Сегодня в Мосгорсуде на процессе по «делу двенадцати», выделенному из «Болотного дела», допросили седьмого потерпевшего бойца ОМОН ЦСН Игоря Тарасова.

Только через полгода после 6 мая он вспомнил, что Алексей Полихович задел его рукой и причинил боль. На суде Игорь Тарасов в отличие от своих коллег, допрошенных ранее, шутил, агитировал подсудимых и сторону защиты перейти в правоохранительные органы, а в конце допроса и вовсе предложил забыть о данных им ранее показаниях. «Я маленький омоновец, я мало что видел, — сказал он. — Мне дали команду, я задерживал. Пока есть возможность, я валю на руководство».

Напомним, изначально Тарасов проходил в деле свидетелем, потерпевшим его признали лишь 21 декабря прошлого года после прямой линии президента Владимира Путина с журналистами. Тогда президент заявил, что участие в митинге, пусть даже закончившемся не мирным образом, не считается преступлением, а насилие по отношению к сотрудникам правоохранительных органов недопустимо. На следующий же день к Алексею в СИЗО приехал боец ОМОН Тарасов, который раньше проходил лишь свидетелем по эпизоду обвиняемого: видел, как Полихович выдергивал из рук омоновца какого-то парня. Тарасов вспомнил, что Алексей задел его руку. Полиховичу вынесли обвинение по части 1 статьи 318 УК РФ. До этого его обвиняли лишь в участии в «массовых беспорядках». В зале Мосгорсуда Тарасов не указал на конкретного человека, от которого пострадал, и не назвал его фамилию (адвокаты возражали против этой процедуры), а дал лишь описание — «молодой человек, читающий сейчас журнал».

Тарасов в свободной форме изложил свое видение событий 6 мая 2012 года. Тогда он работал в группе задержания, видел буйных людей в масках. Кого стоит задерживать, он знал, «не первый год работает в органах»: «Если вы идете на мирное шествие, зачем вы идете в маске? В нашу сторону бросали фаера, стеклянной тары много было. Скажете, это мирное шествие?» — рассуждал потерпевший. Закон, который запрещал бы нахождение на мероприятиях в маске, он «не знает и не читал». Николай Кавказский решил уточнить, кто же все-таки издал такой закон — избранный президент или действующий на тот момент Дмитрий Медведев.

— Мне вообще в политику нельзя, вы же знаете, — улыбаясь, заявил Тарасов. — Когда все закончится, приходите к нам на работу! — предложил он Николаю.

— Прекратите агитацию, — оборвала его судья Никишина.

На вопрос, не надевали ли сами сотрудники маски, ответил: «Нет, страна должна знать своих героев в лицо!»

Работе сотрудников, по его словам, в тот день наиболее активно противодействовала одна бабушка: она «цепляла» Тарасова за жилет. Это ему мешало производить задержания. Резиновую дубинку Тарасов, как он говорит, не применял — «не удалось». Другие сотрудники полиции били только «по рукам, ногам, но молодые люди энергичные, поэтому попадало по спине»: «Были основания применять ПР-73? Можно вопрос поменять, нет? Не было оснований, просто размахиваешься, чтобы не мешали задержаниям других. Может, и я замахивался, сейчас не припомню. Я бы сам уворачивался, если бы был там задержан».

Тарасов признался, что физических повреждений в ходе столкновений с демонстрантами ему нанесено не было — «мне кажется, это сложно». Моральный вред тоже не ощутил, однако «три дня на нервах ночевал без жены».

Свою позицию Игорь Тарасов высказывал на протяжении заседания несколько раз: «люди попали не в то время не в то место».

— В феврале на шествии все было мирно. А в мае была группировка, которая специально шла, чтобы спровоцировать полицию. Люди, которые все спровоцировали, ушли в кусты.

— Кто вам сказал? — уточнили адвокаты.

— Это у меня такая работа, интересоваться, что в мире и в России происходит!

Тарасов поделился: он считает, что организаторы отработали свои деньги, а остальные люди пострадали ни за что:

— Я был на эмоции в конце рабочего дня, первый раз такое вижу за годы службы, хотя в Европе это рядовое явление. Граждан жаль.

— Имеете ли вы претензии к подсудимым? — обратился к потерпевшему Владимир Акименков из «аквариума».

— Молодец, далеко пойдешь, не имею.

— Тогда у меня еще вопрос…

— Молодой человек, я к вам претензий не имею, а вы мне все равно вопросы задаете!

На заседании были зачитаны показания, данные Тарасовым через некоторое время после «Марша миллионов», в мае. Он говорил, что не помнит конкретных участников мероприятия, боли не испытывал.

— Чем вы объясните расхождения в своих показаниях?

— Давайте просто забудем об этом? — предложил Тарасов.

Потерпевший признался, что показания в декабре о физической боли дал не по собственной инициативе:

— Все вопросы к следователю, меня вызвали и про этот инцидент напомнили, показали фотографию. Я не посчитал серьезным это говорить на даче показаний в мае.

— Вы когда-нибудь извинялись перед моим адвокатом за данные показания? — задал единственный вопрос Алексей Полихович «пострадавшему» от него бойцу. (Родители Алексея рассказывали, что такое событие имело место.) Судья вопрос сняла.

Даже после прочтения на заседании протокола очной ставки, на которой Тарасов говорит, что «Полихович помешал провести задержание, но повреждений и покраснений после мероприятия не обнаружилось», судья не сочла, что омоновец включен в список потерпевших ошибочно. Ходатайство стороны защиты о его переводе в статус свидетеля она отклонила.

P.S. В конце заседания судья Наталья Никишина снова напомнила, что в скором времени собирается проводить заседания пять дней в неделю.