В Украине 55 детских интернатов психиатрического профиля. В них проживает семь тысяч детей.

Таким образом, каждый 12-й сирота — психически болен. Как отмечают сами психиатры, ужас состоит не в том, что дети сироты массово свихнулись, а в том, что большинство из них здоровы. Гражданская комиссия по правам человека в Украине разбиралась, кому выгодна такая массовая постановка сиротам психиатрических диагнозов и, главное, чем это оборачивается для них в будущем.

Денис Холостенко — сирота с детства. Имеет диагноз ДЦП. Воспитывался в детском интернате в г. Одесса для детей с ДЦП. «В интернате было хорошо, мы учились, летом на каникулах бывали в санаториях и лагерях». Но по окончанию интерната Денису сообщили, что он отправляется в дом инвалидов. Так парень оказался в Балтском психоневрологическим интернате, где пробыл с 2001 по 2007 год. «До интерната я ни разу не был в психиатрической больнице, но почему-то оказался в интернате психиатрического профиля». В 2004 году Дениса лишили дееспособности.

В интернате такие как мы ребята нужны для тяжелой физической работы. Работали мы с 9 утра до 9 вечера. Чаще всего за нами приезжал человек, который договаривался с директором интерната и мы ехали работать к нему на дачу или к нему в дом. Я часто отказывался работать и поэтому меня избивали, кололи уколы, закрывали в отдельной комнате типа карцера. Я был им не интересен, потому что не хотел работать, а другие ребята соглашались работать, что бы их не били и не закалывали.

Еще с советских времен в психиатрии существует термин — трудотерапия и прикрываясь такими способами сотрудники интерната используют физическую силу своих подопечных. Так как эти ребята сироты, то, лишив их дееспособности, руководство интернат становится опекуном недееспособного «психа», а в реалии получает физически здорового работника, способного работать «на благо интерната» по 12 часов в сутки.

Сегодня закон Украины гласит, что человек лишенный дееспособности не может самостоятельно восстановить свои права. Этот механизм попросту отсутствует и недееспособный может предпринимать действия только с одобрения своего опекуна. Но в нашем случае опекун заинтересован лишь в том, чтобы человек никогда не реабилитировался (хотя, именно в этом функция интерната) и никогда не восстановил дееспособность. В этом есть прямая выгода руководству таких заведений и системе существования интернатов, которые финансируются за счет пенсий недееспособных подопечных.

Гражданская комиссия по правам человека встретилась с Дмитрием Губичем, который, как и Денис, был заложником психоневрологического рабства. Он также как и Денис — сирота и воспитывался в Килийском вспомогательном интернате, который расположен в Одесской обл. Дмитрий рассказал, как за капризы и за раздражительность его отправляли в психиатрическую больницу. Никакие медицинские показатели не учитывались. Это была карательная мера, которую применяли к большинству воспитанников. В 2004 году Дмитрия перевели в Белгород-Днестровский детский дом-интернат, и в 2005году по заявлению этого интерната лишили дееспособности. Сам Дмитрий при этом даже в суде не присутствовал. С 2008 года он живет в Новосавицком психоневрологическом интернате для умственно отсталых.

Мы работали по 12-15 часов в сутки. Если я отказывался работать меня били и закалывали лекарствами, от которых очень болела голова и не мог ходить, ноги выкручивало восьмеркой.

И таких историй множество. Правозащитник Татьяна Макарова уже более 10 лет занимается судьбами таких вот сирот, которых государство списало в психоневрологическое рабство.

Это система, — утверждает Татьяна Владимировна, — это не единичный случай, это абсолютно отработанная государственная система, в которой узаконена интернат зависимость. Эти ребята приносят владельцам интерната огромный доход и при этом они полная собственность интерната, так как интернат и есть их опекун. Вырваться из лап опекуна практически невозможно.

Но многие годы труда и неимоверного упорства дали свои плоды. С помощью Татьяны Макаровой более чем 20-ти ребятам удалось вырваться из плена интернатов Одесской области и вернуть себе дееспособность.

Денис Холостенко ныне работает в службе охраны — он обеспечивает себя сам, снимает жилье и живет полноценной жизнью. Дмитрий Губич тоже работает, снимает квартиру, часто проведывает Татьяну Владимировну и не перестает благодарить её за помощь. Многие, из тех, кому ещё смогла помочь Татьяна Макарова, создали семьи, работают и живут полноценной жизнью, свободной от издевательств, угнетения и рабства.

А как быть тем, до кого не дотягиваются руки правозащитницы из Одесской области?