. Оно привыкло к комфорту докризисной экономики. Сегодня этого нет. Ни Путин, ни Медведев не могут сказать: президентом будет Иванов, Петров, Сидоров. Общество устроено уже по-другому. Кандидат уже не может быть теневой фигурой.