Силовая акция властей Косово по вооруженному захвату двух КПП – «Ярин» и «Брняк» – на границе сербских районов и собственно Сербии способна произвести побочный эффект. Затормозить ход рассмотрения Европейской Комиссией заявки Белграда на получение в декабре этого года статуса кандидата на вступление в ЕС. Вне зависимости от более чем сдержанной реакции Белграда на притеснение соплеменников, этот новый конфликт, пусть и очень локальный, выставил Сербию в невыгодном свете.

После того, как тайная операция косоваров чуть было не оказалась проваленной, а стрельба разорвала в клочья недружественный нейтралитет между анклавом, где проживают около 66 тысяч этнических сербов, и косовскими албанцами, здесь, в мягком подбрюшии Евросоюза, снова образовалась горячая точка. Одно это может быть использовано руководством ЕС для мотивированного отказа Сербии во вхождении в Союз.

В этом гипотетическом случае среди сербской общественности распространятся уныние и облегчение, почти в равных пропорциях. Прежний энтузиазм по поводу вхождения в Евросоюз в последнее время заметно поубавился. И это отразил проведенный в июне опрос: только 53% высказались за вступление в ЕС. Для сравнения: в ноябре 2009-го поборников европейской ориентации насчитывалось 71%. По данным не обнародованного опроса в марте, в действительности количество желающих вступить в союз с 27 странами ЕС существенно меньше половины населения.

Почему многие сербы с прохладцей, а то и с гневным отторжением воспринимают перспективу влиться в единую семью народов? Естественно, на первом плане находится незалеченная рана от бомбардировок НАТО весной 1999 года, когда погибли мирные жители, были уничтожены промышленные и инфраструктурные объекты. Наравне с этим саднит обида от результатов длившихся не одно десятилетие этнических чисток в крае Косово и Метохия – колыбели сербской нации, что превратило косовских албанцев в преобладающую по численности группу и завершилось появлением на этих сербских землях самопровозглашенного государства.

Предварительным и обязательным условием готовности Брюсселя начать разговор о возможном вступлении Сербии в Союз была выдача Гаагскому трибуналу тех военачальников, которых обвиняют в преступлении против человечности, – последним в списке стал Горан Хаджич. До этого Белград задержал и также препроводил на суд политического лидера боснийских сербов Радована Караджича и командующего их войсками Ратко Младича. Как показал опрос, на который ссылается британская газета «Гардиан», только 34% граждан были согласны с насильственной отправкой в Гаагу тех, кто в их представлении защищал целостность страны и честь сербской нации.

Помимо утраты земель и уязвленной национальной гордости, сербы разочарованы тем, что в ответ на продолжающееся уже 12 лет их уступничество в вопросах, напрямую затрагивающих суверенитет и самоидентификацию, ни Соединенные Штаты, ни Европейский Союз ничем не вознаградили Белград. Ни щедрой помощью в восстановлении разрушенного в ходе бомбардировок (за некоторым исключением – мостов через Дунай) хозяйства, ни поощрением, пусть в начальном полубесправном статусе, интеграции этой балканской страны в социальные и гуманитарные институты единой Европы. Страна де-факто находится в положении изгоя.

«Многие сербы полагают, что их отображение в учебниках истории грешит против правды, что Запад избрал Сербию в качестве врага, и что присоединение к ЕС будет означать предательство национальных интересов», – пишет обозреватель Би-би-си. Поверх всего, у Сербии нет взаимопонимания с Западом, когда речь заходит о её сложных взаимоотношениях с соседями. Как отмечает Би-би-си, «каждая из стран региона рассматривает себя в роли жертвы и у каждой есть своя правда». При этом западные державы чаще всего занимают антисербскую позицию в её спорах и обидах на тех, с кем раньше жили в югославской федерации.

Как одно из последствий такого небрежения, ситуация в Сербии с экономикой и благосостоянием граждан оставляет желать много лучшего.

Тодор Голе, владелец фабрики по производству сидений для автобусов в городке Прибой в западной Сербии, поделился своими горестями с корреспондентом «Гардиан»: «В 2003 году у меня было 40 работников. Сегодня остался только я и мои родственники». Одна из причин, по разумению Тодора, – переход государственной собственности в частные руки. «Я видел, как приватизировались компании, с которыми я вел бизнес ещё в конце 90-х, а потом они закрывались».

Ларчик раскрывается просто. Горан Николич, сотрудник государственного НИИ, отмечает широко распространенный страх перед приватизацией. «В госсекторе занято более полумиллиона граждан, и они боятся за свои места. Работать на государство у нас считается привилегией».

Милош Томсин, 40-летний профессионал своего дела, вернулся на родину после того, как в разгар кризиса потерял работу в одной из европейских стран. Во время беседы с чужеземным журналистом Милош выглядел безупречно: добротный костюм, отутюженная сорочка, галстук в нужный тон, что довершало свободное владение английским языком. «За последние шесть месяцев я не получил ни одного пристойного предложения о работе, – пожаловался трудовой репатриант. – Для таких, как я, в Сербии есть стеклянный потолок – зарплата не более 600 евро в месяц». Ему представляется, что причина проблем с трудоустройством в том, что у него нет нужных связей, ни во власти, ни в семейном клане.

При вознаграждении в 600 евро, озвученном Томсином, считается, что в доме – достаток. Нужно учитывать, что каждый пятый серб не имеет работы, и что средняя зарплата в Сербии колеблется от 300 до 350 евро. При этом, поясняет Мирослав Здравкович, владелец и редактор сайта по вопросам экономики ekonomija.org, реальные доходы не превышают статистику за 1971 год. Кое-где, признается экономист, ситуация еще более плачевна, то есть соответствует уровню зажиточности 60-х годов. Есть и вовсе «прорехи» сродни язвам: маленький шахтерский городок Бор на востоке страны находится по степени бедности в глухом… 1939 году.

Таким образом, экономическая неустроенность Сербии в паре с психологическим надломом, вызванным тем, что именно её и только её винят в кровопролитнейшем разводе бывших югославских республик, вызывает и двойственное отношение общества к перспективе вступления в Евросоюз. Не будет способствовать потеплению отношения к ЕС и нынешнее обострение обстановки на границе с Косово, где одной из сторон конфликта выступают соотечественники сербов, оказавшиеся заложниками бескомпромиссной битвы. Почти сакральной битвы между двумя опорными конструкциями международного права: принципом территориальной целостности государства и правом нации на самоопределение.

Достаточно оснований предположить, что на фоне определённого разочарования изначальных стран-членов европейского сообщества в дальнейшем расширении ЕС, возможность отложить на более поздний срок вхождение Сербии (а заодно и Косово) не вызовет бурной реакции. Задержка будет на руку и Сербии, ныне переминающейся с ноги на ногу на пороге ЕС, позволив ей определиться со своими истинными интересами, а также с геополитической и региональной ориентацией.