Глава администрации президента России Сергей Нарышкин смело обличает небывалую коррупцию в лужковской Москве. Бывший мэр столицы с таким же мужеством говорит о распиле собственности в Москве собянинской. Кто точнее оценивает ситуацию, может определить только Пресненский суд. Но меня, честно говоря, интересует не столько судебное решение, сколько прозрение.

Когда эти люди находятся на высоких должностях, они замечают вокруг себя только тишь да гладь да божью благодать. Их коллеги с умилением говорят о их созидательной деятельности и покупают их портреты в книжных магазинах — очевидно, на память. Но вот наступает отставка, вещи выносятся, портреты списываются, собственность расхищается. И недавний отец-основатель «Единой России» вдруг изумленно замечает, что состоял ну просто в партии жуликов и воров. А его коллеги по руководству страной понимают, что речь идет о прожженном коррупционере, расхитителе и вредителе. А они-то думали, что имеют дело с неутомимым борцом за улучшение родной столицы. Ой проглядели, матушки мои, ой просчитались!

Но разве дело только в Лужкове? Разве москвичи, еще недавно считавшие своего любимого мэра лучшим из руководителей, благодушно говорившие, что ворует, конечно, кто ж не без греха, но и город обустраивает, не стали теперь замечать очевидные огрехи лужковского управления, превращение города в машину по пережевыванию населения, исчезновение старой Москвы, замененной сверкающим уродством офисных стеклопакетов? Разве не пожимают они плечами, рассудительно замечая: «Что ж вы хотите, это все Лужков напортачил»? И разве те же москвичи хотят теперь заметить, что собянинская Москва просто замерла, остановилась в каком бы то ни было развитии? Не-ет, они это скажут уже при следующем мэре.

Россия — страна великих прозрений. Потрясенный народ рыдал у репродукторов, провожая в последний путь усатое чудище, а всего через три года читал в партийных комнатах хрущевский доклад, сокрушаясь: во стервец-то был! И посадил, оказывается, многих. И мы, отдаленные от той страшной эпохи на десятилетия, можем объяснять себе: вот такие были тогда люди, испуганные, оболваненные, ничего не знали.

А мы тоже ничего не знаем? Или все же не хотим знать? Так и предшествующие поколения все прекрасно знали, только не хотели задумываться. Когда-то я прочел в военном дневнике своей теперь уже покойной тетки удивительные слова о врагах народа, уничтожавших лучших людей нашей страны в 1937 году. Эти строки были написаны совсем еще юной девушкой в 1941-м и соседствовали с привычными патриотическими заклинаниями о замечательной стране, в которой все мы живем. Вряд ли сама девушка сумела бы объяснить такое противоречие. Но фраза из дневника великолепно иллюстрирует, почему советские люди так легко расстались с мифом о своем вожде: они все знали, все понимали — только не могли и не хотели задумываться. Если и был в Советском Союзе настоящий заговор, то это был заговор страха и равнодушия. И тот же самый заговор овладевает душами людей в путинской России.

Поэтому люди так легко расстаются со старыми мифами — не потому, что прозревают или меняют свое мнение по указанию начальства, а потому что великолепно знают, как они живут на самом деле. Да, конечно, в массе своей люди о власти не думают: просто незачем — изменить-то все равно ничего нельзя. Но о собственной жизни, о семейном бюджете, о будущем собственных детей они вынуждены задумываться — и лучше бы людям из власти не знать этих мыслей.

Именно поэтому граждане великолепно знают, кто такие вожди, которым принято рукоплескать на съездах и митингах, — и потому как только боготворимый чиновник превращается в дачника, о нем сразу же начинают говорить не то, что положено, а то, что думают на самом деле. Именно поэтому системе так легко избавиться от кого угодно — от Лужкова, от Путина, от Медведева, от любого чиновника из их окружения. И поэтому каждый, кто до власти добирается, страшится ее потерять. Потому что власть для него — это еще и возможность защититься от неминуемого прозрения.