В четверг в свет вышла новая книга Евгения Примакова «Мысли вслух». Но бывший директор Службы внешней разведки, министр иностранных дел и премьер-министр рассуждает в ней не только о своем любимом Ближнем Востоке. Примаков — еще и отец-основатель движения «Отечество — Вся Россия», объединение которого с «Единством» и породило правящую партию «Единая Россия». Поэтому-то на неделе, когда президент Медведев внес законопроект о снижении планки для прохождения в Думу с 7 до 5 процентов и посетовал на отсутствие в России нормальной правой партии, мы поговорил с Евгением Примаковым и о наших внутренних делах. Тем более что в книге об этом — никак не меньше.

— Вы в своей книге рассуждаете о том, что есть российский консерватизм. Если взглянуть на эту неделю, то как раз правые пытаются сгруппироваться. И ведь по западной терминологии, они были бы никакие не либералы, а консерваторы. Но у нас носителем консервативных ценностей называет себя другая партия. Как разобраться в лабиринте определений? Что есть что?

— Часто называют себя консерваторами те, кто рассматривает консерватизм как некую всеядность. Если и модернизация подходит под консерватизм и уход от старого, от традиций подходит к консерватизму, и даже социальная какая-то сторона консерватизма подчеркивается. Если говорить о политическом консерватизме на Западе, обязательны две его черты. Первое: эти партии считают, что необходимо отказаться от большого налогового бремени, от вмешательства государства, дать возможность бизнесу оперировать так, как он считает нужным, и все получат все свои социальные наслаждения или удовлетворение через собственную активность. Это одна черта консерватизма. А вторая черта — отказ от реформ. От серьезных реформ. Я думаю, что российский консерватизм не должен перенимать этого на Западе, но разъяснений, что такое — российский консерватизм — я пока ни у кого не встречал.

— Как вы позиционируете, скажем, новых правых, которые на этой неделе консолидируются, выбирают себе нового лидера? Они в этом идеологическом спектре, на ваш взгляд? И каковы их шансы на успех?

— Начну с шансов. Я не хочу предрекать, но мне кажется, что шансы пока небольшие. Но, мне кажется, вот они на консерватизм претендуют.

— В том-то и парадокс в плане терминологии. А единороссы — это кто?

— А единороссы, и вот то, что создали сейчас, Фронт (Общероссийский народный фронт – Вести.Ru), мне кажется, это умное дело, что бы как-то оживить единороссов, дать им возможность существовать дальше. Потому что они в тупике. Они в идеологическом тупике, я бы сказал. Конечно, их держит то, что это партия Путина. И если бы этого не было, единороссам было бы очень сложно.

— Где вы видите основные полюса конкуренции на нашем политическом поле? Остаются коммунисты и «Единая Россия». Или и правые могут сыграть свою роль?

— По идее должен быть правый централизм и левый централизм, но здесь у нас несколько специфика иная, выраженная в партийной форме, — это коммунисты и «Единая Россия».